Через пару часов мы делаем остановку, чтобы воспользоваться туалетом и размять ноги. Мы всё ещё находимся в Вирджинии. Честно говоря, я рада, что дороги хорошо просматриваются. Никогда не знаешь, что может произойти в такой сезон. Октябрь — это хитрый месяц. Пару дней стоят красивые и солнечные дни, когда свободно дышится, а потом резко холодает, и всё, что ты можешь хотеть — это побыстрее войти в зимнюю спячку.
Я ненавижу мороз. Может, после того, как я разберусь с отцом, то смогу съездить куда-нибудь на пляж. Единственная хорошая вещь в зимнем времени — это возможность носить свитера и сапоги. Но я скучаю по платьям зимой. Обычно летом я ношу платья каждый день. Нет ничего приятнее, чем встать утром, принять душ и нарядиться в платье и босоножки. Это не отнимает много сил. Можно попробовать добавить милый пиджачок или украшение, но это совсем необязательно. Платье — это простой стиль. Зимой нужно быть уверенной, что не только штаны подходят к сапогам, но и сапоги сочетаются с твоей верхней одеждой. Да, я ненавижу мороз.
Мой телефон разрывается от песни Breathe, Энны Налик, которая прерывает мои размышления о лете и о платьях. Взглянув на экран, я вижу, что звонит папа.
— Привет, пап.
— Привет, малышка. Просто хочу узнать, где ты.
Взглянув на свой навигатор, я отвечаю:
— Мы всё ещё в Вирджинии, и нам осталось ехать шесть часов. Я сделала остановку для Биста.
— О, точно. Забыл, что ты так назвала собаку, которая с тобой, — он смеётся себе под нос. — Надеюсь, ты помнишь, что единственная причина, по которой я разрешил тебе оставить его в моём доме — это потому, что он спас твою жизнь.
Я послала ему фотографию Биста, когда рассказала, что он поедет со мной. Папа был в шоке. Он сказал, что у девушек должны быть милые маленькие собачки, а не те, которые могут съесть ее целиком.
— Я понимаю, папа, но он и правда хороший пёс, — словно осознав, что говорят про него, Бист поднимает голову и гавкает. — Знаю, сладенький, — нежно сюсюкаюсь я с ним.
— Ага, хотя, может быть, не всё так плохо, и он поможет мне отгонять парней, которые будут вертеться вокруг тебя.
— Очень смешно, папа!
— Малышка, я позвоню тебе через пару часов, узнать, как у тебя дела.
— Хорошо, пап. Тогда и поговорим.
От разговора с папой на моём лице растягивается улыбка. Интересно, как бы изменилась моя жизнь, если бы мама позволила мне жить с папой, а не забрала с собой? И мне вообще интересно, почему она взяла меня с самого начала? Мама встретила папу на выпускной вечеринке, когда ей было восемнадцать. Той ночью они напились, занялись незащищённым сексом, и я родилась девять месяцев спустя. Две недели спустя моя мама забрала меня к своей двоюродной сестре в Нью-Йорке.
Мама не особо принимала участие в моём воспитании. Насколько я помню, у меня была няня. Её звали миссис Би. Она жила по соседству. Она была человеком, на которого я всегда могла положиться. Если что-то случалось, я всегда шла к ней. Она обрабатывала мне царапины или говорила, что я не должна плакать из-за мальчиков, потому что они глупые. Она была единственным моим родителем, которого я по-настоящему знала, и, когда она скончалась, я подумала, что мой мир рухнул. Мой папа нашёл меня незадолго после смерти миссис Би.
Сначала я злилась и отказывалась отвечать на письма, которые он мне посылал. Затем в один прекрасный день я получила огромную коробку, набитую открытками на дни рождения, Рождество, Хэллоуин и другие праздники. Одни из них были уже старые, другие выглядели поновее, но в них было сказано одно и то же: «Мечтаю о том, когда мы сможем провести этот день вместе». С тех пор мы говорим каждый день, и он стал одним из моих самых близких друзей.
— Хорошо, малыш. Как ты смотришь на то, чтобы где-нибудь остановиться?
Да, говорить с собакой стало моей привычкой. Скорее всего, плохой. Мне нужно убедиться, что рядом со мной никого нет, когда я разговариваю с собакой, или я закончу, как те сумасшедшие, которые считают, что животные передают им сообщения из потустороннего мира. Это будет не совсем хорошо. У меня и без сумасшествия достаточно проблем.
