Джулия Гарвуд - Добрый ангел

Габриэль распахнул дверь настежь и увидел, что весь коридор забит женщинами в макбейновских пледах.

Впереди всех стояла Хильда.

— Мы бы хотели предложить свою помощь в уходе за этой женщиной, — сказала она.

— Отец Мак-Кечни должен совершить над ней последние обряды, прежде чем туда допустят вас, — распорядился Габриэль.

Священник ждал, стоя позади толпы. Услышав заявление лаэрда, он тут же пробился вперед, извиняясь направо и налево. Войдя в комнату, он поспешил к постели больной и извлек из своей сумки епитрахиль — полоску пурпурной материи — и, поцеловав украшенные бахромою концы и шепча молитвы, надел ее на шею.

Габриэль плотно прикрыл дверь и спустился вниз, Колум и Кит ждали его у лестницы.

Вслед за своим лаэрдом они вошли в большой зал.

На полу перед камином Габриэль заметил плед. Его пес отсутствовал.

— Куда, черт возьми, запропастился Дамфрис?

— Бродит где-то во дворе, — предположил Колум.

— Он ушел сегодня рано утром, — прибавил Кит.

Габриэль покачал головой. Джоанна поднимет переполох, если заметит отсутствие собаки. Она беспокоится о том, как заживают ее раны.

Он вернул свои мысли к более важным вещам.

— Колум, созовите всех макбейнцев, — приказал он. — Я хочу, чтобы каждый сообщил мне, что он не трогал Клэр Мак-Кей.

— И вы полагаете…

Кит оборвал себя на полуслове, заметив, как нахмурился его лаэрд.

— Никто из моих воинов не станет лгать мне, Кит! — рявкнул Мак-Бейн.

— А если кто-нибудь признает, что провел ночь с этой женщиной? Что вы сделаете тогда?

— А это уже не ваше дело, Кит. Я хочу, чтобы вы отправились к лаэрду Мак-Кею и рассказали ему обо всем, что здесь произошло.

— Должен ли я сказать ему, что его дочь при смерти, или мне смягчить правду?

— Скажите ему, что над ней совершили отходную.

— И должен ли я сказать ему, что макбейнец…

— Передайте ему в точности то, в чем обвинял нас лаэрд Мак-Иннс, — приказал Габриэль нетерпеливо. — Проклятье! Я хотел бы уничтожить этих ублюдков при первом же удобном случае.

— Если вы так поступите, это будет означать объявление войны, милорд, — заметил Кит.

— Война уже объявлена. Или вы полагаете, что я легко забуду тот факт, что сын лаэрда пытался убить мою жену? — Последние слова Габриэль уже прокричал.

Маклоринский воин покачал головой.

— Нет, милорд. Вы не забудете, и в этом случае я встану рядом с вами.

— И правильно сделаете, — прорычал Габриэль. Колум вдруг шагнул вперед:

— Маккейцы тоже могут вступить с нами в войну, если их уверят, что какой-то макбейнец скомпрометировал Клэр Мак-Кей.

— Никто из моих людей не совершал такого бесчестья, — стоял на своем Габриэль.

Колум кивнул в знак согласия. Однако Кит не был в этом убежден:

— Но Мак-Иннс говорил, будто ваш плед был замечен его людьми, — напомнил он лаэрду.

— Значит, он солгал нам, — заявил Колум.

— Но лаэрд Мак-Иннс также говорил, будто Клэр Мак-Кей признала, что провела ночь именно с макбейнцем, — добавил Кит.

— Значит, и она лжет, — отозвался Колум. Габриэль повернулся спиной к своим солдатам:

— Я дал поручения вам обоим. Идите и выполняйте. Оба тут же покинули зал. А Мак-Бейн долго стоял у очага.

Он должен был решить поистине дьявольскую проблему. Он знал, и знал совершенно точно, что никто из его людей не был виновен в позоре Клэр Мак-Кей.

И все же там был замечен именно макбейновский плед… Три месяца тому назад…

— Дьявол! — пробормотал Габриэль. Если лаэрд Мак-Иннс сказал правду, на этот вопрос может быть только один ответ, и только один человек виновен во всей этой чертовой неприятности.

Николас.

Клэр Мак-Кей не приходила в себя до утра. Джоанна тоже всю ночь провела возле нее, пока за нею не пришел Габриэль, чтобы буквально вытащить ее из комнаты. Хильда была счастлива сменить хозяйку на этой вахте.

Утром Джоанна вернулась, и едва она успела присесть на стул возле постели Клэр, как та открыла глаза и заговорила:

— Я слышала, что вы шептали мне.

Джоанна подскочила на стуле. Она резко поднялась и подошла к Клэр.

