Елена Барлоу - Добровольная зависимость (СИ)

По сравнению с этим одиночеством, которое высасывало из меня все силы и желания, жестокость Джейсона по отношению ко мне просто таяла на глазах. Бывало, я считала его страстную любовь едва ли не благословением, а в следующую секунду понимала, что это настоящая разрушительная сила, которая сметает всё на своём пути. Поэтому мне так боязно было отправлять то письмо.

Когда огонёк свечи заплясал на сквозняке, я подняла голову и вдруг заметила за окном подъехавший кэб. Решив, что это Коллет с супругом вернулись домой, я медленно поднялась на ноги, пытаясь игнорировать тупую боль в конечностях, и поспешила открыть дверь. Однако, снаружи я обнаружила совсем не сестру.

Сначала я услышала его голос, от неожиданности глупо уставясь в полутьму. Поскольку кэб отъехал слишком быстро, увозя с собой единственный горящий фонарь, я разглядела перед собой только тёмный силуэт мужчины.

— Здравствуй, Кейт. Могу я войти? — сказал он, и я отступила, чтобы впустить его внутрь.

Джейсон был одет в чёрное пальто, судя по всему, новое и весьма дорогое, костюм тёмно-синего цвета и начищенные до блеска туфли.

Он улыбался мне так тепло и нежно, что я тут же вытянулась, а боль как рукой сняло. Я вдруг поняла, что смотрела на него слишком пристально, будто призрак увидала, но ничего не могла с собой поделать. Он был бледен и явно давно не брился, но на мой взгляд всё равно выглядел, как самый совершенный мужчина на свете.

Не переставая улыбаться, он оглядел меня с ног до головы и весело сказал:

— Надо же! Как ты изменилась! Тебя стало немного больше, Кейт, но от этого ты только красивее.

Его комплимент показался мне слегка неумелым, но оттого, что я так долго не слышала его голос, не смотрела в эти любимые, серые глаза, сильнейшие чувства возобладали надо мной, и я поняла, что вот-вот разрыдаюсь. Что и вышло.

Пока Джейсон думал, куда поставить свой саквояж, я опустилась в глубокое кресло у окна и тайком вытерла влажные щёки.

— Видела бы ты меня на приёме у Её Величества! Это был настоящий позор! — говорил он с искренней весёлостью, снимая пальто. — Во-первых, я опоздал минут на тридцать, не меньше. Но она мне на это не указала. Во-вторых, я дрожал перед ней, как осиновый лист, и вообще имел неосторожность часто заикаться. Никогда так не волновался! К счастью, маркиз Солсбери отвлёк нас разговором. Позже он сказал мне, что я был похож на провинившегося школьника, а не на серьёзного капитана в отставке… Кейтлин?

Я попыталась изобразить улыбку, но, скорее всего, это было жалкое подобие таковой. С минуту мы смотрели друг на друга; я — со слезами на глазах, он — спокойно и с нежностью. Наконец, он подошёл ко мне, опустился рядом, взяв мои похолодевшие руки в свои, и принялся успокаивать:

— Ну что ты, Кейт? К чему теперь эти слёзы? Не нужно, не нужно плакать.

— Я думала, что ты уедешь… и мы не увидимся, — произнесла я, всхлипывая.

— Нет, твоему примеру я бы не последовал. Хорошо, забудем об этом, потому что не в моих интересах дуться.

Я согласно кивнула и, глубоко вздохнув, сказала уже спокойней:

— Ты не сердишься, что я оставила тебя?

— Нет, ни в коем случае!

— Я думала, что ты дразнишь меня долгой разлукой. И, на самом деле, я попалась. Как и всегда.

Его улыбка давно померкла, теперь он выглядел, скорее, опечаленным. Протянув руку, Джейсон коснулся моей щеки и погладил пальцами кожу.

— Я заслужил то, что ты заставила меня испытать. Вообще-то, я был немного удивлён, когда ты меня впустила. Это значит, что ты прощаешь меня?

