Пенелопа Дуглас - До тебя

Мне здесь было комфортно.

Я прошел через гостиную и столовую, они тоже оказались пусты, поэтому я направился в кухню и тут же увидел, что задняя дверь открыта.

Подойдя к ней, я выглянул в сад и сразу же расплылся в улыбке при виде Тэйт. Промокшая насквозь, она стояла под проливным дождем, подняв лицо к небу.

Мои плечи расслабились, я закрыл глаза.

Как же я сразу не догадался.

Я тихо вышел из дома и прислонился к стене под навесом.

Тэйт всегда любила дождь. Под ним она словно оживала, а я не мог насладиться этим зрелищем уже несколько лет. Я всегда гадал, какое волшебство она находила в грозах, хотя какая разница. Пусть это останется тайной.

Я наблюдал за ней, и у меня внутри будто звучала музыка.

С ее длинных светлых волос стекала вода, а одежда прилипла к телу, как в тот вечер, когда мы впервые поцеловались и я ощутил изгибы ее тела.

Тэйт стояла, слегка расставив ноги и опустив руки, и немного покачивалась из стороны в сторону, словно в танце.

Ее черная блузка, блестящая от воды, прилипла к спине, как вторая кожа, и я знал, что когда прикоснусь к ней, то почувствую каждый мускул.

В груди вспыхнуло пламя, в руках загудела кровь.

– Джаред! – вскрикнула она, и я заморгал, осознав, что она меня заметила. – Ты меня напугал, – добавила она с улыбкой. – Я думала, ты спишь.

Она стояла, прижав руку к груди, и ждала, пока я что-нибудь скажу, но я не мог.

Я больше не хотел говорить. Я хотел ее.

Оттолкнувшись от стены, я подошел к Тэйт и положил руки ей на бедра, не сводя с нее взгляда. Прижав ее к себе, впившись в нее пальцами, я заглянул в ее лицо, неистовое и прелестное.

Тэйт никогда не играла в игры. Она не бросала кокетливых взглядов и улыбочек, чтобы привлечь мое внимание. Сейчас она смотрела на меня так, как прежде.

Словно я – ее Рождество.

Она поднялась на цыпочки, и ее губы коснулись моих. У меня перехватило дыхание. Я ощутил сладкий привкус дождя на ее губах, и кровь рванулась по венам. Мое тело хотело больше.

Черт. Как же хорошо.

Обхватив Тэйт одной рукой за талию, другую я положил ей на щеку, направляя ее лицо к своему.

Мой язык проник в ее рот, и от каждого прикосновения, каждого укуса и поцелуя мое тело будто пронзала молния.

Вокруг нас разразилась гроза, но я почти ничего не замечал.

В руках покалывало, и с каждым касанием я возбуждался все больше, а мой член твердел.

Она задрожала, и я крепче прижал ее к себе, не зная, отчего эта дрожь – то ли из-за дождя, то ли из-за того, что между нами происходило. Но я не остановился.

Я целовал Тэйт со все большей страстью, снова и снова погружаясь языком в ее рот, пока мне не стало трудно дышать. Мне до боли хотелось кончить.

Я прикусил ее нижнюю губу, а она потерлась об меня, и мы пропали.

Может, по ее тихим стонам, а может по тому, как она положила руки на мои бедра, только я понял, что она не пойдет на попятную.

Мне было необходимо оказаться в ней прямо здесь. Прямо сейчас.

– Ты замерзла, – проговорил я между поцелуями.

Ее дыхание было горячим, а руки настойчиво ласкали мою грудь и шею.

– Согрей меня, – с мольбой произнесла она.

Чееееерт.

Я схватил ее за задницу, прижимая к себе.

Сейчас.

Я хотел взять ее в тот же момент, но она начала губами и языком что-то вытворять с моей шеей, и я утратил способность мыслить.

– Я люблю тебя, Джаред, – почти беззвучно прошептала она мне на ухо, и я закрыл глаза.

Сердце переполнилось так, что стало больно.

– Мы можем подождать, – с трудом выдавил из себя я, хотя сам не хотел останавливаться ни за что на свете.

Тэйт медленно покачала головой, на ее губах заиграла легкая улыбка. Ухватившись за край моей черной футболки, она стащила ее через голову и провела кончиками пальцев по моей груди, по бедрам, а потом вверх по спине.

Я поежился, когда ее пальцы коснулись шрамов. Я надеялся, что она не думает обо всей этой истории. Мне хотелось, чтобы сейчас она думала о другом.

Но Тэйт посмотрела мне в глаза, и я выдохнул, расслабляясь.

