Пенелопа Дуглас - До тебя

– Ну, все, я больше не могу это терпеть! – выпаливаю я и встаю с кровати, чтобы выключить музыку. Что угодно, лишь бы отвлечься от назревающего стояка.

– Нет! – вопит она, но я слышу в ее голосе смех, когда она хватает меня за руки.

Я выкручиваюсь и легко тыкаю пальцем ей в бок, потому что знаю, как Тэйт боится щекотки. Она уворачивается, но теперь, прикоснувшись к ней, я не могу остановиться. Мы по очереди отпихиваем друг друга в сторону, пытаясь добраться до проигрывателя.

– Хорошо, я выключу! – кричит Тэйт в приступе смеха, когда мои пальцы щекочут ее живот. – Только прекрати! – хохочет она, падая прямо на меня, и я зажмуриваюсь, на мгновение задержав руки на ее бедрах, уткнувшись носом в ее волосы.

То, чего я от нее хочу, пугает меня. И, боюсь, ее это тоже напугает. А ее отца и подавно.

Но я подожду, потому что у меня нет выбора. До конца жизни мне не нужен будет никто другой.

Пора собраться с духом и признаться ей.

– Прогуляемся на пруд вечером? – предлагаю я мягче, чем хотел бы. – Мой голос надламывается, я не знаю, нервничаю я или боюсь. Вероятно, и то, и другое.

Наш рыбный пруд – вот где это должно произойти. Именно там я хочу признаться ей в любви. Мы часто ходим туда. Устраиваем пикники или просто гуляем. Мы не раз сбегали из дома вечером и гоняли на великах на пруд.

Тэйт отстраняется и сдержанно улыбается.

– Не могу. Сегодня не могу.

Мои плечи опускаются, но, сделав над собой усилие, я спрашиваю:

– Почему?

Она не смотрит на меня. Заправляет волосы за уши и, отойдя к кровати, садится.

Страх врывается в мой мозг как огромный тучный носорог. Она собирается сказать мне что-то такое, что мне не понравится.

– Я пойду в кино, – выдает она с натянутой улыбкой. – С Уиллом Гири.

Я судорожно сглатываю. Сердце бьется так сильно, что едва не выламывает мне ребра. Уилл Гири учится в нашем классе, и я его ненавижу. Он уже год ошивается вокруг Тэйт. Их отцы играют вместе в гольф, и это та часть ее жизни, в которой мне нет места.

У Гири нет передо мной никаких преимуществ. У них не больше денег и дом не лучше. Но семья Гири связана с семьей Тэйт, а наши родители… ну, они ни с чем не связаны. Папа Тэйт пару раз пытался взять меня поиграть в гольф, но это как-то не прижилось. Ремонт машин – вот то, что нас объединяет.

Я прищуриваюсь, пытаясь обуздать гнев.

– Когда он тебя пригласил?

Тэйт смотрит мне в глаза не дольше секунды. Я вижу, что ей не по себе.

– Вчера, когда наши папы играли в гольф.

– О, – говорю я почти шепотом, мое лицо горит огнем. – И ты согласилась?

Она прикусывает губы и кивает.

Разумеется, согласилась. Я чертовски долго тянул, и другой парень воспользовался этим.

Но мне все равно больно.

Если бы она хотела быть со мной, она бы ему отказала. Но Тэйт согласилась.

Я тоже киваю.

– Круто. Желаю хорошо провести время. – Безразличие в моем голосе наверняка кажется слишком наигранным.

Я делаю шаг в сторону двери.

– Слушай, мне пора. Я забыл, что у Мэдмэна кончилась еда. Схожу в магазин.

Она моя. Я знаю, она любит меня. Почему я не могу просто повернуться и сказать ей? Все, что мне нужно произнести, – это «не ходи», и тогда самое сложное останется позади.

– Джаред? – окликает меня Тэйт, и я останавливаюсь. Воздух в комнате кажется таким спертым, что трудно дышать.

– Ты мой лучший друг. – Она делает паузу, а потом продолжает: – Но, возможно, по какой-то причине… ты не хочешь, чтобы я пошла с Уиллом сегодня?

Она произносит это дрожащим, неуверенным голосом, как будто боится собственных слов. Вопрос повисает в комнате, как невыполненное обещание. Это один из тех моментов, когда ты можешь получить все, что захочешь, если у тебя хватит смелости попросить. Секунда – и все изменится, но ты засовываешь голову в песок, потому что слишком боишься получить отказ.

– Конечно, нет. – Я поворачиваюсь к ней с улыбкой. – Иди. Развлекись как следует. Увидимся завтра.

