– Мой дорогой, Харриет просто молода и неопытна. Я знаю, что-то в ее поведении выглядит... возмутительно, но в душе она хорошая девочка, – успокаивающим тоном проговорила она.
– Выглядит возмутительно? Мадам, она ведет себя вызывающе. – Сэра Джона нельзя было умиротворить. – Вы понимаете, дорогая, – продолжал он сурово, – что наша младшая дочь приобретает репутацию кокетки, девицы крайних взглядов, взбалмошной сорвиголовы?
– Вы преувеличиваете, дорогой.
Сэр Джон поднял вверх указательный палец:
– Пункт первый – разорванная помолвка; пункт второй – курение сигар, совершенно бесстыдное, и где – в садах Карлтон-Хауса; пункт третий – опасная гонка в двухколесном экипаже в Туикнеме, в которой она едва не сломала шею; и последний, но ни в коем случае не самый незначительный, пункт четвертый – употребление алкоголя в «Олмаке» и оскорбление леди Джерси, когда она была навеселе.
– Вы хотите сказать, что Салли Джерси тоже была пьяна? – Леди Эстер подавила смешок.
– Мадам, вы намеренно искажаете мои слова. Сейчас не время для шуток. Неподобающее поведение вашей дочери позорит доброе имя нашей семьи.
Леди Эстер спустила стройные ножки с кровати и подошла к высокому зеркалу.
– Это правда, – дружелюбно согласилась она. – Поведение Харриет не такое, какого можно было бы желать.
– Это совершенно не то, на что я рассчитывал, – раздраженно продолжил сэр Джон. – Она бросается из одного приключения в другое. Где мы допустили ошибку? Из наших пяти других детей никто ни разу не доставил нам ни малейшего неудобства.
– Да, они определенно избаловали нас хорошим поведением и послушным нравом.
– Почему же она не может быть похожей на них?
– Потому что, дорогой, – ответила леди Эстер, одаряя мужа любящим взглядом, – как вы прекрасно знаете, ваше младшее дитя похоже на вас.
– Вы имеете в виду, я полагаю, – сухо ответил он, – то, что вы называли моей растраченной молодостью – безрассудными поступками мальчишки. Но позвольте мне напомнить вам, что поведение, терпимое для мужской части рода человеческого, считается отвратительным применительно к прекрасному полу.
– И это говорите вы? – спросила леди Эстер, насмешливо приподнимая красиво очерченные брови. Она подняла руку, чтобы поправить выбившийся серебряный локон на виске. – Почему вы, лицемерный старый плут, забываете, что ваша сестра Джейн – да-да, непогрешимо правильная в последние годы мать Брайони – была ни на йоту не лучше. Именно дурная слава молодых Гренфеллов заставила моего отца так долго сопротивляться нашему браку. Вы ни на грош не заботились о репутации семьи, пока у вас не появились собственные дети.
Сэр Джон хотел что-то сказать, но леди Эстер было невозможно остановить.
– О да, вы исправились, я знаю, если вы об этом собирались сказать. И у меня нет сомнений, что Харриет тоже избавится от юного сумасбродства.
– И когда же нам ожидать столь приятного события? Сегодня? Завтра? В следующем году?
– Она пойдет по стопам своего отца, дорогой. Когда подходящий мужчина появится на ее горизонте, она сделает все необходимое, чтобы заслужить его внимание.
Сэр Джон не мог найти возражений, пока не вспомнил о еще одной козырной карте.
– Вы понимаете, Эстер, что подписка вашей дочери в «Олмаке» была аннулирована?
– Ну и что из того?
– Как это что? Не могу поверить, что вы не понимаете значимости такого беспрецедентного действия. Ее подвергли остракизму!
– Тьфу! – Леди Эстер выскользнула из своей ночной рубашки и стала надевать почти прозрачную хлопчатобумажную сорочку. Сэр Джон окинул стройное тело жены одобрительным взглядом.
Она беззаботно махнула рукой.
– У этих дам-патронесс из «Олмака» слишком высокое мнение о своей влиятельности. До нас, Гренфеллов, им не дотянуться. Мне неинтересно проводить по средам вечера с этими скучными, но такими образцово-пристойными дамами. Какое лицемерие! Всем известно, что свекровь самой Салли Джерси не так давно была любовницей принца-регента, да и все еще была бы ею, если бы он хотел этого. И Салли думает, что может служить образцом морали для таких девушек, как Харриет? – Голос леди Эстер дрожал от возмущения.
