У главного входа нас встречали лакеи, они же, всё под тем же безукоризненным руководством моего мужа, и помогли с багажом. Не успела я сделать и шага в сторону большой, каменной лестницы, как нас окликнул бодрый, женский голос; я подняла глаза и увидела, как оказалось, домоправительницу Лейстон-Холл: невысокую, лет сорока пяти или чуть старше, особу в строгом платье светло-серого цвета; из-под белого чепца были заметны пряди её каштановых волос, а возраст в ней выдавали глубокие морщины в уголках больших, карих глаз.
— Добро пожаловать домой, сэр, — вежливо произнесла эта женщина, присев в реверансе. — Мы ждали вас немного раньше…
— Да, пришлось остановиться в гостинице на ночь, — ответил Готье, снимая чёрный цилиндр и ероша волосы рукой. — Чёрт бы побрал эту жару! Не представляю, что там творится на стройке.
— Мсье Анри всего пару дней назад прислал телеграмму. Вся почта в вашем кабинете.
— Хорошо, спасибо, миссис Фрай, — затем он вдруг обратился ко мне, пока я отвлеклась, разглядывая фасад особняка. — Анри — мой первый помощник, управляющий и очень надёжный человек. Ты часто будешь видеть его здесь. Ну, а с миссис Фрай вы успеете и без меня познакомиться. Отдаю тебя в её заботливые руки.
Он кивнул улыбающейся экономке и коротко представил меня саму:
— Миссис Фрай, это моя жена — Кейтлин. Прошу вас не доставать её расспросами, путешествие поездом было ей в диковинку.
— Что вы, что вы, сэр! Не стоит беспокоиться.
Готье сослался на неотложные дела на стройке, откланялся и ушёл. Окинув меня оценивающим взглядом, весьма внимательным, должна заметить, миссис Фрай по-простому взяла меня под руку и мягко повела за собой в дом.
— Ах, вы не сжимайтесь так, дорогая! Мы вам здесь очень рады. Хотя, признаюсь честно, уже и не надеялись, что мастер женится снова… Впрочем, о грустном не будем говорить. Я вам здесь всё покажу и со всеми познакомлю, так что уже завтра вам покажется, будто вы и вовсе не покидали родного дома.
… и это оказалось не так легко признать на деле, как услышать на словах. Наш дом в Глиннете был просто крохой по сравнению с этим строением; Лейстон-Холл, дитя своего времени, не иначе! Влияние королевы Виктории на англичан выражалось в том числе и в их быте, «викторианизм» не допускал пустого места и скуки, поэтому здесь было так много мебели: то и дело мне на глаза попадались шкафы, старинные, но обновлённые кресла, запертые дверцы кладовых.
Гостиная была большая, очень уютная и, даже при всей пестроте из мебели, довольно скромная. Миссис Фрай с особой гордостью показала мне библиотеку — просторное помещение, разделённое книжным стендом на две комнатки. Библиотека понравилась мне сразу; здесь царил полумрак, преобладал запах старинных рукописей, и совершенно не ощущалась жара.
— На втором этаже находятся несколько спален, — продолжала экономка экскурсию, — но они все небольшие, кроме спальни мастера.
— А как давно был построен этот дом? — поинтересовалась я.
— А! Вы, видимо, заметили, что он новый? — женщина полуобернулась ко мне, и я кивнула.
— Если честно, я ожидала, что внутри он будет… не такой сияющий.
— Я вас понимаю. Мы стараемся поддерживать чистоту всегда, и в особенности, когда мастер здесь не живёт. Дом построил мистер Браун, дед вашего мужа. Как видите, особняку ещё далеко до статуса древних английских развалин. Свободного места здесь много, к сожалению, ведь именно пустое пространство и тишина напоминают нам о том времени, когда хозяином здесь был мистер Браун.
Домоправительница отперла одну из дверей, за которой находилась хозяйская спальня: окна скрывали тяжёлые шторы, поэтому здесь было темнее, чем в коридоре; у правой стены я заметила пустой камин, рядом — широкий рабочий стол с аккуратно разложенной печатной продукцией, книжный шкаф и тут же — узкую дверь в ванную комнату; у левой стены стояла широкая двуспальная кровать, заправленная чистым бельём цвета карамели.
— Мастеру всегда нравилась эта спальня, — сказала экономка так тихо, будто хозяин находился в комнате в тот момент. — Вам тут тоже понравится. Из окон открывается чудесный вид в сад позади дома.
