— Какого черта! — взревел он. — Какая наглость! И вы пустили это существо в мой дом?
Его сердитый взгляд пронзил Финча на месте.
Лакей съежился.
— Д-да, милорд.
— Ну, я не буду терпеть это.
Адмирал вскочил на ноги, прошел мимо изумленного лакея к камину и бросил письмо в огонь.
— Выгоните ее отсюда прямо сейчас!
Лакей отошел к дверному проему.
— Девушка была очень настойчива, милорд, не думаю, что она уйдет, не устроив скандал.
— Тогда возьмите Паркина в помощь себе! Адамса, Ройса! Выбросьте отродье этого предателя из моего дома! — крик Сент-Винсента разносился через залы.
Встревоженный Эверли поднялся на ноги. Он никогда не видел своего патрона таким разгневанным.
— Милорд…, — начал он.
Сент-Винсент посмотрел на него, дрожащие щеки старика были в красно-фиолетовых пятнах от гнева.
— Это не касается вас, мой мальчик. Подождите здесь.
Покрикивая на своих слуг, адмирал последовал за Финчем в коридор.
Что произошло с адмиралом? Что-то в этом письме взорвало его, как перегруженный 32-фунтовый корабль. Эверли двинулся к огню. Часть письма, выпала из камина, края почернели. Он наклонился, чтобы поднять его, не обращая внимания на приступ боли в ноге. Хотя сообщение, казалось, писали в спешке, почерк точно был женским. Кто была эта женщина, и почему ее присутствие имеет такое глубокое влияние на Сент-Винсента? Любопытство взяло верх над Эверли. Каминными щипцами, он спас еще один клочок от огненной смерти.
Задул пламя, прежде чем оно уничтожило бумагу, но не успел сохранить большую часть текста. Все, что осталось было частью подписи, можно было только прочитать фамилию: «Тремэйн».
Эверли стоял, ошеломленный, как будто молния ударила его. Тремейн. Имя, покрытое позором.
Не удивительно, что Сент-Винсент взорвался, измена капитана Тремэйна подорвала Королевский флот до самого основания. Имея выдающийся, уважаемый пост капитана, очернить честь мундира, это было немыслимо. Эверли уставился на обугленный клочок в руках. Дочь Тремэйна должно быть написала его. Чего же она надеется достичь, придя сюда? По-видимому, она не поняла, что из всех офицеров военно-морского флота, Сент-Винсент имел наименьшее снисхождение к любому, связанному с предательством.
Эверли бросил письмо обратно в огонь и наблюдал, как пламя пожирает его, сначала оно стало тонким слоем пепла, потом его унесло в дымоход. Дверь хлопнула где-то внизу. Джек прислушался к коридору, крик сменило приглушенное бормотание. Движимый чувством, которое не мог объяснить, он подошел к окну и посмотрел вниз, на улицу. Небольшая фигурка в сером плаще и капоре стояла на тротуаре, обхватив голову руками, ее утешал молодой лейтенант флота. Капитан нахмурился и отвернулся. Подойдя к буфету, налил себе стакан бренди, чтобы смыть горький вкус стыда. Он был частично ответственен за горе этой дамы, потому что не смог спасти ее отца.
Он был обязан присутствовать на трибунале, который судил капитана Тремейна. Военно-полевой суд требует участия не менее пяти капитанов, а во время войны это был не малый подвиг. «Гиперион» был на Мальте для переоснащения, когда Эверли получил судебную повестку, четырех других капитанов нашли в порту, он стал пятым. У него не было никакого выбора.
Капитан Александр Тремейн был обвинен в наиболее тяжком преступлении в измене, в нарушении статей три, четыре и шесть. А именно, он обвинялся в транспортировке людей, оружия и боеприпасов французским республиканцам. Капитан Тремейн отрицал все обвинения и утверждал, что его командир, адмирал Локк, приказал ему сделать это. Он также заявил, что Локк сказал, ему, что эти люди французские роялисты, собравшиеся начать контрреволюцию, которая должна была распространиться на Париж. Тремэйн был ошеломлен, узнав в суде, что те самые люди, которых он перевозил на побережье Франции, которые якобы были из королевской династии Бурбонов, на самом деле прибыли для укрепления республиканского гарнизона. Этот гарнизон позже отразил и отбросил силы Веллингтона, нанеся большие потери, лишив англичан столь необходимого стратегического преимущества в регионе.