Тем вечером я увидел, как Уилл ее поцеловал, а на следующий день позвонил отец и спросил, не хочу ли я приехать к нему на лето.

Я сказал «да».

– Ешь. – Как только я уселся на высокий стул, Джеймс поставил передо мной тарелку с мясным рулетом и картошкой.

Я уснул на кровати Тэйт, слушая Silverchair, и проснулся только в два часа дня, когда в дверь постучал ее папа.

Приняв душ и переодевшись, я спустился в кухню, где запах был даже лучше, чем аромат шампуня Тэйт.

Я сел у островка в центре кухни и набросился на еду так, словно сто лет не ел домашних блюд. Впрочем, так оно и было. До того лета, проведенного у отца, моя мать-алкоголичка не особенно окружала меня заботой. А после я бы сам не позволил ей, даже если бы она попыталась.

– Разве вам не надо на работу? – спросил я Джеймса, запивая еду, чтобы она поскорее провалилась в желудок.

Была пятница, и я опять пропустил школу. Вчера я тоже прогулял занятия – вместо этого мы с Мэдоком пошли набивать татуировки.

Казалось, будто все это случилось очень давно.

– Я взял отгул, – сказал он.

Из-за меня.

– Мне жаль. – И мне действительно было жаль. Мистер Брандт хороший парень, он не заслуживает всех этих проблем.

Прислонившись к столешнице напротив островка, Джеймс скрестил руки на груди, и я понял, что грядет разговор. Уставившись в свою тарелку, я внутренне приготовился к этому. Когда имеешь дело с мистером Брандтом, лучше всего закрыть рот и слушать.

– Джаред, твоей мамы не будет как минимум месяц. Пока она не вернется, ты поживешь здесь.

– Я могу жить у себя дома. – Попытаться все же стоило.

– Тебе шестнадцать. Это противозаконно.

– Семнадцать, – поправил я.

– Что?

– Сегодня мне исполнилось семнадцать. – На календаре было второе октября. Я и не вспоминал об этом, пока утром в участке не увидел дату на своих бумагах.

Однако эта информация не сбила Джеймса с мысли.

– Я говорил с одним знакомым судьей. Мы нашли средство, если можно так выразиться, сделать так, чтобы вчерашний инцидент не занесли в твое личное дело.

Вчерашний инцидент? Интересная подача.

– Я избил Винса до полусмерти, – язвительно заметил я. Каким, блин, образом они собирались сделать так, чтобы это забылось?

Русые брови Джеймса сошлись на переносице.

– Если так, то почему ты еще не спросил, как он сейчас?

Я избил его до полусмерти.

Да, даже сказав это вслух, я ничего не почувствовал. А если бы он умер, мне тоже было бы все равно?

Джеймс продолжал:

– На случай, если тебе интересно, Винс в порядке. Не в лучшем виде, но выживет. Пара сломанных ребер, небольшое внутреннее кровотечение, из-за которого его прооперировали ночью, но он поправится.

Значит, какое-то время полежит в больнице. Я был рад, что не слишком сильно его покалечил. По правде говоря, события вчерашнего вечера вращались у меня в голове, как вода, спускающаяся в слив. Чем быстрее они двигались, тем меньше я успевал уловить. О самой драке я мало что мог вспомнить. Помню, как ударил Винса лампой и несколько раз пнул в живот. Он швырял в меня какое-то дерьмо, но в конечном итоге оказался на лопатках.

А потом нарисовался этот говнюк коп, который упер мне колено в спину, схватил за волосы и надел наручники, обзывая всеми возможными словами.

И зачем я позвонил копам? Я по-прежнему не понимал.

– В общем, судья хочет, чтобы ты ходил на консультации к психологу. – Мне не нужно было поднимать глаз на Джеймса, чтобы понять, что он бросил на меня предостерегающий взгляд. – Тогда вчерашний эпизод не будет фигурировать в твоем деле.

– Ни за что. – Я покачал головой, рассмеявшись, словно это была шутка.

Психолог? Да люди и без того меня раздражали. А те, кто лез в мои дела, просто злили.

– Я предупредил его, что ты отреагируешь именно так. – Джеймс наклонил голову и вздохнул. – Джаред, тебе пора научиться отвечать за свои поступки. Ты поступил неправильно, но мир тебе ничего не должен. Я не собираюсь сюсюкать с тобой только потому, что ты из неблагополучной семьи и думаешь, что это дает тебе право вести себя паршиво. Я придерживаюсь такого принципа: «Облажался, признал, поднялся». Совершил ошибку – признай ее и двигайся дальше. Мы все ошибаемся, но настоящий мужчина решает свои проблемы. А не усугубляет их.