Наталья Швец - Дочь титана

Аби давно потерял счет времени. Сколько находится в зале приемов храма Гекаты — час, день, неделю — однозначно сказать не мог. Не имел представления и о том, какое сейчас на улице время суток — ночь или утро… Пытай хоть каленным железом — не ответит. По логике вещей, прошло всего лишь несколько часов. Но ему казалось: в храме находится целую вечность. К тому же, безумно хотелось пить, спать, справить нужду и все это сделать одновременно.

Назвать себя изнеженным, храбрый воин никоим образом не мог. Довольно часто приходилось находиться в засаде, поджидая врага. На поле боя сражался часами, и все эти житейские надобности отходили на задний план. Правда, тогда, по-крайней мере, он прекрасно знал, что рано или поздно желаемая цель будет достигнута. Враг окажется поверженным. Сейчас же никакой определенности не имелось. Кроме, пожалуй одной. Он твердо знал: находится в том самом месте, куда привела судьба. Другой вопрос, насколько его желание окажется выполнимым, сказать никто не сумеет, даже Мойры. Впрочем, сетовать было не на кого. В храм, где хозяйка ведьма, пришел сам, пусть и по совету дриады. Его сюда никто не приглашал… Незваный гость попытался сосредоточиться и сделать попытку хоть как-то сориентироваться во времени и пространстве. Некоторое время назад служительницы грозной Гекаты довольно грубо втолкнули его в зал. От сильного удара в спину Аби пролетел несколько метров и едва не ушибся головой о довольно изящно выполненные песочные часы с делениями. В этот момент колба часов перевернулась и начала отсчитывать очередной период. Песок пересыпался из верхней части в другую, немного задерживаясь на делениях, обозначенных на стенках сосуда. Именно тогда царь совершенно автоматически стал завязывать узелки на поясе. Это он делал каждый раз, когда часы издавали свой мелодичный звон. Сейчас царь пересчитал отметки, загибая пальцы. На руках их не хватило. Добавил пальцы на ногах и ахнул — получилось шестнадцать часов!

Стеклянная колба часов вновь перевернулась. Белые песчинки опять начали покидать свое хранилище. Пошел семнадцатый час ожидания. Подобная монотонность утомляла. Глаза сами собой стали закрываться. Однако он понимал — расслабляться нельзя и что есть сил укусил себя за запястье. Подобная экзекуция заметно приободрила. Здесь гость с сожалением вздохнул и впервые пожалев, что в молодости ничему особенно не учился. Кто же предполагал, что окажется в сложной ситуации, при помощи меча которую не разрешить! Сейчас ему явно не хватало знаний.

Зато мысли в голову лезли всякие. В том числе и такие: черные ведьмы просто-напросто о нем забыли. Едва это подумалось, как сразу охватило безумное отчаяние. Вдруг стало жутко одиноко и безумно страшно. Храбрый воин никогда не предполагал, что одиночество столь ужасно. Чувствуя, как охватившее душу отчаяние лишает сил, царь глубоко вздохнул, пытаясь подобным образом привести свои мысли в порядок, и вновь попробовал, хотя было довольно сложно, как-то развлечься. Чем он только не занимался все это время!

Поначалу стоял, будто истукан на одном месте, боясь пошевелиться, лишь изредка переминаясь с ноги на ногу. Потом решил немного вздремнуть и прилег на холодный пол. Но расслабиться не удалось. Едва прикрывал глаза, как начинало происходить непонятное. Что-то тяжелое наваливалось на грудь; крепко, будто тисками, сжимало голову и сон тут же убегал. Аби нервно вскакивал, принимался прыгать на месте и громко распевать песни, прекрасно осознавая, насколько глупо выглядят его кривлянья.

К тому же, ни слухом, ни приятным голосом не славился, а в помещение с отличной акустикой это и вовсе звучало ужасно. Звуки странным образом ударялись о каменные стены, отзывались эхом и исчезали где-то под высокими сводами резного потолка. В результате распевок Аби совершенно охрип. Внезапно царь припомнил истории о том, что ждет чужестранцев, попавших в подобные заведения без приглашения. Если верить рассказам, заканчивались визиты всегда печально.

Путника заставляли долго ждать, а когда отчаивался и терял способность трезво рассуждать, совершенно безвольного и безучастного ко всему, отдавали на съедение чудищам, обитавшим где-то в подземельях храма. Быть съеденными царю не хотелось. Но еще более не хотелось умирать от голода и жажды. В конце концов не затем прошел столь длинный путь и преодолел столько препятствий, дабы сгинуть столь бесславно! Следовательно, надо было попытаться каким-то образом добиться обещанной встречи с Верховной жрицей. Но как? Совершенно очевидно, пока все его старания оказались абсолютно напрасными!

