Наталия Доманчук - Дневник идеальной жены

Только не делай этого. Мне так больно.

Мама!!!

Зачем же ты сделала это?

Кровавое месиво вытащили щипцами. Кровь выливалась в белую миску.

Все, что осталось этой женщине – это только вытереть слезы, положить на живот холодую грелку и отправиться в палату, где в ожидании такого же избавления сидела я.

Женщина зашла в палату, держась за живот, и легла на кровать. Её лицо было бледным, а губы что-то шептали. Мне захотелось услышать, что она говорит, и я подошла к её кровати.

Она посмотрлела мне в глаза и тихо сказала:

Больно. Очень больно.

Где? – спросила я.

Здесь – ответила она и показала на низ живота.

Меня кто-то взял под руку.

Мамаша, о чем вы думаете? Я третий раз называю вашу фамилию. Вам что, особое приглашение нужно? Доктор ждет. Идемте быстрей.

Я отдернула руку и подошла к окну.

На асфальте большими буквами было написанно: «Мила, спасибо за сына!»

Рядом с надписью стоял мужчина, в руках которого были цветы и пакет с красными яблоками.

Я поняла, что никто не напишет мне таких слов, и никто никогда не поблагодарит за ребенка. Я поняла, что никто не принесет мне в роддом цветов и яблок.

Яркий лучик солнца заглянул в глаза, и слезы потекли по щекам. Мне почему то захотелось яблок. Больших-больших, красных, с желтым переливом. Мне захотелось взять это яблоко обеими руками, уткнуться в него и носом, и губами и рассказать ему, что я совсем одна на этом свете и что мне сейчас очень плохо.

Медсестра опять взяла меня под руку:

Мамаша, вы что, не слышите меня?

Слышу, – тихо сказала я, забрала свои вещи и поплелась к выходу.

Малыш, я с тобой! Я не сделаю тебе больно никогда. И ты не думай, я совсем не боюсь боли. Боли внизу живота. Я боюсь боли в груди. Там, где находится душа. Там, где ничто не сможет заполнить пустоту, если тебя не будет. Я не хочу совершить ошибку, о которой буду сожалеть всю жизнь.

Маленький комочек внутри меня положил ногу на ногу, руку закинул за голову, зевнул и уснул. Ему снилось солнце, океан и женщина с зелеными глазами, которая прижимала его к себе и шептала:

– А трудности? Мы справимся. Правда, дочурка?

Валя сидела на полу, поджав ноги и слегка покачивалась. Волосы её были растрепаны, глаза красные то ли от усталости, то ли от слез. Никогда она еще не чувствовала себя так скверно. Нужно было срочно взять себя в руки и прекратить жалеть. Но ноги не слушались, а в голове звучали любимые стихи: Мой милый, что тебя я сделала?

Сколько прошло времени, Валя не помнила, но почувствовала, как будто кто-то взял её за руки и поднял. Ноги затекли, но садиться опять на холодный пол ей не хотелось. Она прошла на кухню, включила чайник, увидела на столе чашку Валентина…

Валентин ушел три дня назад. Молча покидал вещи в спортивную сумку, ничего не объясняя, оставил на тумбочке в прихожей ключи и тихо прикрыл входную дверь. Валя наблюдала за его сборами без слов, просто стояла у косяка и смотрела на него широко открытыми глазами. Ей даже не приходило в голову, что он может так вот уйти. А когда дверной замок тихо щелкнул и в квартире воцарилась непривычная тишина – села на пол, обхватила колени руками и расплакалась.

Валя посмотрела на свое отражение в зеркале. Маленькие глазки, тонкие губы, узкий лоб, нос картошкой, выцветшие, как будто запутанные сосульки-волосы, немного полноватая фигура и небольшой рост. Она вообще не понимала, как он обратил на неё внимание, пригласил на танец, а потом просто остался у неё. Сначала на ночь, потом ещё на одну, потом он принес свои вещи и сказал, что если она не возражает, он останется здесь навсегда.

Навсегда! Как она полюбила это слово. Навсегда! Так было приятно произносить его. Они вместе… навсегда.

Но оказалось значение этого слова имело разное значение. Для неё навсегда – это было до глубокой старости, а для него… полгода.

Мысли о нем и о его уходе ни на минуту не покидали Валю, но она понимала, что надо жить дальше. Как, зачем и с кем, она не знала. Хотела бы знать, но вряд ли кто-то был способен ответить ей на эти вопросы.

Начать новую жизнь, жизнь без Валентина, Валя решила с пополнения холодильника.

