Элизабет Пауэлл - Дочь предателя

Никогда еще берег не казался таким далеким, таким недостижимым. Его конечности отяжелели. Эверли изо всех сил плыл к причалу, но стал ослабевать, если они не выберутся из воды, то будут в серьезной опасности.

— Капитан!

Кто-то опустил руку вниз. Сквозь дождь на него смотрело молодое лицо Бингхема. Грейсон Макаллистер появился у его плеча и тоже протянул свою руку в поддержку.

Агенты подняли Аманду, затем Джека из воды на причал, где они лежали, как пойманные рыбы. Макаллистер рявкнул на своих людей, чтобы те принесли несколько одеял из кареты. Капитан подполз ближе к Аманде. Его нога онемела, ребра болели, руки были красны и покрыты волдырями. Проклятье, все его тело болело, но ничего из этого не имело значения в данный момент. Аманда была в безопасности. Его Аманда. Она застонала и поднесла руку к шее. Глаза Эверли расширились. О, Боже. Отвратительный фиолетовый синяк окружил ее горло, как гротескное ожерелье. Он вдруг вспомнил открытую манишку своего атакующего. Ублюдок использовал свой шейный платок, чтобы задушить ее. То, что она еще жива, было само по себе чудо. Несмотря, на это, она вытянула его из лап ревущего пламени.

— Упрямая шалунья, — пробормотал он, и поморщился. Даже самый маленький намек на улыбку вызывал дикую боль. Не важно. Он притянул Аманду к себе, не желая ничего больше, чем обнять ее. Ее кожа была так холодна, губы посинели.

Затем он увидел кровь на ее боку. Его рука окрасилась красным, где он прикоснулся к ней. При ближайшем рассмотрении, он заметил два пулевых отверстия в ее платье — один вход, другой выход. Он моргнул. Боже мой, ее подстрелили! Она была настолько бледной. Страх сжал сердце Джека.

— Аманда?

Слезы побежали ручьями по его лицу, капая с носа и подбородка, выливаясь из глаз, но он не чувствовал ничего из этого.

Свет в глазах Аманды погас. Руки капитана конвульсивно сжали ее, и он позвал Макаллистера. После стольких опасностей, в конце концов, что они прошли вместе, он не отдаст ее теперь смерти. Не свою Аманду.

— Аманда! — Он повернул ее голову и заставил ее взглянуть на него. — Бодрствуй, любовь моя. Пожалуйста, оставайся со мной.

— Джек… — прошептала она. Ее глаза закатились, и она стала неподвижна.

Огонь.

Выстрелы.

Боль.

Кровь.

Ужас.

— Джек!

Аманда проснулась от своего крика, ее сердце неистово билось в груди. Ее глаза дико смотрели на складку дамасского полога над ней. Где она? Где Джек? Она попыталась сесть, но боль прошла через ее тело. Голова, горло, бок, все болело. Она тихо вскрикнула от боли.

Чьи-то руки удержали ее; Аманда увидела незнакомое лицо мужчины. Воспоминания о жестоких головорезах маячили в ее сознании. Паника охватила ее. Она взвизгнула.

— Аманда! Дорогая, я здесь!

Ее бабушка появилась у кровати. Она схватила руки Аманды и успокаивала ее.

— Все в порядке, Аманда. Ты в безопасности.

Лицо пожилой женщины было наполнено беспокойством, волосы растрепаны, сероголубое платье помято.

Аманда сделала несколько глубоких вдохов. Ее сердцебиение замедлилось.

— Бабушка? Где… где мы?

Горло Аманды саднило от каждого гортанно звучащего слова.

Миссис Тремэйн села на край кровати, одной рукой Аманда схватила ее руку. Девушка увидела блеск слез в глазах бабушки.

— Мы гости адмирала лорда Сент-Винсент, Аманда, — сказала миссис Тремэйн, ее голос дрожал. — Это доктор Харрингтон.

Аманда всмотрелась в сутулого человека у ее постели, и спросила себя, как она могла ошибиться, приняв его за одного из головорезов Гаррета. Врач носил парик в стиле прошлого века, несомненно, по моде своей юности. Его темное пальто и галифе были под стать парику. Серые глаза освещали его морщинистое лицо и противоречили грубости его поведения.

— Он присматривал за тобой, — объяснила миссис Тремейн. — Ты была без сознания в течение почти двух дней, дорогая.

Два… два дня? В качестве гостей Сент-Винсента? Аманда смотрела на бабушку, не веря. После того, как он обошелся с ней раньше, это было удивительно.

