Лаура Вульф - Дневник безумной мамаши

Джон. Привет, Эми! Это Джон. (Ну вот, плохие новости.) Хотел спросить, ты до сих пор сидишь на шее у государства?

(Так я и думала…)

Я. Если ты имеешь в виду, живу ли я на пособие по безработице, полагающееся мне по закону, после того как я двенадцать лет исправно платила налоги, мой ответ «да».

Джон. Наверное, это так унизительно. Мне даже говорить об этом как-то неудобно. (Еще бы тебе было удобно. Бог вообще не планировал, чтобы ослы разговаривали.) К счастью, я нашел выход из твоего положения. Сестра моего сотрудника занимается пиаром. Она уходит из своей компании «Бринкман и Бэйнс», и на ее место еще никого не нашли. Работа вроде не очень сложная. Надо тебе попробовать.

Может, не надо?

Анита. Этот тормоз советует, как устроить твою жизнь? Видно, ты в самом деле дошла до ручки.

Моя подруга Анита, как и Мэнди, режет правду-матку, не стесняясь в выражениях, только вот кумир Мэнди — Эмили Пост[3], а Аните ближе Кортни Лав. Естественно, они друг друга не выносят.

Анита. То, что этот Джон сумел найти работу и даже получить диплом юриста, только доказывает, в каком упадке западная цивилизация.

Я бы не стала с ней спорить. Но как бы Анита ни выступала, от реальности не убежишь: именно Джон, а не она, нашел мне самое выгодное предложение за многие месяцы. Поэтому я заставила Аниту прикусить язычок и рассказать, что ей известно о компании «Бринкман и Бэйнс».

Оказалось, ей известно все.

Анита — главный редактор журнала для пятнадцатилетних «Тин флер», и ей все время приходится сотрудничать с ребятами из «Бринкман и Бэйнс». Это третьесортная пиар-контора, специализирующаяся на малоизвестных знаменитостях и местных политиках. Помните Глинис О’Мэйли? Ну, это та, что в одиннадцать лет попыталась установить рекорд Гиннесса, кувыркаясь через голову, — упала в обморок после двухсот пятидесятого кувырка. Она потом еще играла в сериале «Мои печали». Так вот, Глинис снялась для обложки январского номера «Тин флер» и является клиенткой «Бринкман и Бэйнс».

Как и Александр Хастингс — кандидат в члены городского совета, утверждавший, что ему тридцать. Но его бывшая подружка послала конкурентам школьный ежегодник, на котором еще краска не высохла, и оказалось, что парню всего восемнадцать. «Бринкман и Бэйнс» помогли ему приглушить шумиху, предложив обратиться к юным избирателям. Последний раз я слышала о нем, когда он возглавил кампанию за легализацию марихуаны.

Работа для интеллектуала? Нет. Престижная? Нет.

Я немедленно записалась на собеседование.

Едва попав в «Бринкман и Бэйнс», сразу понимаешь, что дело нечисто. Во-первых, никаких мистера Бринкмана и мистера Бэйнса не существует. Бринкман мертв, а Бэйнс в отпуске, с тех пор как компанию перекупила крупная медиа-корпорация, то есть уже десять лет. Зачем крупной медиа-корпорации понадобилась эта шарашкина контора, ума не приложу.

Обманка номер два: хотя офис «Бринкман и Бэйнс» находится в крутой высотке в центре города, атмосфера процветания рассеивается в ту самую минуту, когда открываешь дверь из тонированного стекла с блестящей металлической табличкой. Убогий маленький офис, дрянное ковровое покрытие, пожелтевшие перегородки — то же запустение, что и в «Раундап». Я сразу почувствовала себя как дома.

За исключением одной детали: здесь не было ни одного сотрудника старше двадцати пяти.

Ни разу в жизни я не видела так много модных футболочек и спортивных рюкзаков в одной комнате. Секретарша в мастерски ободранных джинсах даже имела наглость захихикать над моим деловым костюмом.

Вот стерва!

К счастью, собеседование проводил президент компании Джек Нили. На нем был блейзер и вельветовые штаны. И никакого галстука. Немного обрюзгший, с сединой в волосах, мистер Нили, по моим подсчетам, вот-вот должен разменять шестой десяток. Он весь какой-то дерганый и заведенный — помесь Тони Блэра и Роберта Дауни-младшего, нанюхавшегося кокаина под завязку. Во время собеседования он четырежды повторил, что имеет степень магистра по журналистике. Трижды — что ненавидит сачков. Дважды — что работа требует огромного творческого потенциала. И я почти уверена, что по меньшей мере один раз он пукнул.

