Аврора Роуз Рейнольдс - До Новембер

Его татуировка начинается с ключицы, проходит через оба плеча и спускается к рукам. Это похоже на огонь, но это точно стиль трайбл. На языках пламени написаны имена, а рядом выбита пара военных ботинок. Такой узор спускается и по другой его руке, но вместо ботинок — пистолет и военная фуражка. Всё сделано чёрным цветом, но где-то проскальзывают и яркие цвета. Это и правда произведение искусства.

— Да, это моя мама. Вероятно, она пришла проведать тебя. Уверен, папа рассказал ей, что произошло прошлой ночью, — произносит он так внезапно, что я вздрагиваю от неожиданности, ведь я была поглощена рассматриванием его тела и татуировок.

Я смотрю в его улыбающееся лицо, задаваясь вопросом, что смешного он нашел в том, что его мать застукала нас вместе в постели.

— Это так неловко. Она наверняка думает, что я шлюха, — скулю я, предположив. Что для него это норма.

— Она не будет думать ничего, кроме того, что ты спала здесь, так как к тебе в дом проникли. Нам нужно вставать, но для начала ты должна поцеловать меня, — говорит он с самым невозмутимым лицом.

— Что? — шепчу я.

— Ты должна поцеловать меня. Всю ночь ты проспала, обнимая меня. Ты не можешь так поступать, хотя бы не поцеловав мужчину, — его лицо приближается к моему, а глаза светятся.

Мои глаза падают на его губы. Не могу отрицать, но у него действительно идеальные губы.

— Поцелуй меня, — шепчет он напротив моих губ.

— Нет, — шепчу я с дрожью в ответ, наблюдая за тем, как начинают темнеть его глаза.

— Ладно, тогда я поцелую тебя, — произносит он в опасной близости от моих губ.

Мой мозг кричит: «Да, да, да!». Затем я чувствую лёгкое прикосновение его губ к моим. Когда он на секунду отстраняется, мне хочется сразу же прижать его обратно. Его язык очерчивает контур моих губ и в ту секунду, когда он прикасается к самим губам, они открываются.

Я целую его сначала мягко, а потом со страстью. Моя вторая рука находит его волосы и впивается в них. Чувствуя колючесть его волос, я понимаю, что это также хорошо ощущается, как я и предполагала. Когда его руки движутся к моим волосам, я чувствую, как он их для начала распускает, а затем собирает в кулак. Боль, которую он приносит, такая сладкая, что я стону в его рот. Он нежно прикусывает мою губу и всасывает язык в свой рот. Я повторяю за ним. Он рычит, и его вторая рука путешествует по мне, пока не доходит до груди. Я сильнее прижимаюсь к нему, и он снова рычит. Моя рука движется от его бицепса к спине. Она такая гладкая и твёрдая одновременно. Я настолько потерялась в ощущениях от его пальца, касающегося моего соска, что выгибаюсь навстречу ему. Он отстраняется и начинает покрывать поцелуями мою шею.

— Чёрт!

Я так возбуждена, что не осознаю происходящее, пока нас не прерывает голос его матери, доносящийся с кухни.

— Детки, я приготовила кофе. А где собачий корм? — спрашивает она через дверь.

— О, Господи, — шепчу ему в шею и начинаю чувствовать, как всё его тело дрожит. — Это не смешно, — говорю ему, а он смеётся ещё сильнее.

— Ты права. Это дерьмо совсем не выглядит смешным. Я твёрже, чем когда-либо был в своей жизни, и знаю, что мама не уйдёт, пока не убедится, что ты в порядке.

Я не хочу думать об этом, но мысль о том, что я возбудила его и сделала твёрже, чем он когда-либо был, заставляет меня улыбнуться и хихикнуть.

— Детка, ты смеёшься надо мной? — шепчет он мне на ухо.

Я начинаю громче смеяться, а он резко начинает меня щекотать.

— Даже не думай смеяться надо мной, малышка.

Я смеюсь так сильно, что, скорее всего, скоро описаюсь, поэтому умоляю его остановиться.

— Пожалуйста, я больше не буду над тобой смеяться. Обещаю, обещаю, — говорю я сквозь смех.

Он останавливается и смотрит на моё лицо, находившееся в его руках.

— Господи, ты так чертовски красива.

От того, как он говорит мне это, и от того, как смотрит, я действительно начинаю верить, что он считает меня красивой. Выражение моего лица смягчается от его слов. Он наклоняет голову и снова целует меня. На этот раз нежно и сладко. Когда он отстраняется, нам обоим с трудом удаётся ровно дышать.