И в тот момент я вдруг поняла, что никакой обиды и не было. То есть, она была, но совсем не то, о чём я предполагала. Я злилась, потому что меня лишили жизни, о которой я и понятия не имела: одиночество где-то в чужом городе, работа с такими же чужими людьми, без точной гарантии на безбедное и светлое будущее. Вместо осуществления желаний юной, дерзкой особы, я получила шанс полюбить, как страстная женщина. К тому же, я сумела исправить ошибки, совершённые людьми, которые ранили Джейсона. Если бы не его действия, я могла бы сгинуть, как женщина, и остаться такой же холодной и слепой, какой была раньше. А он остался бы несчастным до конца жизни…

— Раньше я об этом не думала, — произнесла я шёпотом.

— О чём не думала? Простить меня? — переспросил Джейсон удивлённо.

— Нет, это лишь мысли вслух.

В его глазах я видела ожидание и сдерживаемое нетерпение. В душе я испытала настоящую радость, ведь он ждал меня. Ждал так же, как и я его.

Моя ладонь скользнула в его руку, и я почувствовала знакомое тепло, как и всегда, от прикосновения к этому мужчине.

Когда я выросла, обрела ясный ум и способность здраво смотреть на окружающий мир, я пожелала стать свободной. И я стала, он помог мне в этом. Я больше не могла полагаться на то, что гордость станет моей защитой. Да и не хотела этого.

Я сама потянулась к нему, взяла его лицо в свои ладони и коснулась губами его колючей щеки. Когда его губы прижались к моим, а тёплые руки сжали плечи, я в каком-то немом изумлении подчинилась и подалась вперёд, к нему, обнимая, открываясь ему. А через несколько мгновений, когда он вдруг отстранился, я ощутила слабый, но резкий толчок своего ребёнка. Ладонь Джейсона была прижата к моему животу, и, когда наши взгляды встретились, я поняла, что он разделил со мной момент этого бесконечного родительского счастья. Мы улыбались, глядя друг на друга, и я знала, что была навеки соединена с этим мужчиной…

ЭПИЛОГ

Если бы меня попросили описать тот день, когда родился мой сын, я бы охотно сделала это, не упуская ни одной подробности. Так уж сложилось, что солнце в то утро впервые за несколько недель явило себя, и дождя не было. Пока город готовился к празднику Весны, наш дом готовился принять нового члена семьи. Из-за продолжительных болей и соответствующих недомоганий я невольно превратилась в злую и раздражительную особу, совершенно непохожую на себя и способную только охать и хвататься за любой предмет в доме, чтобы как-то перетерпеть муки.

Я не замечала, с какими лицами вокруг меня суетились родители и сестра, даже не слышала, как утешал меня муж. И только когда всё случилось, мне сообщили, что прошло несколько часов. Несколько часов мучений, о которых я почти ничего не помнила!

— И слава Богу, дорогая! — говорила мне мать. — Тебе повезло родить такого крепыша без последствий, знаешь? Сестра твоего отца была такой же худенькой, как и ты, а вот с её беременностью всё кончилось печально…

Джейсон тогда поспешил выпроводить разнервничавшуюся матушку из спальни и закрыл за ней дверь. Он тихо опустился на край постели, где отдыхали я и маленький сероглазый человечек, который мирно спал рядом со мной и лишь иногда шевелил крохотными пальчиками во сне.

— Знаешь, почему королева тогда не послала меня в Бирму? — шёпотом спросил мой муж.

— Нет, ты ведь так и не рассказал, — ответила я так же тихо.

— Между делом я сообщил ей, что ты беременна, и я скоро стану отцом. — Он улыбнулся, глядя на сына, и хмыкнул. — Тогда она назвала меня «полным ослом» и велела быстрее возвращаться домой, к жене, которую я должен боготворить и на руках носить. Она оказалась права, я был ослом…

— Я рада, что ты так хорошо воспитан. Королевские приказы нарушать нельзя.

Сдерживая улыбку, я мысленно благодарила Господа за то, что он создал Джейсона таким, и за все его хитрости, и горячее, страстное сердце, принадлежавшее мне до конца дней. И то утро, наполненное гармонией, утопало в тишине, пока в соседней комнате не запела маленькая, жёлтая канарейка.