И все же по сравнению с беседой в санитарном листке эта встреча прошла более-менее гладко. Грудь мистер Нили не обнажал, и пили мы оба из чашек.

Только что получила счет по карточке «Виза» — и вместе с ним такой удар жестокой реальности, что, приведя себя в чувство чашкой эспрессо в «Старбакс», я отправилась заполнять бумажки для приема на работу.

Ни с того ни с сего позвонил с работы Стивен и назначил встречу на углу Пятой авеню и 50-й улицы. Через час мы уже ели шаурму с уличной тележки, а потом весь вечер катались на коньках в Рокфеллеровском центре.

За это я и люблю Стивена. Конечно, у него масса других достоинств: высокий, стройный, потрясающая улыбка (чуть кривоватая, с изгибом в левую сторону). И медово-золотистые волосы, и жизнерадостный, заразительный смех, который согревает вас с головы до ног. Даже на катке. Да, это все здорово. Но больше всего Стивена отличает спонтанность.

Он рационален и логичен, как все программисты, но может проснуться посреди ночи и решить, что сейчас самое время съесть по чизкейку. И вот мы уже несемся на метро в бруклинский «Джуниорс» и лопаем самый вкусный в мире вишневый чизкейк, а вместе с нами — пять самых близких друзей.

Я знаю, что некоторых такое поведение раздражает. Но сама жизни не мыслю без этого. Стивен — идеальное дополнение моей одержимости все контролировать. Ведь я проверяю каждую мелочь по три раза и абсолютно все планирую заранее.

Хорошо, что я и мужа выбирала, не изменяя своей одержимости.

Быстро смотрите в окно! Может, свиньи уже летают и женщины с большой попой классно смотрятся в купальнике? Я получила работу в «Бринкман и Бэйнс»! Да-да, уже на следующей неделе я заступлю на высокооплачиваемую должность старшего менеджера по работе с клиентами!

Мечтала ли я, что в тридцать один год буду писать речи и пресс-релизы для третьесортных звездочек и местных депутатов? Конечно нет. Но поскольку в настоящее время медицинская страховка и жилье для меня важнее серьезной работы, я с радостью соглашаюсь. Ну и что с того, что «Бринкман и Бэйнс» — крошечная малоизвестная фирмочка? Зарплата почти такая же, как и в «Раундап» (почти такая же мизерная), и на первый взгляд они не рекламируют массовые самоубийства или трусы-стринги.

Так что считайте меня членом команды!

К тому же я избавлена от позорной перспективы продавать свои яйцеклетки через Интернет. И вообще, единственное мрачное пятно во всем этом деле — необходимость благодарить за работу Джона.

Вот счастья-то привалило! Предвкушая блестящую карьеру, которую я сделаю на поприще пиара, Анита подарила мне большую пластиковую лопату. Стивен так обрадовался, что согласился заняться сексом, хотя неожиданно завалившаяся к нам Николь похрапывала в гостиной. А мой отец — человек, который бинтовал мне колено, когда я упала с трехколесного велосипеда, скрыл от матери, что меня поймали со шпаргалкой на выпускном экзамене по химии, и не капал на мозги, когда я долго сидела без работы, — мой отец захлопал в ладоши от радости при известии, что я устроилась в фирму. Он был так счастлив. Он был в экстазе. Испытал облегчение. Огромное… «Слава богу! Я уж подумал, вам придется просить у меня в долг».

Как трогательно!..

Сегодня вечером мы со Стивеном ужинали у его коллеги Мартина.

Жена Мартина, до того как родила, работала шеф-поваром. У нее даже было свое шоу на телевидении. Поэтому я особенно порадовалась их приглашению. К тому же мне теперь нравится всем рассказывать, что я получила работу. Всем, у кого есть уши. Хотя я приступаю только через неделю и понятия не имею, чем занимается старший менеджер по работе с клиентами. Но это все детали, детали… Главное, меня ждет денежный чек, и это можно отпраздновать. Итак, воодушевившись мыслью о том, что вскоре оба члена нашей семьи будут иметь постоянный доход, мы купили букет цветов и бутылку вина, довольно дорогого.