Элизабет Торнтон - Добродетельная леди

– Нет. Думаю, предпочтительнее в восемь. К десяти каждый повеса в городе будет обивать порог вашего дома. – Он недоброжелательно улыбнулся. – Только один чемодан, дамы, пожалуйста! Даже если это означает, что вам придется выходить за ваших будущих мужей в одной рубашке. – Брайони бросила на него взгляд «холодное презрение». Но он не произвел на лорда никакого впечатления. Его светлость лишь незаметно потрепал ее по подбородку.

Брайони распахнула дверь в спальню Харриет и вошла.

– Я увидела свет, – сказала она с извиняющейся улыбкой, – и решила зайти.

Харриет сидела на краю кровати, апатично расчесывая золотые локоны. При появлении Брайони она отложила щетку.

– Брайони, – произнесла она запинаясь, – я обещала маме, что позабочусь о тебе. Не могу высказать, как я сожалею, что подвела тебя, и все обернулось так ужасно. – У нее больше не было слез, чтобы плакать, и она шмыгнула носом и высморкалась в мокрый платок, который сжимала в кулаке.

Брайони быстро пересекла комнату и обняла безутешную девушку.

– Харриет! Харриет! Стыдись, робкое ты создание! Не вешай голову, бедная девочка! Разве я выгляжу так, будто мне нужна опека? Ты не подвела меня, кузина! – Она слегка встряхнула ее. – Дорогая моя, ты же не думала всерьез, что я буду следовать светским условностям?

Харриет подняла голову и заглянула в спокойные глаза кузины.

– Но если тебя изгонят из общества, если люди не будут тебя принимать, ты будешь уничтожена.

– Глупости! – резко оборвала ее Брайони. – Я наследница значительного состояния. Через год я достигну совершеннолетия и смогу делать все, что захочу. Надеюсь, ты не допускала мысли, что я хочу выйти замуж за одного из этих бездельников, которым меня представили, и позволю забрать мои деньги из-под моего контроля?

Шмыганье Харриет резко прекратилось. Она недоверчиво воззрилась на кузину и, встретившись с твердым взглядом, вознаградила ее несмелой улыбкой.

– Тебя это правда не беспокоит?

– Моя ситуация меня действительно не волнует, – поправилась Брайони. – Но мне горько думать, что я стала причиной твоих страданий. Харриет, ты хочешь вращаться в высшем обществе? Ответь честно, если я разрушила твои шансы заслужить благосклонность света.

Харриет скептически взглянула на нее.

– Благосклонность света? Ты должна бы знать, как мало я стремлюсь к этому. Я никогда не дала бы и гроша за непонятные условности так называемой элиты.

– Тогда зачем так падать духом? Ведь не из-за меня же? Разве ты не видишь, что мы думаем одинаково? Почему ты желаешь мне того, что я, как и ты, презираю?

На выразительном лице Харриет отразилось сначала удивление, а потом облегчение. Она усмехнулась.

– Брайони, – выдохнула она шепотом, – ты думаешь, что это у нас в крови?

– Возможно, – ответила Брайони, в ее голосе сквозило веселье. – Но я повеса по убеждению, а не только по зову крови.

Харриет прыснула, вспомнив что-то.

– Шалопаи-Гренфеллы, – сказала она с многозначительной улыбкой.

– Оторвы-близнецы!

– Лукавые кузины!

– Озорные девицы!

– Никудышные леди!

– Непредсказуемые женщины!

Две пары глаз блестели лукавым весельем.

– Харриет, – озорно поинтересовалась Брайони, – значит ли это, что мы иногда, очень редко, сможем разделить понюшку табаку в уединении нашего будуара?

Не говоря ни слова, старшая из девушек достала перламутровую табакерку из ящика комода и театральным жестом протянула ее кузине. Элегантным движением, говорящим о долгой практике, Брайони предложила табакерку глядящей на нее горящими глазами кузине.

– Не желаешь ли присоединиться? – протянула она. Харриет ответила, что будет в восторге.

Девушки пребывали в этом беззаботном настроении почти целый час. Брайони искренне радовалась, что к Харриет вернулась ее былая живость. Однако когда речь зашла о чемоданах, которые нужно было упаковать к завтрашней поездке, они стали серьезнее.

– Я совсем не жажду встретиться с мамой и папой, – мрачно сказала Харриет.

– Что они могут нам сделать? – беззаботно произнесла Брайони. – Мы не совершили ничего плохого. Не съедят же они нас.