Представив на мгновение, что мне придётся обитать в одной комнате с мужчиной, совсем недавно ставшим моим мужем, мне захотелось выругаться, но я вовремя прикусила язык.
— Но разве здесь нет смежной комнаты?
— Нет, мадам, и не было. Планировалось так, что…
Вдруг она запнулась, замолчала и снова посмотрела на меня своим тёмным, пристальным взглядом, от которого мне становилось не по себе.
— Не сочтите за дерзость, но могу ли я спросить, как вы познакомились с мистером Готье?
— Нас познакомил… мой отчим, — сказала я, жутко покраснев от мысли, как много ещё придётся врать, чтобы не пустить недобрые слухи в отношении себя и мужа.
— Предлагаю обсудить все ваши желания за чаем, — экономка чересчур быстро захлопнула дверь и обернулась ко мне. — Если вы поделитесь со мной чем-то, обещаю, это остается между нами.
***
Лейстон-Холл определённо был занимательным и интересным местом. Познакомившись и вдоволь наговорившись почти со всеми слугами, я нашла их весьма любезными, трудолюбивыми и послушными. Миссис Фрай приставила ко мне маленькую горничную Анаис, которая была младше меня на четыре года, и которая оказалась смышлёной и расторопной работницей.
Экономка выполнила мою негласную просьбу об отдельной от мужа спальне: я всего лишь намекнула, что пока не готова к настолько тесным отношениям с человеком, которого мало знаю. Я твёрдо решила закончить историю на этом, и, к моему удивлению, миссис Фрай не задала более никаких вопросов.
Мне досталась угловая спальня с узкой постелью для одного, уборная здесь тоже была небольшой, зато светлой и с широкой ванной; в эту же комнату перенесли кресло и симпатичный туалетный столик, оказавшийся якобы подарком от мужа.
Здесь мне было уютно, я ощущала себя в безопасности и комфорте, а тогда это было самым главным.
Я облюбовала библиотеку Готье и готова была не выходить оттуда часами: здесь были собраны лучшие сочинения обожаемых мною писателей, совсем новые экземпляры книг и некоторые старинные варианты, изданные по веку назад! Бывало, что я останавливалась, зачитываясь какой-нибудь энциклопедией прямо на передвижной лестнице, с помощью которой можно было дотянуться до самых верхних полок.
Моя жизнь в Лейстон-Холл оказалась не такой ужасной, какой я могла её представить; по крайней мере, за три недели, что я провела здесь, я не обнаружила нужды ни в чём: рядом всегда были услужливые горничные, готовые помочь, ужины устраивались просто грандиозные (если сравнивать с тем, что у нас было в Глиннете), и никто здесь не ограничивал мою свободу. Я гуляла, где и когда хотела, читала в саду или своей спальне и училась играть на спинете. Но каждый раз, стоило мне отвлечься и забыться, мой супруг появлялся где-нибудь рядом, как олицетворение моей, пусть и золотой, но всё-таки клетки.
В особняке я видела Готье довольно редко, ещё реже наблюдала, как он отправлялся на стройку, ведь уходил он очень рано, а возвращался после ужина, обычно, когда меня уже не было в столовой. Так что лишь иногда мне «везло» поздороваться с ним и перекинуться парой незначительных фраз. Что же я чувствовала, оставаясь с мужем наедине хоть на минуту? Несомненно, неловкость, потому что воспоминания о первой физической близости с ним ещё всплывали в моих мыслях.
Но некоторое время спустя я уже могла смело смотреть на него, не испытывая презрения, страха или раздражения. Ведь не зря говорят, что рано или поздно человек привыкает ко всему.
Иногда, засыпая, я ловила себя на мысли, что та ночь… наша с ним ночь не была настолько уж кошмарной. Я получила то, чего многие женщины лишаются при потере девственности, и в этом была исключительно заслуга моего мужа.
Его интерес ко мне ограничивался простыми любезностями, вроде пожелания доброй ночи или удачного дня. И я чувствовала себя комфортно, весьма скудно играя роль его жены. Но и большего от меня никто не требовал.
Готье так и не пришёл ко мне ради исполнения супружеских обязанностей, ни разу за три недели. Ужасней всего, что уже тогда я чувствовала себя обделённой, он пренебрегал мною в этом плане.