— Что делать? Чем себя занять? — раздраженно спрашивал себя, не привыкший к бездействию, царь. Сильно угнетал и тот факт, что ему было непривычно находиться в роли просителя. Обычно просили у него. В царских покоях всегда толпился народ, пожелавший припасть к ногам повелителя с дарами. Сейчас же все обстояло иначе. Ему самому пришлось нести презенты и униженно просить об аудиенции.

— Может, мне хору станцевать? Или с мечом поупражняться? — произнес вслух гость. Голос в тишине вновь улетел ввысь, а потом рассыпался по темным углам. Аби ничего не оставалось, как начать отвечать самому себе на вопросы:

— Для танца обязательно потребуется партнер, а для боя — соперник. Ни того, ни другого здесь не имеется. Остается одно — ждать дальнейшего развития событий.

Как ни странно, после этого странного монолога пришло спокойствие. Вдруг совершенно неожиданно родилась идея изучить помещение, куда попал. Когда еще выпадет такая возможность осмотреть храм самой таинственной из всех обитательниц Олимпа! Естественно, первое время непрошеный гость немного сдерживал свое любопытство. Более того, кто-то невидимый постоянно шептал прямо на ухо: не смей сходить с этого места!.. Однако заняться чем-то требовалось и Аби, жутко опасаясь гнева черных фурий, рьяно несущих свою службу, рискнул сделать первый шаг. Вполне возможен и такой вариант — сейчас они ворвутся с криками: держи вора! А затем прикажут храмовой стражи заковать в цепи и посадить в клетку. С них станется! Они на все способны. Не случайно о жрицах Гекаты люди всегда говорят полушепотом и с оглядкой по сторонам… Но постепенно любопытство все же одержало верх над страхом и он двинулся на экскурсию, желая по возможности все рассмотреть как можно внимательнее.

В зале стоял полумрак. Узкие окна-бойницы, завешанные плотными шторами, практически не пропускали света. Все это создавало иллюзию того, что где-то в дальних углах прячутся твари, которых не видно, но они вполне осязаемы, и тянут к нему свои мерзкие щупальца. Более того, кое-кто из них умудрялся дотронуться до него и прижаться как можно сильнее. Эти ощущения казались настолько реальными, что заставляли периодически вздрагивать. Кожа от прикосновений краснела как от ожога, покрывалась маленькими зудящими волдыриками, которые лопались и начинали сильно печь. Происходило все настолько быстро, что царь не успевал сосредоточиться и определить, откуда на сей раз будет нападение и происходит это все на самом деле или же все это плод больной фантазии. «Что делать, что делать?» — назойливо стучало в мозгу. Внезапно все закончилось. А когда его дух совершенно впал в уныние от этой борьбы с невидимым врагом, в четырехугольное отверстие на потолке, на которое Аби поначалу не обратил внимания, ворвался огромный сноп яркого света. Он мгновенно осветил все вокруг, и ужасы, родившиеся в полумраке, растворились и исчезли так же внезапно, как и появились. Настроение заметно улучшилось. Лучи заиграли по разукрашенным стенам; весело запрыгали по потолку и стройным колоннам.

Аби машинально отметил особое пристрастие художника к сине-голубым тонам. Потолок, украшенный белоснежной росписью, был нежно-голубым, как небо в летний день. Каждый цветок, каждый завиток поражали своим изяществом. Переплетенные в дивные узоры они придавали помещению какое-то особенное радостное настроение. Стены были облицованы плиткой более насыщенного цвета; колонны выполнены из ярко-синего лазурита, а пол выложен из черного гагата и белого мрамора.

У Аби вдруг мелькнуло в голове: при возвращении во дворец обязательно приказать своим мастерам-архитекторам возвести новый дворец в подобных тонах, уделив особое внимание царской опочивальне. Хотя по крупному счету лучше все, что находится в зале, взять и доставить в далекую Писидию. Алчные огоньки загорелись в глубине черных глаз. Аби совершенно позабыл, как всего лишь полчаса назад боялся сделать лишнее движение и мечтал о глотке воды. Он причмокнул губами, представляя, насколько чудесно впишутся в царские покои расписные, украшенные самоцветами снизу доверху колонны.