– Ну, конечно! – ответила Харриет, полная мрачных предчувствий.

Брайони пожала плечами.

– Не важно, главное, мы вместе, а присутствие лорда Эйвери, по крайней мере для тебя, будет некоторым утешением.

– А как же лорд Рейвенсворт? – игриво поинтересовалась Харриет, проницательно глядя на Брайони.

Брайони покачала головой.

– Его придется терпеть. Но я не собираюсь позволять его светлости диктовать мне условия. Мы едем в Бат. Это приключение, Харриет, и я готова наслаждаться каждой его минутой.

Харриет взмахнула ресницами. После короткого размышления она одобрительно кивнула.

– Ты права, Брайони, как всегда. Мы не сделали ничего, чего нужно бы стыдиться. Меня не напугает кучка злобных сплетников. Вместе мы выдержим это.

– Кстати, Харриет, – доверительно сказала Брайони перед уходом, – ты ведь не забудешь упаковать табакерку, дорогая? У меня еще не было времени купить собственную.

У Харриет глаза на лоб поползли от удивления. Испуганные голубые глаза заглянули в решительные серые. Брайони подмигнула, и улыбка озарила лицо Харриет.

– Кузина, – с понимающим видом ответила Харриет, – можешь рассчитывать на меня.

Это была лучшая гостиница в городе, как проинформировал их его светлость, перед тем как спуститься вниз и заказать ужин. Если говорить правду, подумала Брайони, это была единственная гостиница, которой кичилась деревня, если можно назвать небольшой ряд домов таким громким именем. Пока более удачливые путешественники давали отдых усталым костям на уютных перинах замка, Рейвенсворт посчитал целесообразным разместить свою компанию в живописной, но крохотной гостинице, больше похожей на большой деревенский дом, в захолустной деревеньке в добрых десяти милях от шумного Мальборо. Он хотел, как он выразился, защитить репутацию девушек, какая бы она ни была, от пошлого любопытства, а в отдаленных местах менее вероятно встретить знакомых.

Дверь в отдельную приемную распахнулась, и Рейвенсворт широкими шагами вошел внутрь. Он вопросительно окинул взглядом комнату.

– Вы в полном одиночестве, мисс Лэнгленд? Где же ваши спутники?

Брайони достаточно любезно, но без сердечности в голосе объяснила, что лорд Эйвери и Харриет пошли прогуляться. После утомительной езды в тесной карете глоток свежего воздуха может немного поднять настроение Харриет, решил лорд Эйвери.

Рейвенсворт молча переварил эту информацию, потом подошел к пылающему камину. Он протянул руки к огню и потер их друг о друга. Брайони обратилась к вчерашнему номеру «Таймс», лежавшему на ее коленях.

– Нет нужды спрашивать, не страдаете ли вы от упадка духа, мисс Лэнгленд, – учтиво начал он, поворачиваясь спиной к огню. – Ничто, как мне известно, не свернет вас с вашего пути.

Брайони услышала упрек в его словах и, снизойдя до ответа, слегка наклонила голову.

– Как скажете, милорд.

Он уселся в кресло напротив Брайони и удобно откинулся на подушки. Из кармана сюртука он достал простую серебряную табакерку и стал рассеянно постукивать пальцами по крышке. В глазах Брайони вспыхнул огонь, и Рейвенсворт, заметив его, резко сказал:

– Не будьте столь глупы, думая, что я приглашу вас составить мне компанию, девочка моя. Вы не возражаете, я надеюсь, если я буду наслаждаться в одиночестве?

Брайони объявила, что он может делать все, что захочет, и обратила все внимание на газету. Через несколько минут Рейвенсворт снова нарушил их молчание:

– Мисс Лэнгленд, Брайони, будьте так добры, удовлетворите мое любопытство.

Брайони вопросительно посмотрела на него и ждала.

– Меня интересует, как вы оцениваете произошедшее. Теперешняя ситуация не может быть счастливой для вас. И все же вы невозмутимы, спокойно читаете вчерашние новости, как будто окружающий мир вас совершенно не интересует. Вы не жалеете, что втянули себя и свою кузину в такую прискорбную ситуацию?

Брайони твердо взглянула на него.

– Я не вижу ничего дурного в моих действиях, милорд. Если бы была затронута моя совесть, это было бы другое дело. В такой ситуации я бы не успокоилась, пока все не исправила. Но не думайте увидеть меня с опущенной головой из-за какого-то незначительного несоблюдения приличий. Я невосприимчива к такой чепухе.