— Вы проснулись, — прошептала она. Ее облегчению не было границ.

Клэр кивнула.

— Как вы себя чувствуете?

— У меня все ноет, с головы до пят. Джоанна кивнула.

— Вы вся, с головы до пят, в кровоподтеках. Неужели они повредили вам и горло? Вы говорите очень хрипло.

— Это оттого, что я много кричала, — пояснила Клэр. — Можно мне выпить воды?

Джоанна поспешила подать Клэр кубок и помогла ей сесть. Бедная женщина морщилась от боли. Ее руки дрожали.

— Есть ли здесь священник? По-моему, я слышала молитвы.

— Отец Мак-Кечни причастил вас, — объяснила Джоанна. Она поставила кубок на сундук и снова спустилась на стул. — Мы не знали, выживете ли вы. Это была простая предосторожность, — поспешно прибавила она.

Клэр улыбнулась. У нее были прекрасные белые зубы и темно-карие глаза. Конечно, ее лицо ужасно опухло, и можно было по ее осторожным движениям догадаться, какую ужасную боль она испытывает.

— Кто так надругался над вами?

Клэр закрыла глаза. Не ответив на вопрос, она, в свою очередь, спросила:

— Прошлой ночью… вы сказали, что я в безопасности. Я помню, я слышала, как вы шептали мне эти слова. Вы сказали правду? Здесь я в безопасности?

— Ну да, конечно.

— Где я?

Джоанна поспешила представиться, а затем объяснила, что здесь произошло. Она не упомянула о стреле, подавшей в зад Роберта Мак-Иннса, и о той, которую ее муж пустил ему же в плечо. Когда она заканчивала рассказ, Клэр снова заснула.

— Мы поговорим позднее, — пообещала Джоанна. — А сейчас спите, Клэр. Вы можете оставаться у нас столько, сколько пожелаете. Немного погодя Хильда принесет вам чего-нибудь поесть. Вы…

Джоанна оборвала себя на полуслове, поняв, что Клэр Мак-Кей погрузилась в глубокий сон. Она поправила одеяло, отодвинула свой стул и покинула комнату.

Габриэль как раз тянулся за своими башмаками, когда Джоанна вошла в спальню.

— Доброе утре, милорд, — приветствовала она мужа. — Хорошо ли вы спали?

В ответ он только нахмурился. Джоанна подошла к окну и откинула с него меха. Заря едва занималась, и небо на востоке было золотистым.

— Вам было велено оставаться в постели. — Габриэль был сильно недоволен. — Или вы подождали, пока я засну, чтобы снова уйти?

— Да.

Он нахмурился еще сильнее. Она решила задобрить его.

— Я подумала, что успею немного отдохнуть перед тем, как спуститься вниз. Я устала.

— Вы выглядите полуживой.

— Это неважно, — произнесла она и, подняв руки к полосам, принялась поправлять выбившиеся локоны.

— Подойдите сюда, Джоанна.

Она прошла через комнату и остановилась перед ним. Он нагнулся, чтобы развязать ремешок, придерживающий ее плед.

— Вы должны быть там, где вам положено быть, — заявил он.

Она попыталась оттолкнуть его руку.

— Я не драгоценность и не ценная безделушка, которую можно упрятать на полку. До того момента, когда вас, милорд, посетит соответствующее настроение.

Габриэль взял рукой ее подбородок и наклонился поцеловать ее. Он хотел только, чтобы она перестала хмуриться, по ее губы были так мягки и так соблазнительны, что он забыл свои скромные намерения и обвил жену руками, притягивая ее к себе.

От его поцелуев у нее задрожали колени, закружилась голова. Она обняла мужа и теснее прижалась к нему. Она решила, что будет совершенно правильно, если он вытеснит из ее головы все мысли, до единой. В конце концов, это ее муж. Кроме того, когда он целовал ее, он не хмурился… и не читал нотаций.

Она не помнила, как оказалась без платья в постели. Должно быть, Габриэль отнес ее туда. Он тоже был обнажен и покрыл ее своим телом. Обхватив руками ее голову, он приник к ее губам долгим поцелуем.

Она любила прикасаться к нему, чувствовать пальцами его горячую кожу, ласкать выступающие бугры его сильных мускулов. Когда она обнимала его, ей казалось, что к ней переходят его сила и власть.

Для нее он был чудом. Сильный, как лучший из воинов, и невероятно нежный в своих прикосновениях к ней.

Ей нравилось, что она могла заставить его потерять голову, Габриэль сам говорил ей об этом, и ей не надо было гадать, так это или нет. Она чувствовала себя с ним свободной и совершенно несдержанной, ибо ее мужу было по душе все, чего бы она ни пожелала.