Рано или поздно она исследует все мое тело. И мне пора примириться с этой мыслью.

Стиснув зубы, я впился пальцами в ее ягодицы, а она стянула с себя свою тонкую черную блузку и сняла бюстгальтер.

Боже, произнес я одними губами, едва слышно.

Мы стояли лицом к лицу, обнаженные до пояса, мокрые и возбужденные, в прохладе октябрьской ночи, и я никогда еще не хотел любить кого-то так сильно – я боялся, что никогда не смогу остановиться.

Я протянул руку и медленно провел тыльной стороной ладони по ее левой груди – сверху вниз. Больше всего мне сейчас хотелось прильнуть ртом к ее соску, уже затвердевшему от холодного воздуха.

Откинув назад ее мокрые волосы, я обвел ее взглядом с ног до головы, стараясь запомнить каждый сантиметр тела. У Тэйт было атлетическое сложение – подтянутая и не слишком худая. Плечи и руки были мускулистыми, но это было практически незаметно, а гладкая кожа светилась, словно фарфор.

Она наблюдала за тем, как я пожираю ее глазами, позволяя мне смотреть.

Храбрая девочка.

Ей нравилось это, она не пыталась прикрыться и не отводила взгляда.

Снова притянув ее к себе, я впился в ее губы, посасывая и прикусывая нижнюю губу, заставляя себя не спешить.

Я прижался к ней, и мою кожу словно охватило пламя, когда ее груди вжались в меня.

Краем сознания я отметил, что ее руки больше ко мне не прикасаются, но не прерывал поцелуя до тех пор, пока ее рот тоже не отстранился.

И тогда я заметил, что она стягивает с себя джинсы.

Проклятье. Я мечтал раздеть ее сам, ну да ладно, черт с ним.

Я не хотел пропустить ни единого ее движения, поэтому не трогал ее, пока она не выпрямилась передо мной, почти голая.

Тэйт. В одних трусиках. Промокшая насквозь.

Никогда в жизни не видел ничего сексуальнее.

Взяв ее за бедра и оторвав от земли, я обхватил ее рукой за изящную, гладкую спину и понес через двор на кушетку. Как я помнил, она стояла под навесом, а я решил, что в дом мы сейчас не пойдем.

Под дождем – в грозу, которую так любила Тэйт, – мы в первый раз займемся любовью.

Опустив ее на кушетку, я увидел, что трусики у нее из розового кружева.

Слава богу, что не черные. Я улыбнулся себе под нос.

Мне нравилось черное белье, но Тэйт меня удивила.

Моя хорошая девочка в розовом.

Хорошая девочка, которая становилась плохой только для меня.

Наклонившись, я припал губами к ее груди и вздрогнул от наслаждения, почувствовав вкус ее нежной упругой кожи. Опустив руку, я стал исследовать ее тело – насколько мог дотянуться. Провел по гладким бедрам, поднялся выше, к животу. Она выгибалась и извивалась под моими прикосновениями, а мне становилось все теснее в штанах.

– Джаред… – взмолилась она. – Джаред, пожалуйста.

О господи.

– Потерпи, – прорычал я тихо, продолжая целовать ее живот, опускаясь ниже. – Если будешь так умолять, я не сдержусь.

Мне нужно было взять свое тело под контроль. Сделать несколько глубоких вдохов и успокоиться, черт возьми. Я хотел все и сразу. Хотел кончить, но еще больше – чтобы она содрогалась подо мной. Мне нужно было увидеть ее лицо во время оргазма, когда я окажусь внутри нее.

Стянув с Тэйт трусики, встал, любуясь своей девочкой, которая смотрела на меня горящими глазами.

Я достал из бумажника презерватив, сбросил с себя оставшуюся одежду, вздрогнув, когда мой член наконец оказался на свободе, и медленно опустился между ее ног.

Мурашки побежали у меня по коже, когда я почувствовал, как горячо у нее там.

Она обвила меня руками за шею, а я смотрел на нее, надеясь, что она готова. Надеясь, что она не пожалеет об этом.

Ты был мне не нужен. Голос отца, как далекое эхо, прозвучал в уголке моего сознания, и я приостановился.

Но Тэйт посмотрела на меня и провела рукой по моему лицу, и я растаял от ее прикосновения.

Я закрыл глаза.

Счастье, рай, эйфория – я понятия не имел, как называется то состояние, в котором я пребывал, но оно было внове для меня, и оно было настоящим.

Пошел ты, папочка.

Разорвав упаковку и достав презерватив, я надел его и отбросил мысль о своем гребаном отце подальше.