В аудитории воцарилась полная тишина. Те, кто хихикал, смеяться перестали. Те, кто не вслушивался в то, что я говорю, теперь внимали моим словам.
– Я мог бы списать все на то, что мамочка меня не любила, а папаша бил, но ведь за плечами у каждого из нас своя история, верно? Бывает, мы виним других в сложившейся ситуации, но то, как мы реагируем на происходящее, зависит только от нас самих. Наступает момент, когда только мы в ответе за свой выбор и все наши отговорки больше ничего не значат.
Я только что посвятил всю школу в свою личную жизнь. Они знали, что я – агрессор. Мерзавец. Но меня волновало только ее мнение.
Я спустился по ступенькам с микрофоном в руке и пошел по проходу к своей девочке. И говорил только для нее.
– Я не могу изменить прошлое, Тэйт. А жаль, потому что тогда я бы вернулся назад и прожил заново каждый день, который провел без тебя, и сделал бы так, чтобы ты улыбалась. – Мои глаза жгли слезы раскаяния, и я видел, что ее прекрасные голубые глаза тоже увлажнились. – Мое будущее, каждая его минута, принадлежит тебе.
Я присел на корточки рядом с ней, благодарный за то, что снова видел в ее глазах целый мир, а потом опустился на одно колено.
– Я сделаю что угодно, чтобы быть достойным тебя, Тэйт.
Прильнув ко мне, она уткнулась лицом мне в шею и расплакалась. Я вдохнул ее запах и обнял.
Вот оно.
Дом.
– Все, что угодно, детка, – пообещал я.
Она отстранилась и отерла слезы большим пальцем, рыдая и смеясь одновременно.
– Все? – усмехнулась она, и ее глаза просияли от счастья и любви.
Я кивнул.
Она прижалась ко мне лбом и, взяв мое лицо в ладони, спросила:
– Ты когда-нибудь думал проколоть сосок?
Вот же черт.
Я хохотнул и крепко поцеловал ее в губы, к восторгу ревущей вокруг нас толпы.
Та еще штучка.
Вы еще мечтаете прочитать эпилог, не так ли? Хотите узнать, что произошло с ними в колледже, и еще через десять лет увидеть их, окруженных детьми? Знаю, знаю. Однако нужно немного подождать. Джаред и Тэйт появятся в моих следующих историях. Так что мы не расстаемся!