— Габриэль…
Он погрузил свои пальцы в ее волосы и обхватил ладонями ее щеки. Он нагнулся к ней так, что его лицо оказалось совсем рядом. Он неотрывно смотрел на ее губы.
— Уже настал новый день, Джоанна. Я сдержал свое слово.
Он не дал ей времени для протеста или паники. Он зажал ей рот поцелуем. Его губы были жестки и горячи; его язык проскользнул внутрь, словно для того, чтобы не дать ей привести ни одного из аргументов.
Габриэлю хотелось заставить ее забыть все страхи. Неважно, что он так пылко желает ее; он знал, что никогда не будет принуждать ее помимо ее воли. Если Джоанна не сможет избавиться от своих опасений этой ночью, тогда он будет ждать и попробует еще раз завтра… и послезавтра… и после послезавтра. В свое время она наверняка научится доверять ему, а затем благополучно избавится от своей заторможенности.
Его поцелуй не был нежным, но был жадным и чувственным. Она не сопротивлялась ему и целовала его почти с такой же страстностью. Низкий стон наслаждения вырвался из его груди, когда ее язык робко прикоснулся к его языку.
Это страстное одобрение сделало ее чуть смелее. Она была настолько поглощена своей собственной реакцией на эту возбуждающую любовную игру, что едва ли могла о чем-то думать. Она беспрестанно терлась ногами о его ноги и старалась не забыть о том, что нужно дышать.
Она вошла во вкус так хорошо, как он только мог пожелать. Его губы прижимались к ней снова и снова, и он еще долго атаковал ее линии обороны. Он проводил языком по ее губам, медленно проникая, а затем отступая, заставляя ее отзываться на его поддразнивание.
Он хотел совершенно поглотить ее, и она была им поглощена. Минутами она содрогалась от желания. Когда его руки скользили по ее груди и большие пальцы касались чувствительных сосков, она стонала от наслаждения. Она не могла удержаться и изгибалась в его руках, норовя продлить еще немного эту сладостную пытку.
Но он хотел, чтобы она обвила его руками, которые сейчас лежали вдоль тела, сжатые в кулаки. Он оторвался от ее губ, чтобы сообщить ей, чего он желает от нее.
И все же она не послушалась. Он поднял голову, чтобы взглянуть на нее. А потом улыбнулся с чисто мужским удовлетворением. Джоанна выглядела ошеломленной тем, что происходило с ней. В ее глазах была страсть. Он снова наклонился и снова поцеловал ее, раздвигая ее губы и касаясь языком ее языка, чтобы дать ей понять, насколько он доволен ею; а затем он сам взял ее руки и обвил их вокруг своей шеи.
— Держитесь за меня, — приказал он хриплым шепотом. — Прижмитесь ко мне теснее.
У нее была хватка воина. Габриэль медленно целовал ее, спускаясь все ниже и ниже. Он охватил руками ее груди, а затем наклонился и взял один сосок в рот. Ее ногти тут же впились в его плечи. Он заворчал от животного наслаждения.
Габриэль ни на минуту не терял контроля за их любовной игрой; но когда его рука скользнула вниз по ее ровному, гладкому и шелковистому животу, а затем спускалась еще ниже, чтобы коснуться наиболее сокровенного, когда он начал ласкать самый источник ее жара, он потерял самообладание. Лоно, скрытое под мягкими завитками, было мягким, влажным и невероятно горячим. Большие пальцы его терли узелочек плоти, тогда как другие медленно проникали внутрь нее.
Теперь она закричала в страхе, ибо сила неведомого наслаждения, к которому он принудил ее, была слишком пугающей, чтобы она смогла понять или проконтролировать себя. Она попыталась оттолкнуть его руку, в то время как ее тело нетерпеливо придвигалось к нему.
Господи, она не могла понять себя.
— Габриэль, что со мной происходит?
Ее ногти, как лезвия, вонзились в его плечо. Она отвернулась, когда он продолжил свое любовное нападение. Тогда он изменил положение и успокоил ее новым поцелуем.
— Все хорошо, — прошептал он прерывающимся голосом. — Вам нравится это, не так ли?
Он не дал ей времени для ответа. Его губы снова завладели ее ртом, и язык проник внутрь как раз тогда, когда его пальцы глубоко погрузились в ее тесно сжатое влагалище.
Это погубило Джоанну. Страсть, какой она никогда не знала прежде, загорелась в глубине ее живота и словно огонь растеклась оттуда по всему телу. Она уцепилась за мужа, своими медленными эротическими движениями побуждая его довершить это всепоглощающее блаженство.