— На самом деле, — сказал врач, нахмурив брови. — Ваше состояние было очень серьезным. Я не знаю таких случаев, как этот. Чтобы пациент был расстрелян, почти задушен и утоплен в один тот же день, это поражает. Вам очень повезло, что не развилась пневмония, инфекция, или еще чего похуже в результате всего этого. Как вы себя сейчас чувствуете?

— Ужасно, — прохрипела Аманда, не ощущая половины лица, она провела пальцами по опухшей нежной правой щеке.

Врач изогнул густую бровь.

— Что-то более конкретное, пожалуйста.

Аманда задумалась.

— Одну сторону моего лица я не чувствую, но шея болит больше всего.

Доктор Харрингтон посмотрел вниз на ее шею.

— М-да. Синяки, кажется, достигли своего пика. Они должны начать пропадать через несколько дней.

— А мой голос? — Аманда съежилась, услышав гортанные звуки, исходящие из ее горла.

Врач бросил на нее понимающий взгляд.

— Ваш голос будет восстанавливаться, если вы не будете им злоупотреблять.

— Я так боялась, что потеряю тебя, дорогая, — прошептала миссис Тремейн.

Аманда нежно сжала бабушкины пальцы.

— Ну-ка, мадам, нет необходимости в слезах, — сухо сказал доктор Харрингтон. Он взял свободную руку Аманды и измерил пульс на ее запястье. — Ваша внучка имеет отличную конституцию. Пуля только задела ее. Легкие чисты, а ее раны заживают хорошо. Она поправится через неделю. Не забудьте охранять ее спокойствие. Никаких волнений.

— Уверяю вас, доктор, — прохрипела Аманда. — У меня было столько волнений за последнее время, что вряд ли я когда-либо захочу их повторения в моей жизни.

Доктор хмыкнул и порылся в сумке.

— Я сделал сейчас все, что мог. Мне нужно посетить еще одного пациента во второй половине дня, но я оставлю вам флакон опиума от боли. Двадцать капель через каждые четыре часа. Не более того, но они вам помогут. — Он поставил маленькую, темную бутылочку на ночной столик.

— Спасибо, доктор, — сказала миссис Тремэйн с грустной улыбкой. — Вы были очень добры.

— Я вернусь завтра, чтобы проверить молодую леди.

После того, как доктор ушел, Аманда тревожно повернулась к бабушке. Память возвращалась, и было много вопросов, на которые она не знала точно, хочет ли получить ответы.

— Бабушка, — начала она тихим голосом, — что случилось? Что с Джеком, капитаном Эверли? И Гарри, как насчет Гарри? Он был ранен. О, пожалуйста, пусть будет все хорошо.

— Помедленней, дорогая. Один вопрос, один ответ.

Миссис Тремэйн отпустила ее руку и поднялась, но раньше Аманда увидела на лице бабушки нежелание говорить.

— Бабушка? — спросила Аманда, проведя языком по пересохшим губам.

— Я боюсь напутать, — ответила миссис Тремейн. — Оставлю объяснения лорду Сент-Винсенту, он знает больше о том, что случилось, чем я и Гарри…

Ее голос затих.

Аманда попыталась сесть.

— О, боже, Гарри… мертв?

Миссис Тремэйн удержала ее.

— Нет, дорогая. Он достаточно хорошо себя чувствует. Гарри стоит за дверью спальни с тех пор, как тебя привезли сюда, и отказывается уходить, пока не узнает, что ты вне опасности.

Аманда вздохнула с облегчением. Храбрый, наивный, милый, бешеный Гарри. Она не знала, может ли все еще сердиться на него после того, как он спас ей жизнь. Что ж, она подумает над этой головоломкой позже.

— Слава Богу. И капитан Эверли?

Миссис Тремэйн налила стакан воды и протянула его Аманде.

— Из того, что знаю, он выздоровеет. — Пожилая женщина остановилась. — В то время как ты была без сознания, ты назвала его имя несколько раз.

— О, боже. Я?

Она надеялась, что это звучит удивленно.

— Из того, что лорд Сент-Винсент рассказал мне, я поняла, что ты и капитан сыграли важную роль в раскрытии личности этого предателя.

Аманда отпила воды, сосредоточив внимание на стакане. Ее бабушка никогда не была так осмотрительна, если что-то было неправильным.

— Дорогая, ты не равнодушна к нему?

Опять же, бабушка может быть довольно глупа. Аманда встретилась взглядами с пожилой женщиной, боясь того, что увидит в ее глазах.