Барбара Бенедикт - До конца своих дней

– Не впадай в уныние, Джуди. – Гинни велела мальчикам идти в дом, а сама взяла Джуди под руку. – Устроим Рафу такой замечательный праздник, что никому никуда не захочется ехать. Главное – вам надо показать дяде, как вы его любите.

Джуди внимательно поглядела на нее.

– А вы?

– Обо мне не беспокойся. Я тоже постараюсь сделать все как можно лучше.

– Я не это имела в виду. Вам не кажется, что дяде Рафу нужно знать, что вы его тоже любите?

– Я?.. – Гинни хотела категорически отрицать свои чувства к Рафу, но слова замерли у нее на губах. С довольной ухмылкой Джуди высвободила руку и пошла в дом.

А Гинни осталась на крыльце. Чтобы ответить на этот вопрос, ей всей ночи не хватит.

Так любит она Рафа Латура или нет?

Часть Третья.

Эдита-Энн смотрела на входящего в комнату отца и жалела, что у нее не хватает смелости приказать ему уйти. Она сказала, что только что дала дяде Джону снотворное и он наконец-то заснул, но Джервис, словно не слыша, прошел мимо нее с нахмуренным лицом.

Она понимала, что листок бумаги, который он сжимает в руке, содержит дурное известие, иначе он сказал бы ей, в чем дело. Она также догадалась, что дурное известие, должно быть, касается Гиневры-Элизабет, поскольку мужчины в доме ни о чем другом в последние дни не разговаривали. Да еще про то, как плох Джон.

Эдита-Энн пыталась убедить отца, что дяде Джону не следует говорить, сколько ему, по мнению доктора, осталось жить. Но когда Джервис Маклауд забирал что-нибудь себе в голову, отговорить его было невозможно. Он твердил, что Джон должен, пока не поздно, привести в порядок свои дела.

Пока не поздно. Эдита-Энн с болью в душе смотрела на дядю. С каждым днем он как бы усыхал и просто терялся в огромной двуспальной постели. Он тает на глазах, и эта история с дочерью отнимает у него последние силы. Ежедневные сообщения Джервиса о результатах поисков не улучшали его положения, мрачная, обреченная физиономия Джервиса только ускоряла его конец.

– Пришло! – без вступления объявил Джервис, подходя к постели брата и размахивая листком бумаги. – Враг наконец-то открыл свои карты.

Джон медленно просыпался, явно не понимая, о чем ему говорит брат. Заинтересованная Эдита-Энн подошла поближе к постели.

– Ну что еще? – брюзгливо спросил Джон, проявляя былой характер. – Не видишь, что ли, что я сплю?

Джервис на секунду смешался, и в эту минуту Эдита-Энн увидела своего отца в истинном свете. Другим он может казаться хозяином в этом доме, но даже на смертном одре Джон все же сильнее его. Пока жив его брат, Джервис будет жить в его тени.

Сердитый оскал на лице Джервиса говорил о том, что он это понимает и что это его безумно злит. «Не слушай его!» – вдруг захотелось ей крикнуть дяде.

– Я считал, что ты захочешь это увидеть немедленно. – Джервис заулыбался, не в силах скрыть торжество. – Наконец-то пришло требование выкупа.

Кто-то ахнул. Эдита не знала кто – дядя Джон или, может быть, она сама. Во всяком случае, она была потрясена. Требование выкупа? Она была убеждена, что Гиневру– Элизабет никто не похищал, что она наслаждается любовью со своим темноволосым рыцарем и, когда придет время, сама вернется домой. При мысли, что она на самом деле подвергается опасности, Эдите-Энн стало нехорошо. Какие бы интриги она ни плела против Гинни, она не желала кузине зла, она просто хотела заполучить Ланса.

Вот и заполучила, а что толку? Она ему отдалась, а он, кажется, потерял к ней всякий интерес. Уже давно к ним не приезжает, а если и приезжает, то только чтобы поговорить с ее отцом.

– Кто? – невольно спросила Эдита-Энн. – Кто ее похитил?

Джервис посмотрел на нее как на слабоумную.

– Кто, как не тот дьявол, что заставил ее пройти через этот фарс бракосочетания? Разумеется, этот ее хам муж – Раф Латур.

Дядя Джон улыбнулся, потом убрал с лица улыбку.

– Ты только не волнуйся, Джон, – заговорил Джервис, слишком занятый своим, чтобы следить за выражением лица брата. – Ланс Бафорд прочесывает округу в поисках нашей Гиневры-Элизабет. Я убежден, что он ее найдет и отнимет у этого полоумного. Ничего дурного с ней не случится.