— Ты единственный, кто здесь красивый, — я мягко говорю ему, пробегаясь кончиками пальцев по его челюсти.

Его лицо становится мягче, а глаза теплее. Его губы снова приближаются к моим.

— Ладно, детки, кофе готов, а я до сих пор не могу найти собачий корм.

— Ма, Господи! Мы выйдем через минуту и сами покормим собаку, — кричит Ашер.

— Ашер Джеймс Мейсон, следи за тоном и не поминай имя Господа всуе! — отвечает его мама.

Я прикусываю губу, чтобы не засмеяться, но смех всё же выходит наружу, так что мне приходится прикрыть рот рукой, чтобы его мама не услышала.

Без предупреждения он встаёт на колени и тянет меня к себе. Через мгновение мы уже стоим рядом с кроватью. Он наклоняется и целует мой нос, а затем разворачивается и идёт в ванную. Я не могу двинуться с места, наблюдая за движениями его мышц. Я по-прежнему стою на своём месте, когда слышу звук спускающей воды в туалете. Затем впадаю в туманный экстаз, потому что он все ещё без футболки, на его руках красуются татуировки, на теле ярко выделяются восемь кубиков, а ниже спускается дорожка из темных волос.

— Ты собираешься кормить Биста или будешь продолжать стоять здесь и разглядывать меня? — спрашивает он.

Я поднимаю глаза к его лицу и вижу высокомерную улыбку.

— Иди ты, — бормочу я и слышу его смех, когда обхожу кровать, опустив взгляд к своим ногам.

Как только я оказываюсь в ванной, то сразу же закрываю дверь на замок и смотрю в зеркало. Мои зелёные глаза блестят, губы опухли после поцелуев, щёки порозовели, а волосы в полном беспорядке. Я вспоминаю причину этого и улыбаюсь. Ашер, безусловно, горячий парень, но я не тот тип девушек, которые спят и страстно целуются с парнем после первого свидания. Кроме того, мы даже не были на настоящем свидании. И опять же, я не знала, что мы собираемся спать вместе.

Качая головой от своих безумных мыслей, я решаю быть честной и сказать ему, что такое не характерно для меня. Уверена, это спугнет его. Я чищу зубы, достаю лифчик и толстовку из сумки. Закончив, я нахожу Ашера, сидящего на барном стуле, всё ещё без рубашки и с чашкой кофе. Когда он замечает меня, то разворачивает своё тело. Он улыбается мне, но едва ли это похоже на полноценную улыбку. На этот раз ямочки не появляются.

— Привет, я Сьюзан, мама Ашера.

От звука её голоса я подпрыгиваю. Я настолько погружена в мысли об отсутствующих ямочках Ашера, что совсем забыла про его мать. Она обходит барную стойку и берёт мою руку.

— Я Новембер, — говорю я, улыбаясь ей в ответ.

Она очень милая. У неё тёмно-каштановые волосы, подстриженные под каре. Её глаза точно такого же цвета, как и у Ашера. На ней белая рубашка с бирюзовым ожерельем, джинсы и ковбойские штаны. Она выглядит просто и с шиком, и в этот же момент я очарована ею. Затем она притягивает меня в свои крепкие объятия. Когда её руки по-матерински оборачиваются вокруг меня, мне хочется заплакать.

— Это так приятно, наконец, с тобою встретиться, Новембер, — она шепчет в мои волосы.

Я крепче обнимаю её, зажмуривая глаза от слёз, готовых пролиться. Она отступает и держит меня на расстоянии вытянутых рук.

— Ну, что ж, ты такая же красивая, как и говорили.

Её комплимент застигает меня врасплох. В смысле, мой папа называет меня красивой, сегодня утром Ашер сказал то же самое, но это были просто эмоциональные моменты. Я не уродка, но просто милая. Даже мой бывший парень называл меня милой, а мама ни разу в жизни не сказала мне, что я красивая.

— Спасибо, — бормочу я, чувствуя неловкость.

Я ощущаю, как жар поднимается по моим щекам. Она ещё шире улыбается и разворачивается к Ашеру. Они оба улыбаются друг другу, и я понимаю, что стала свидетелем личного бессловесного разговора.

— Ты любишь кофе? — спрашивает она у меня.

— На свете нет слов, которые могли бы описать мою любовь к кофе, — отвечаю я.

Он наклоняет голову и вопросительно смотрит на меня.

— Эм... Я люблю кофе, — поправляюсь я, чувствуя себя очень глупо. — Я уверена, что моё потребление кофе помогает Штатам выйти из долгов, — ляпаю я, и Ашер вместе с матерью начинают хохотать.