К. А. Линд - Для прессы

— Нэнси. Так приятно снова тебя видеть.

Двое женщин поприветствовали друг друга теплым рукопожатием.

— Боб. Сьюзан, — сказала профессор Майрес, признав остальных двух людей.

Боб был высоким и долговязым, с важным видом, который соответствовал его черному костюму. Сьюзан была самой молодой из них, старше Лиз не больше чем на десять лет. У нее были короткие прямые волосы, с острой челкой, и она непрерывно постукивала ногой.

 — Это моя студентка Лиз Доугерти. Я вам о ней говорила.

— Лиз повернулась, чтобы взглянуть на профессора Майрес, со слегка отвисшей челюстью. Она разговаривала с этими людьми о ней?

— Приятно познакомиться, — первой сказала Нэнси, тепло пожимая ей руку. — Всегда приятно познакомиться с одним из студентов Линды.

— Взаимно, — на автомате сказала Лиз, пожимая руки другим.

— Лиз, Нэнси – старший редактор в «Нью-Йорк Таймс». Мы вместе учились в Колумбийском Университете. Боб работает в «Вашингтон Пост». Ты проработал там репортером лет пятнадцать? — спросила профессор Майрес.

Он кивнул и пожал плечами.

— Двенадцать.

— А Сьюзан работает в «Ю-Эс-Эй Тудей». До этого она несколько лет работала в «Чикаго Трибьюн». Она также одна из моих студенток, — радушно объяснила профессор Майрес.

Лиз улыбалась, в то время как внутри была ужасно напугана. Сначала Брейди. Теперь это. Черт побери! Она познакомилась с людьми, которые занимаются работой ее мечты. Она бы убила за место в «Таймс» или «Вашингтон Пост». А профессор Майрес представила ее этим людям, как будто это не имело большого значения. На самом деле, когда она посмотрела на профессора Майрес, она поняла, что для нее это действительно не имело большого значения. Это были ее коллеги, друзья, и студенты. Она познакомила этих людей с Лиз, потому что она тоже была одной из них.

Лиз хотелось стать репортером, и как ее наставник, профессор Майрес убеждалась, что она не просто станет репортером, она станет одной из лучших.

— Лиз, почему бы тебе не присоединиться к нам на ланч и обсудить свою работу и планы на будущее? Уверена, мои коллеги смогли бы указать тебе правильный путь в твоей студенческой стажировке, которая будет в следующем году, — сказала профессор Майрес.

— О, да, мы всегда рады пообщаться со студентами Линды, — сказала Нэнси.

— Я с удовольствием присоединюсь к вам. Спасибо, — ответила Лиз.

Она чувствовала, как будто сейчас все частички ее жизни сложились воедино, и это было невероятно.

* * *

Лиз знала, что ей не стоило идти на политическое заседание. Она могла найти, чем еще заняться. Она только что обедала с профессором Майрес, Нэнси, Бобом и Сьюзан. Они были все заинтересованы в ее работе в газете и в ее политической журналистике. Они даже вручили ей свои визитки и сказали, чтобы она оставалась на связи. Это определенно был шаг в правильном направлении. Идти на политическое заседание было совсем другим делом.

Но она не могла остаться в стороне от Брейди…не тогда, когда возможность увидеть его была у нее прямо перед носом.

Большинству журналистам предлагались дополнительные балы за участие, и когда Лиз нырнула в заднюю часть зала, она встретила кучу своих одногруппников и значительную часть сотрудников газеты.

Лиз со вздохом плюхнулась на сиденье рядом с Мэсси. Она целый день не видела Хайдена и молилась, чтобы он не появился здесь. Она знала, что большую часть дня у него были пары, и его программа не позволит ему отлучиться ради презентации. Их не волновало, что у него были дополнительные балы, и по правде говоря, кроме собственных, дополнительные баллы ему были не нужны. Он думал, что это было довольно смешно, учитывая, что меньше чем через два месяца он выпускается из университета. Ее сердце замерло при этой мысли, и она откинула ее прочь. Еще оставалось время, и она пока могла не думать о выпуске.

Ее мысли затихли, когда боковая дверь открылась, и Брейди зашел в помещение. Он занял свое место, и она даже не могла вспомнить, о чем думала.

Резкого дыхания Месси для Лиз было достаточно, чтобы понять, что она заметила на сколько он был привлекательным.

 — Ни хрена себе! — прокричала она Лиз в ухо, — Он красавчик.