В магазине Валя побросала в тележку продукты – ветчину, сыр, йогурты, что-то еще – и направилась к кассе. Стоя в очереди, она продолжала думать о сложившейся ситуации и задавала себе только один вопрос: «Почему ушел Валентин?» Спрашивать себя, что в НЕЙ не так, было бесполезно. На это она сама, без чьей-либо помощи, могла найти 101 ответ. Хорошо было бы сначала понять, что в ней было «так» и что привлекло его тогда, полгода назад, когда они совершенно случайно познакомились и посмеялись над совпадением имен.

Мысли так бы и носились безрезультатно по кругу, если бы ее внимание не привлек молодой человек у кассы. Он растерянно шарил по карманам куртки, брюк, рубашки и, видно, не находил того, что искал. Бабушка с ярко накрашенными губами и жемчужными бусами в три ряда на шее начала его торопить:

– Быстрее, молодой человек! Вон, сколько народу-то ждет!

– Я сейчас… минутку… извините, кажется, забыл дома кошелек

– Оставьте продукты и идите за кошельком! – Бабушка не намеревалась успокаиваться.

– Нет, мне нужно срочно…

Тут зашумела вся очередь. Валя подкатила к нему свою тележку и спросила:

– Сколько вам нужно? Я заплачу. В долг. Потом вернете.

Молодой человек изумленно посмотрел на Валю, улыбнулся и сказал:

– Да? Спасибо! Я через полчаса верну вам деньги.

Валя расплатилась за свои и его покупки и позволила молодому человеку помочь ей с пакетами. В этот момент из его кармана на столик за кассой выпала белая картонка. Валя застыла. Это была визитная карточка и на ней значилось: Фирма «Н», Системный администратор, Валентин З. Щербаков, а дальше электронный адрес и телефон.

Следующее, что услышала Валя, был грохот – это упал нагруженный до верху пакет, который она протягивала молодому человеку. Валя опустила глаза, йогурт аппетитной лужицей растекался по немытому кафелю.

– Ну вот, – только и смогла сказать она, приседая и собирая выпавшие продукты обратно в пакет.

Молодой человек, значившийся на визитке Валентином, быстро нагнулся, чтобы помочь девушке. Почти стукаясь лбами, в четыре руки они собирали раскатившиеся продукты в пакетики. До последнего дотянулись одновременно, и, разумеется, как в плохом романе, каждый потянул в свою сторону. Они подняли глаза и рассмеялись.

– Вы остались без завтрака? – спросил молодой человек, забирая у Вали сумку и придерживая ее на сей раз обеими руками, – а позвольте пригласить вас завтра на завтрак. Не при свечах, конечно, но тем не менее.

Пока Валя ошеломленно хлопала ресницами, он не замолкал:

– Кстати, меня зовут Валентин. Для друзей просто Валек или Лека.

– Леееека, – протянула Валя, пытаясь выиграть время, чтобы собрать в кучку мысли, – а меня… меня Аля, – зачем-то она собрала из букв своего имени первое, что пришло на ум.

– Очень приятно. Так, что насчет завтрака на завтра? Ух, какой каламбур. Например, около десяти. Не рано? – Лека замолчал и выжидающе посмотрел на Валю.

Лучше бы он продолжал говорить – подумалось ей. Что же делать?

Молчание затягивалось, и надо было что-то отвечать.

– В десять не рано, в десять как раз нормально… Но вы знаете, я никогда раньше не знакомилась – за завтраком… Я даже и не знаю…

– Хорошо, завтра в десять на этом самом месте, и я сразу же отдам вам деньги. Вот вам моя визитка. На всякий случай. А сейчас мне – честное слово – нужно бежать. Пока.

Придя домой, Валя обнаружила, что, убегая в магазин, забыла на тумбочке мобильник. Три пропущенных звонка и два сообщения. Все от него, от Валентина-бывшего. Она не могла в это поверить. Пальцы дрожали, отказываясь нажимать на нужные кнопки. «Почему не отвечаешь на мои звонки?», «Валя, возьми трубку, надо поговорить».

Он звонил, а она не ответила. Не взяла трубку даже после его просьбы. И он больше не пытался.

Что же делать? Звонить, объяснять, что случилось? Или вычеркнуть его из жизни и продолжать игнорировать звонки, раз уж так само получилось?

Вале хотелось тихонько заскулить, как безродной собачонке, которую бросил хозяин. Сначала приручил, а потом привязал к дереву и ушел не оглядываясь. И собачонка даже не может спросить – а за что ее так? Только скулит и царапается… Валя набрала его номер, но позвонить так и не смогла. В горле стоял какой-то острый комок, если она сейчас услышит его голос – так ничего и не сможет сказать, будет только по-собачьи плакать в трубку. Тогда она взяла в руки визитку того, чужого Валентина, покрутила её в руках и набрала его номер. Хотела сказать, что завтра никуда не пойдет и черт с ними с тремястами рублями. Но в последний момент, на гудках, опять остановила себя и повесила трубку.