Сэр Джон предусмотрительно оставил свои мысли при себе. После паузы его жена продолжила более спокойным тоном:
– Однако если не по другим причинам, то ради Брайони нужно заставить Харриет понять ошибочность ее поведения.
Леди Эстер запуталась в складках голубого платья из тончайшего батиста, и сэр Джон подошел, чтобы помочь ей застегнуть его на спине. Голубой всегда шел ей, подумал он, наблюдая, как она небрежно водит гребнем по своим коротким темным кудрям. Даже сейчас, через тридцать лет, он не мог понять, как же ему все-таки повезло заполучить несравненную леди Эстер Вудвард, царицу первого и единственного ее сезона, которая уступила его ухаживаниям и приняла его предложение. Он положил руки ей на плечи и посмотрел на нее с притворной подозрительностью.
– Мадам жена, вы знаете, что я уступаю вам во всем. Скажите, что вы задумали. – Она пошла к соседней гардеробной, которую они превратили в уютное местечко, где можно найти покой и уединение. Леди Эстер устроилась в удобном кресле и указала мужу, куда он должен сесть. Он достал сигару из инкрустированной слоновой костью шкатулки на столе и закурил ее, прежде чем присоединиться к ней.
– Итак, – произнес он наконец, – я с нетерпением хочу услышать ваше мнение.
– Джон, дорогой, Харриет не единственная наша проблема. По-своему – совершенно по-другому, конечно, – ваша племянница Брайони скоро поставит нас в не менее затруднительное положение.
– Чепуха! – категорически перебил ее сэр Джон. – Брайони – добродетельная леди и во всем такая, какой должна быть. У нее чудесный характер, она не легкомысленна, на ее слово можно положиться, и она не устраивает скандальных выходок, которые так чертовски привлекают нашу упрямую дочь.
– Мой дорогой, она квакерша.
– И что из того?
– Точно не знаю. Но вы не находите ее немного... излишне пуританской?
– Как это?
– Ну, например, платья, которые мы заказали, прислали на этой неделе – превосходные, очень красивые, скромные платья для юной леди, вступающей в свой первый сезон. Они ей удивительно к лицу. Но знаете, когда она стала носить их, я поняла, что в них что-то не так.
– И?..
– Через некоторое время я заметила, что каждое платье с вырезом, ниже вот такого... – леди Эстер провела линию немного ниже шеи, – было закрыто куском кружева.
– Это просто доказывает, что у моей племянницы даже в таком юном возрасте должные представления о скромности.
– О Боже, да вы изменились, – возразила леди Эстер. – Но есть еще и другое. Брайони честна до грубости. Никто не осмеливается спросить ее мнения ни по какому вопросу, потому что она высказывает его, совершенно не задумываясь о последствиях.
– Ну, это просто смешно. Если вы спрашиваете ее мнение, почему девочка обязательно должна сообщить его вам завуалированным? Мне она кажется очень непосредственной!
– О, да, но в светском обществе так не делают. Ей нужно многому научиться. И я уверена, что нашла идеальное решение. – Она улыбнулась с явным удовлетворением.
– И какое же? – поинтересовался он.
– Я спросила нашу дочь, не хочет ли она стать наставницей Брайони и показать ей, как нужно вести себя в обществе.
Сэр Джон потерял дар речи. Наконец он смог выдавить:
– О чем вы думаете, мадам? Наша дочь не смогла бы и оборванной торговке рыбой показать, как вести себя в свете. Брайони не нужны советы Харриет.
– Не будьте таким бестолковым, болван вы эдакий. – Слова были грубы, но она сказала их так нежно! – Харриет будет показывать Брайони пример. И она вряд ли станет демонстрировать ей дурные поступки, так ведь?
– Эстер, надеюсь, вы знаете, что собираетесь делать. У меня есть серьезные опасения насчет этой дурацкой идеи. Мне кажется, вы должны придумать что-то другое.
– Но, Джон, Харриет слишком упряма, чтобы принять замечания от такой добропорядочной и чопорной девушки, как Брайони.
– Вот именно!
– Неужели вы такого низкого мнения о нашей дочери, сэр, что заранее осуждаете ее? – В глазах леди Эстер блеснула недружелюбная искорка.
– Конечно, нет, любовь моя, – примирительно ответил сэр Джон. – Нет необходимости защищать от меня вашего детеныша. Я просто хочу, чтобы она была больше похожа на свою мать.