Он помолчал, прежде чем перейти, как поняла Эдита-Энн, к главной цели своего визита.

– А тем временем, – продолжал он, пытаясь изобразить искреннюю заботу, – мне кажется, тебе надо привести в порядок свои дела. Не хочешь же ты оставить свое поместье в расстройстве в случае... в случае, если случится самое худшее. Я считаю, что надо вызвать поверенного Тилмена.

– А почему бы не заплатить? – спросила Эдита-Энн. Видя изумление, отразившееся на их лицах, она поспешила разъяснить свою мысль. – Ты говоришь, что он требует выкуп. Турнир принес достаточно денег – зачем нам рисковать жизнью Гинни?

Ее отец скорчил свирепую рожу.

– Да неужели мы будем поддаваться какому-то шантажисту? И кто сказал, что Латур ее вернет, даже если мы заплатим выкуп? Выманит у нас все деньги до последнего пенса, а потом все равно убьет твою кузину. Ты этого хочешь?

У Эдиты-Энн было чувство, точно ее ударили по голове, но ее поразили не слова отца, а внезапно открывшаяся ей правда, Джервис Маклауд предпочел бы, чтобы Гинни умерла. Так ему будет гораздо удобнее.

С тоской сознавая свою вину в том, что ее кузина оказалась в таком ужасном положении, она повернулась к дяде, чтобы не то утешить его, не то извиниться. Но он подбадривающе ей улыбнулся.

– Твой папа, конечно, прав, – сказал он. – Ну хорошо, Джерв, зови Тилмена. Пора мне изменить завещание.

Джервис поспешил из комнаты, а Эдита-Энн, видя торжествующее выражение его лица, чуть не застонала. Движимый завистью и мечтой о богатстве, ее отец забыл про порядочность. Но и она сама все это время думала только о своей выгоде.

Она подоткнула одеяло, надеясь, что дядя Джон сможет уснуть, и пошла из комнаты, сосредоточенно нахмурившись. Может быть, еще не поздно исправить тог что она натворила? Джервис Маклауд не перестанет плести интриги, но его дочь может помещать ему осуществить его подлые замыслы.

Нет, больше она не будет слепо выполнять его приказания! И надеяться, что Ланс найдет ее кузину, она тоже не будет. Оба они меньше всего заботятся о том, чтобы вернуть отцу дочь до того, как он распростится с земной юдолью. У обоих только одна цель – завладеть Розлендом. Собственно дяде Джону не надо было приводить в порядок никаких дел кроме своего раздала с дочерью. Ухаживая за ним изо дня в день, Эдита-Энн поняла, как он хочет поговорить с Гинни, как хочет помириться с ней что бы умереть с легким сердцем.

Если она сумеет их свести, она уже частично загладит свою вину перед кузиной. И Эдита-Энн решила во что бы то ни стало примирить отца с дочерью. Правда, у нее не хватит сил вступить открытый спор с отцом, но может быть, Гамильтон Колби поможет ей найти Гиневру-Элизабет и вернуть ее домой?

Только надо спешить. Дядя Джон протянет недолго.

Раф причалил к берегу, радуясь уже тому, что около дома не было видно ни одной живой души. Он три дня под разными предлогами откладывал поездку домой, но сегодня утром ему вдруг надоело праздновать труса. Все равно рано или поздно придется разговаривать с Гинни. Так лучше уж покончить с этим делом одним разом.

Но на душе у него было неспокойно. Ему было стыдно вспоминать, как он в прошлый раз распустился. Правда, он немало выпил в тот день, отчего стал еще более несдержанным, чем обычно, но когда ему удавалось сдерживаться с Гинни? Она, как никто, умеет отпускать колкости, забирающие его за живое, находить в нем слабые места и выводить его из себя.

Но в душе Раф признавал, что в последнее время он не столько выходил из себя, сколько искусственно напускал на себя гнев.

Нет, ей здесь нельзя оставаться. За этим он сегодня и приехал – убедить ее, что всем будет лучше, если она вернется домой.

Но когда Раф открыл входную дверь и обнаружил, что в доме никого нет, его боевой дух погас. Он положил на стол пакет с какао, которое он купил по просьбе Гинни, и вдруг остро почувствовал, как пусто в доме, когда тут никого нет.

Он представил себе картину, которую застал в прошлый раз: Гинни сидит, окруженная детьми, и обсуждает с ними, как помочь ему построить дом. Он тогда был очень растроган, хотя и не хотел себе в этом признаваться. В ту волшебную минуту он увидел семью, свою семью. На какое-то мгновение ему показалось, что у него все получится.