Потрясенный, капитан Тремейн настаивал на том, что адмирал Локк отдавал ему эти приказы. Миссия была настолько скрытна, что Локк приказал Тремэйну уничтожить приказы после того, как он прочитает их. Он так и сделал, даже держал детали операции в секрете от своей собственной команды, но должным образом записал миссию в корабельном журнале. К его удивлению и ужасу, он обнаружил позже, что эта конкретная страница журнала была вырвана. Адмиралтейство не получило никакого отчета об этой миссии, и Локк отрицал, что отдавал Тремэйну эти приказы. Джек хмурился вспоминая. Тремейн был не похож на человека, способного к измене, а также обстоятельства предшествующие этой операции в лучшем случае, казались подозрительными. Эверли хотел начать расследование, чтобы раскрыть больше деталей, но, к сожалению, его товарищи капитаны не были склонны делать это. После долгих дебатов, Джеку пришлось признать вероятность вины Тремэйна, улики против него были ужасающими, и адвокат не смог противопоставить им ничего весомого в его защиту. Суд признал его виновным в измене, и он был повешен на следующее утро. Военно-морское правосудие скоро на расправу.
Эверли потер подбородок. Локк был вовлечен в этот инцидент, и теперь подозревается в измене. «Лев Средиземноморья», возможно, скинул на капитана Тремейна свои преступления, но почему? Может капитан обнаружил тайну Локка, заставив адмирала прибегнуть к радикальным мерам? Это все произошло год тому назад, неужели предательская деятельность Локка длится так долго? Если это так, капитан Тремейн был не единственной жертвой подлых деяний Локка. Мысли Джека вернулись к бедной женщине на улице.
Эверли посмотрел в сторону открытой двери кабинета. Почему Сент-Винсент не связал Тремейна и Локка с их расследованием и появлением этой девушки? Он смотрел в янтарные глубины бренди, пытаясь угадать ответ. Сент-Винсент никогда не одобрил бы капитана Тремейна, его либеральной политики и реформистских тенденций, но почему он позволил предрассудкам ослепить его на пути к истине? Казалось так. Возможно, Локк рассчитывал на эту реакцию.
Тяжелые шаги возвестили возвращение Сент-Винсента.
— Мои извинения, Эверли, — проворчал он. — Не было причин срываться…
— Никакие извинения не нужны, милорд, — ответил Эверли. Он проглотил остатки бренди и отставил свой стакан в сторону.
Сент-Винсент стоял перед камином, тяжело дыша, вытирая лоб платком.
— Крошка капитана Тремейна думала, что я помогу ей реабилитировать отца. Это неслыханно! Вы ведь были на трибунале, не так ли, Эверли?
— Да, милорд. — мускул дернулся на лице капитана.
— Позор. Какое бесстыдство. Но я прогнал ее.
Сент-Винсент подошел к буфету и откупорил графин бренди для себя.
Джек почувствовал укол симпатии к мисс Тремейн. Надо быть закаленным моряком, чтобы противостоять силе гнева Сент-Винсента, представительнице слабого пола это не по силам.
— Прошу прощения, милорд, но я должен идти. Мне нужно продумать несколько других вопросов перед моей встречей с Лордом Карлайлом.
— Эх, раз так. Не буду задерживать вас дольше.
Старый адмирал отставил графин в сторону, нетронутым.
— Хочу, чтобы вы знали, я наведу справки в Адмиралтействе о другой команде для вас. Но особо не надейтесь, Эверли. Я старый человек, и мое влияние не то, что было когда-то.
Джек улыбнулся.
— Спасибо, милорд. Я высоко ценю ваши усилия помочь мне.
Сент-Винсент хмыкнул.
— Имейте в виду, что вы не получите другого корабля, если не принесете мне голову этого предателя на блюде. Держите меня в курсе, мой мальчик.
— Да, милорд.
Эверли поклонился, а затем ушел. В фойе, он забрал свой плащ и шляпу у Паркина, чье измотанное выражение лица было непривычно. Что-то беспокоило слугу после произошедшего скандала. Джек вежливо попрощался, прежде чем вышел на оживленную улицу, напоенную осенним воздухом.
Молодая женщина и ее спутник все еще стояли на тротуаре, горячо споря. Джек мог слышать их голоса совершенно ясно. Так же как и все остальные, кто проходил мимо, одаривая их любопытными или неодобрительными взглядами, но они не замечали этого. Джек не мог не слышать их, спускаясь по ступенькам.