Наталья Швец - Дочь титана

— Наши женщины страдают хотя бы так, тем, кто живет на Олимпе, не ведомо это чувство совсем! — парировал Аби и тут же почувствовал, как его охватила непередаваемая злоба. Еще немного и он понял, что не сдержится и голыми руками задушит негодницу. И плевать ему потом на все, что будет дальше! Даже на судьбу его дочери Лидии!

— Ха, — вдруг засмеялась жрица, — а ведь ты меня почти что убедил, и я поверила, что ты раскаялся!

Девушка приблизила к нему свое оскаленное лицо.

— Что хороша? Или не нравлюсь? А вот твоим солдатам понравилось насиловать мою матушку!

Аби отшатнулся — так вот откуда поначалу показалось знакомым ее лицо! Действительно, много лет назад он отправлялся с богатыми дарами в Афины в храм Зевса. На пути его застигла непогода. Среди путешественников, вынужденных коротать время в засыпанной снегом гостинице, была прелестная девушка-гуль, которую сопровождал степенный старик с окладистой бородой и тронутыми сединой волосами. Эта борода почему-то запомнилась Аби больше всего, наверное, потому, что потом, кто-то из его воинов под гогот остальных, не смотря на отчаянное сопротивление, сбрил ее.

Первым на девушку обратил внимание Аби, когда спустился в зал поужинать. Гуль вместе со своим спутником сидела в дальнем углу. Незнакомка понравилась царю и он предложил пересесть к нему за стол, дабы развлечься с шумной компанией. Естественно, мужчина сделал попытку защитить свою подопечную. Далее разыгралась совершенно постыдная сцена…

Его люди схватили старика за бороду, девушку швырнули на стол, сорвали одежды и дружно изнасиловали. Их не испугали ее острые клыки. Они их просто вырвали. Невероятное раскаяние охватило сейчас Аби. Кто же мог подумать, что потом нечто подобное произойдет с его дочерью. Верно говорят Мойры — за все надо платить…

Брошенная Хоралой фраза заметно остудила его пыл. На всякий случай отодвинулся подальше. Мало ли что ей в голову взбредет. Вдруг решит высосать из него кровь, желая отомстить за честь поруганной матушки. Хотя, судя по всему, дочь гуля вовсе не собиралась пить чью-либо кровь. Напротив, Хорала кокетливо поставила стройную ножку на камень и изогнулась: ни дать, ни взять похотливая кошка. Аби отвел рассерженный взгляд.

Постояв в такой сексуальной позе некоторое время, девушка сладко потянулась. Затем, не раздеваясь, прямо в хитоне, с размаху прыгнула в озеро, неожиданно возникшее за ее спиной. Служанка Гекаты принялась яростно плескаться в воде, будто до сего момента никогда не мылась. И делала все с таким наслаждением, что Аби решился последовать ее примеру. Тем паче, что необходимость в освежающей процедуре имелась. Он порядком подустал в пути и давно изнывал от жары. Но едва человек сделал попытку окунуться, как против него внезапно ополчились камыши, на которые он поначалу не обратил никакого внимания.

— Шу-шу-шу, — яростно зашумели они и встали плотной стеной, угрожающе выставив свои пушистые наконечники. Аби машинально схватился за меч, что всегда висел у него за поясом. И тут же выругался, оружие у него отняли, едва он вошел в храм Гекаты. Что делать? Растения того и гляди сметут с пути. Ему даже показалось — они заметно выдвинулись вперед и готовятся пойти на него в атаку. Бред какой-то. Такого не может быть, потому что не может быть…

— А-а-а, — откуда-то издалека раздался тоненький плач. Человек вздрогнул. Он не мог ошибиться. Это плакала Эола. Но как это могло получиться? Кто посмел обидеть половину души его?

— Кто? — насмешливо спросила жрица, — разве ты не знаешь?

Теперь Хорала стояла прямо перед ним. Мокрый наряд скорее обнажал, чем скрывал ее прелести, однако теперь они не возбуждали Аби. Ибо теперь человек понимал — жрица жаждет одного: показать смертному ничтожество и несовершенство его помыслов. Поэтому бедный странник лишь отодвинул свою неприветливую спутницу и сделал попытку рассмотреть, происходящее за ее спиной.

На пыльной дороге в старом драном хитоне сидела Эола, и, закусив указательный палец с обломанным ногтем, обиженно выла. Аби протянул вперед руки, желая обнять и успокоить бывшую возлюбленную. Но руки лишь бессильно хватали воздух. Женщина удалялась, растворялась в тумане, а потом вновь возникала и нудно повторяла на протяжной ноте:

— А-а-а!