Я делаю следующую остановку возле парка, предназначенного для прогулок с собаками. Выпускаю Биста, он отряхивается и вытягивает передние лапы. Мы идём по траве, и я слышу, как подъезжает автомобиль. Я разворачиваюсь, чтобы посмотреть, вышел ли оттуда человек с собакой. Я не хочу начинать собачьи бои, потому что не знаю, как Бист отреагирует на других собак. Я замечаю, что двигатель автомобиля продолжает работать, но оттуда никто не выходит.
Это серебристый «Форд Эдж» с нью-йоркскими номерами. Окна затонированы, так что ничего не разглядеть. Холодок пробегает по моей коже. Бист, должно быть чувствует это, потому что тихо начинает рычать. Стараясь вести непринужденно, мы идём к машине. Я вижу открытую заднюю дверь «Форда». Вот тогда я начинаю бежать вместе с Бистом. Я открываю дверь машины, и он заскакивает внутрь.
Только я успеваю закрыть дверь, как парень начинает идти в моём направлении. Он одет в чёрную толстовку с капюшоном и чёрные джинсы. Капюшон надет на голову, поэтому мне не удаётся его разглядеть более детально, но я знаю, что он белый, потому что вижу его руки, лежащие на бёдрах. Не думая, я завожу машину и нажимаю на педаль газа. Коробки начинают соскальзывать, пока я веду машину, разгоняясь. Я не вижу тот «Форд» в зеркале заднего вида. Моё сердце отбивает миллионы ударов в минуту, а я продолжаю искать какие-нибудь знаки присутствия автомобиля. К счастью, их нет.
Я начинаю думать о сложившейся ситуации и прихожу к выводу, что моё воображение сошло с ума после нападения. В смысле, каковы шансы, что кто-то из Нью-Йорка последует за мной, чтобы снова причинить боль? Через пару часов я всё ещё не замечаю «Форда», когда смотрю в навигатор. Осталось меньше двух часов. Глядя на стрелку бака, я понимаю, что мне нужно остановиться, чтобы его заполнить. С этой мыслью моё сердце опять начинает бешено биться.
После семи вечера на дорогах становиться тише, машин меньше, но огромных грузовиков, наоборот, больше. На следующем повороте много разных забегаловок, в которых, наверняка, много людей. Не просто людей. А внушающих страх дальнобойщиков. Я сворачиваю и подъезжаю к самой нормальной заправке. Здесь также есть ещё пару машин, которые тоже заправляются, так что я выхожу из машины и иду платить. Здесь есть «Данкин Донатс», и я торможу у кассы, словно человек посреди пустыни, который хочет пить. После того, как покупаю себе кофе, а Бисту воды, плачу за бензин и выхожу на стоянку. Оглядываясь, я быстро иду к своей машине.
— У вас очень красивая собака.
Вскрикнув и отступая назад, я чуть не спотыкаюсь о шланг, который тянется к моей машине.
— Прости, что напугал тебя, милая. Я просто увидел твою собаку и, должен признать, он — красавец.
— Ох, спасибо, — говорю я, держась за сердце.
Я смотрю на парня, который, кажется, выглядит безобидным. Он одет, как Санта Клаус, включая те подтяжки, красную клетчатую рубашку, заправленную в джинсы, и чёрные ботинки. Я не могу сдержать улыбки. Он улыбается мне в ответ.
— Расс, — говорит он, протягиваю руку.
— Новембер, — отвечаю я, пожимая её.
— Что за порода?
— Кажется, немецкий дог. Но я не уверена. Я просто просмотрела несколько фотографий в интернете, когда нашла его. Кстати, его зовут Бист.
— Ты нашла его и назвала Бистом, — смеётся он.
— Ну, это, как бы длинная история и, думаю, это он нашёл меня.
— В это я могу поверить! — говорит он с печальным выражением лица. — Ты заботишься о нём, и он заботится о тебе, милая. У меня когда-то тоже был пёс, который везде путешествовал со мной. Даже пару раз прикрывал мою спину, когда я попадал в переделки. Настоящий друг мужчины, — он выглядит таким потерянным, рассказывая о своей собаке, что мне хочется что-то сказать, но я не знаю, что именно. Я тянусь к его руке и сжимаю её. В ответ он сжимает мою, затем я отпускаю руку и одариваю его небольшой улыбкой.
— Ну-с, мне нужно ехать. Есть кое-что, что нужно доставить в Нэшвилл. Безопасной тебе поездки.
— И тебе, — говорю я, когда он разворачивается спиной и залезает внутрь своей машины.
Не подумав, я поднимаю кулак в воздух и опускаю. В ответ на это он сигналит и уезжает. Я не могу сдержать внезапной улыбки.