Лиз кивнула.

— Ой, я тебя умоляю, если у тебя есть Хайден, это не значит, что ты можешь отрицать явную мужскую привлекательность. Ты не настолько совершенна для этого.

Лиз сглотнула.

— Я ничего не отрицала. — И она не могла.

Она не могла даже отвести глаз от его лица.

Она соскучилась.

Господи, она не собиралась думать об этом.

— Почему он политик? Он может сейчас просто подойти сюда и получить работу в моей постели, — произнесла Мэсси с ее сестринским хихиканьем. — Обещаю, там мы будем более эффективными, чем Конгресс, детка.

Ее друзья, сидевшие рядом, прыснули от смеха, и преподаватели обернулись, одарив их недовольными взглядами. От чего они еще громче засмеялись.

— Во избежание свержения правительства, если ты понимаешь, о чем я, — сказала она, подталкивая Лиз.

— Это бессмысленно, — сказала Лиз, позволяя себе немного посмеяться.

— Пофиг. Ради такого тела, я сделаю это.

— Ты смешная.

— Мне немного не по себе из-за Саванны. Наверное, ужасно, когда у тебя такой горячий братец, — прошептала Месси, глазея по сторонам, чтобы увидеть, нет ли поблизости Саванны.

Лиз не видела ее целый день. Лиз было интересно, не пряталась ли она, потому что ее отец и брат были здесь.

— Я сомневаюсь, что она даже заметила это.

Месси закатила глаза.

— Я тебя умоляю.

В комнате стихло, пока доктор Майрес поднялась и начала круглый стол. Главной темой стали выборы в ноябре. Каждый политик высказывал свои мысли по поводу того, что произошло, о роли СМИ в выборах, и их ранние прогнозы президентских выборов в ноябре следующего года.

Насколько больно ей было думать о Брейди, настолько она была рада, что Хайдена здесь не было. Он читал ее как открытую книгу. Она не могла скрыть то, что творилось у нее внутри. Она не могла ему врать, и она не была готова рассказать ему правду. Она сомневалась, что когда-либо будет готова.

Это было не так уж и плохо, как думала Лиз. Брейди ни разу не взглянул в ее сторону…если он вообще знал, что она была здесь. Больно, конечно. Но на самом деле это было к лучшему. Она, конечно, не собиралась задавать ему вопросы во время круглого стола.

— Что если я спрошу у него: на нем боксеры или трусы, — наклонилась Мэсси и задала вопрос.

Лиз сглотнула. У нее был некоторый личный опыт на счет этого вопроса. От чего ее щеки покраснели.

— О Боже, Лиззи, — пошутила она. — Я на самом деле не собиралась спрашивать его об этом. Я не настолько бесстыжая!

Лиз просто покачала головой и попыталась скрыть собственную неловкость. Каким-то чудом Мэсси удалось взять себя в руки и задать вопрос Брейди.

— Конгрессмен Максвелл, — сказала она.

Брейди оглянулся и посмотрел в их сторону, а Лиз почувствовала, как его глаза остановились на ее лице. Ее сердце остановилось, когда голубые глаза встретили взгляд  его шоколадно-коричневых глаз. Она почувствовала, как ее мир начал вращаться от одного этого взгляда прежде, чем он повернулся к Мэсси.

Лиз даже не услышала вопрос. Мэсси записала его, поэтому позже Лиз взяла посмотреть запись…и, вероятно, особой необходимости включать это в свой доклад не будет. Но все, что она могла видеть, это кадры из воспоминаний, всплывающие у нее перед глазами. Домик у озера, День Независимости, момент, когда он дал ей в руки ключи от его дома, ощущение его рук на ее теле, звук его голоса, когда она сказал, что любит ее. Все так идеально нахлынуло в один момент.

Она думала о цепочке, которая лежала в ее шкатулке на туалетном столике и смысл каждого символа внутри медальона: самолет, цифра четыре, ключ, и камень символизирующий ноябрь. Брейди вручил ей его как подарок на пляже в Хилтон Хэд, может быть даже как обещание о будущем, которого у них никогда не будет. Она целый месяц ежедневно носила его. Она не снимала его, кроме как перед душем. Даже тогда, она ощущала пустоту без него. Но после выборов она заставила себя перестать его носить. В этом не было никакого смысла.  В тот момент ей отчаянно хотелось, чтобы оно было на ней. У нее горели глаза от попыток сдержать слезы.