— О, боги! — с ужасом подумал Аби, — кого же она мне сейчас напоминает! Неужто Амфалатею? Та же безысходная боль и то же страдание в сухих глазах. Нет, этого не может быть! Приживалка в доме титана стара и беспомощна, Эола молода и прекрасна! И, вообще, нищенка в старой одежде просто не может быть его возлюбленной!

Стройные ноги давно позабыли, что такое мягкая удобная обувь. Нечто отдаленное напоминающее сандалии, одето на ступни, сбитые в кровь. А руки! Они явно забыли о дорогих ароматических маслах. Какие там драгоценности! О кольцах и браслетах не идет речи! Единственное, что украшает их в изобилии, так это ссадины и мозоли. Бедное дитя! Кто виноват в таком жутком превращении? Он или его жена Деянира? Аби схватился за виски. Какая Деянира! Он же женат на Эоле! Она — его обожаемая половина!

Служанка Гекаты несколько раз взмахнула руками и перед Аби вновь понеслись картины его прошлой жизни…

— Сынок, ты вернулся, — нежно ворковала Феодора, прижимая его кудрявую голову к своей высокой груди. На смущенно зардевшуюся Эолу, царица не обратила никакого внимания. Весь ее надменный вид красноречиво говорил: мало ли кто спит с ее сыном! Эола растерянно застыла на месте.

Точно такая же растерянность появилась на лице, когда на шею Аби, с размаху кинулась непонятно откуда возникшая Деянира.

— Ты помнишь ее сынок? Это моя племянница! Она терпеливо ждала тебя долгих пятнадцать лет! Посмотри, какой красавицей выросла!

Аби окинул незнакомку взглядом и послушно чмокнул в подставленную щечку. Не станешь же говорить и расстраивать матушку, что давно позабыл родственницу. Откуда девчонка с вечно облупившимся носом появилась во дворце, Аби так никогда и не узнал.

Феодора утверждала — ее мать, следовательно, тетя царевича, умерла при родах. Однако он знал только о дяде Менелае и не о ком больше. Потом он неоднократно слышал, что настоящей матерью ее была сама Феодора. Поначалу посмеивался, но после долгих раздумий пришел к выводу, сплетни имеют под собой реальную основу.

По крайней мере, только таким образом можно объяснить безумную страсть матушки к этой девице. Называли имя предполагаемого отца. Это был Верховный жрец храма, посвященного богу Аиду. Вполне возможно, так оно и было на самом деле. Уж слишком часто она ездила с богатыми дарами в этот храм и всегда надолго оставалась. Свои отлучки объясняла просто — поминает там любимого Ираклия.

Аби так и не удалось узнать тайну рождения. Отрицать было сложно — некоторые черты супруги, особенно жгучий взгляд карих глаз, напоминали матушку Феодору в молодости. Немного полноватая Деянира была сложена великолепно. Не взирая на вес, двигалась быстро и грациозно, будто кошка. Кроме того, девушку окружала некая аура чувственности, способная возбудить даже бревно.

Особые желания вызывали буйные темно-каштановые кудри, которыми она умело играла. Тогда Аби еще не предполагал, что свои роскошные волосы Деянира приказывает расчесывать рабыням по несколько часов в день. И бедные невольницы буквально валились с ног, желая угодить своей капризной госпоже. Как только утренний туалет заканчивался, Деянира слегка встрепывала прическу, желая придать себе чувственный облик. Но обо всех этих хитростях царь узнал гораздо позднее.

Пока же перед ним предстало существо, рожденное искушать, в чем не было никаких сомнений. Деянира поймала его изучающий взгляд и провела кончиком языка по верхней губе. Аби замер. Кто бы мог подумать, что такой простой жест может так взволновать? Стараясь сдержать чувства, он постарался не отвлекаться на подобные мелочи и перевел взгляд на свою законную избранницу.

Следует отметить, что в жены выбрал совсем иной типаж. Там, где у смертной было много, у Эолы практически отсутствовало. Довольно часто, обнимая Эолу, он ловил себя на мысли — не бесплотное ли существо выбрал себе в спутницы жизни? Казалось, небольшой порыв ветра и унесет капризный Зефир.

Лишь слабая улыбка трогала пухлые губы Эолы, глаза мгновенно вспыхивали зеленым огнем от сдерживаемого веселья. Аби очень любил эти минуты и всегда ждал, когда Эола улыбнется. В этот миг ни одна женщина не могла сравнится с ней! Ему очень хотелось, чтобы любимая сейчас улыбнулась и тем самым растопила сердце строгой матушки. Только было собрался попросить об этом любимую женушка, как Феодора вдруг громко зарыдала в голос и с криком: никому я не нужна, несчастная! Все меня бросили! Сын родной ни разу не поинтересовался, как мне столько лет жилось!