Но Габриэль еще сдерживался. Он боролся с бешеным желанием и продолжал ласкать ее губами и пальцами. Когда она внезапно прижалась к нему, он понял, что она близка к тому, чтобы полностью освободиться от всего, что сковывало ее. Он тут же снова переменил положение так, что его фаллос оказался прижатым к ее раскрывшемуся влагалищу. Он приподнялся на локтях, взял ее голову за подбородок и потребовал, чтобы она взглянула прямо на него.
— Назовите меня по имени, Джоанна. Его голос звучал резко и сердито.
— Габриэль, — прошептала она.
Он поцеловал ее быстро и отрывисто. Оторвавшись от ее губ, он заглянул сверху вниз в ее глаза и потребовал:
— Ныне и навсегда. Скажите эти слова, жена. Скажите их теперь.
Каждый нерв ее тела жаждал освобождения. Он сжимал ее плечи, ожидая ее признания.
— Ныне и навсегда, Габриэль.
Его голова упала на ее плечо. Одним сильным движением он полностью вошел в нее. Великий Боже, она была тесна и так чертовски горяча, что он едва смог выдержать эту сладостную агонию.
Все же он не мог оставаться внутри нее, ее тело должно было приспособиться к его вторжению. К тому же в глубине сознания он тревожился, не поранил ли он ее, и, однако, теперь он был бессилен против всепоглощающего желания своего собственного тела. Его толчки не были размеренны, но были резки и настойчивы. Она подняла колени, чтобы позволить ему войти глубже. Она окружала его, вбирая в себя. Он застонал от чисто животного наслаждения. Это была утонченная агония. В его руках она стала неистовой. Она уцепилась за мужа и встречала его желания, выгибаясь под ним. Ее бедра тесно прижались к его, а ее стоны, тихие и невероятно сладострастные, делали неистовым и его. Никогда раньше он не испытывал такой страсти. Она совершенно не сдерживалась. Ее полная капитуляция ускорила и его собственную. Он не хотел, чтобы это имело конец. Он медленно отрывался от нее, пока почти совсем не отделился, а затем погрузился в нее снова.
Теперь Габриэль не думал ни о чем, кроме того, как наполнить ее собой и дать ей обрести себя. Его дыхание было тяжелым и прерывистым, и, когда по ее дрожи он понял, что она дошла до высшей точки возбуждения, и услышал, как она зовет его по имени, страшась и удивляясь одновременно, он не смог сдерживаться долее. С громким сладострастным стоном он испустил в нее семя.
Джоанне показалось, что ее тело расколется на части от оргазма. Ей чудилось, что она умирает. Никогда в самых буйных фантазиях она не могла вообразить, что возможно подобное блаженство. Это было самым разрушительным и чудесным испытанием.
Она действительно позволила себе вольность совершенно отдаться Габриэлю, и, великий Боже, вознаграждение оказалось изумительным. Ее муж тесно прижал ее к себе и сохранил невредимой среди бешеного шторма, а острая красота их любви вызвала у нее слезы.
Но Джоанна была слишком опустошена, чтобы плакать. Габриэль залпом осушил всю ее силу. Он тоже изнемог. Она подумала, что, в свою очередь, сумела забрать всю его мощь. Она заметила, что его руки все еще обнимали ее. Очевидно, и в полном изнеможении он все же заботился о том, чтобы защитить ее.
Запах их любовных игр наполнял воздух вокруг. Их пульсы отстукивали неистовые удары.
Габриэль оправился первым. Он тут же забеспокоился о жене. Господи, неужели он поранил ее?
— Джоанна? — Он приподнялся, чтобы взглянуть на нее. Беспокойство, отразившееся на его лице, было очевидно. — Разве я…
Ее смех оборвал его вопрос. В этом звуке слышалась такая радость, что он не смог удержаться от ответной улыбки.
— Да, именно вы, — прошептала она. Эта женщина была для него загадкой.
— Как вы можете смеяться и плакать в одно и то же время?
— Я не плачу.
Он провел кончиками пальцев по ее щеке, стирая с нее влагу:
— Нет, вы плачете. Может, я поранил вас?
Она медленно покачала головой:
— Я не знала, что между мужчиной и женщиной возможно такое. Это прекрасно.
Он кивнул с выражением высокомерного удовлетворения.
— А вы страстная женщина, Джоанна.