Наталья Швец - Дочь титана

Аби застыл в растерянности и недоуменно пожал плечами. В подтверждение ее словам вскоре увидел титана, который вместе со сколотами сажал пшеницу, Окончательно его добила супруга Ирида.

Как выяснилось, она вместе с другими женщинами ткала тончайшие ткани. Причем, они у нее получались гораздо лучше, чем у остальных ткачих. Эти открытия потрясали юношу до глубины души.

Но больше всего его потрясли небожители, которые, как он выяснил, словно простые смертные, могут попадать в самые различные передряги!

Когда юноша впервые увидел бога Аполлона, мирно спящего в кустах, долго не мог смириться с открытием: разве небожители так храпят? От звуков, издаваемых спящим божеством, на кипарисе шевелились веточки, а розы роняли свои нежные лепестки. Знаменитый лавровый венок свалился на землю с золотой головы, а без промаха разящие стрелы вывались из колчана и в беспорядке лежали где-то в стороне.

Аби с трудом удержался от искушения утянуть одну из них. Дабы не податься постыдному желанию, поспешно убежал вглубь аллеи, где в далекой беседке о чем-то мечтала Эола. Тихонько Аби поинтересовался у возлюбленной: что делает здесь бог света? Неужели прилетел сюда отдохнуть от забот?

Эола рассмеялась и не удержалась от желания посплетничать, что ее сделало похожей на обычную смертную. Из разговора выяснилось, Фебу потребовался посредник между ним и родителями очередной, совращенной им девушки. Данным посредником и стала супруга титана, мать Эолы — Ирида.

В том, что любовный роман имел место быть, не было ничего удивительного. Откажешь — беды не оберешься. Всем известно, нрав у Аполлона был довольно мстительный.

Обычно подобные истории сходили ему с рук, но тут ситуация неожиданно вышла из-под контроля. Как обычно, Аполлон, едва его страсть поутихла, отправил девицу куда подальше. Однако родители молодки враз сообразили: из такой вот высокой связи можно извлечь определенную выгоду. А самое простое, что пришло в голову — устроить прилюдный скандал. Сказано-сделано. Местом действа выбрали святилище Аполлона в Дельфах.

Явились в храм на рассвете, едва лучи заиграли на горизонте. Смешались с толпой паломников, проникли в жилище бога, дождались своей очереди и давай там дико орать, крушить дорогие треножники да гоняться с палками за жрицами-пифиями. Аполлон, что вполне, естественно, укрылся в самых дальних покоях. Храмовая стража пыталась урезонить дебоширов, но все было бесполезно.

— А-а-а, — вопила маманька, — где этот распутник, обесчестивший мою невинную девочку? Я до самого Зевса дойду! Я на помощь Геру призову! Уж она-то меня в беде не оставит!

Нашкодивший, будто мартовский кот, Аполлон готов был провалиться сквозь землю, но самое жуткое ждало впереди. Неизвестно каким образом, но родительнице удалось отыскать его в деревянном ларе, куда спрятался буквально за несколько минут до ее визита. Она, откинув крышку, громко визжала, что соберет людей и раскроет всем глаза на блудливого бога. Словом, выдвинула в конце гневной тирады свой ультиматум — или женись, как велено богами, или распрощайся с Олимпом.

Больше всего удивляло то, что Аполлон не стал наказывать хулиганку, а принялся оправдываться и доказывать, что ему, богу искусства и света, красивейшему из небожителей не пристало обременять себя узами брака с простой смертной. Его уровень совсем иной: небожительницы, музы, на худой, конец, нимфы. А тут какая-то занюханная крестьяночка, с лицом усыпанным веснушками.

— Значит так, — гремел разгневанный отец, — как кувыркаться на сеновале, так моя девочка подходит, а как жениться, так нам муза требуется!

В общем, никакие возражения не принимались, а оправдания пропускались мимо ушей. Сама же жертва пламенной страсти во время всей этой разборки картинно утирала абсолютно сухие глаза и выставляла вперед свой абсолютно плоский животик, по всей видимости, намекая на беременность. Свидетели сцены прекрасно понимали, роды отложены на неопределенное время.

— Это что же делается, — причитала матушка, — бог света, а ведет себя, как обычный развратник!

Подобного унижения Аполлон выдержать больше не мог и позорно растворился в воздухе. Местом своего убежища выбрал дворец титана.

Ирида, как и ожидалось, нашла достойный выход. Она предложила перенести девушку за три моря в далекую Тавриду и пристроить ее в храме, посвященном Аполлону. Наглое семейство с готовностью приняло это предложением, и юная потаскушка стала Главной жрицей. И не важно, что в том дальнем храме служили лишь четыре жрицы, главное, они были в наличии. К тому же, никто из них не подозревал о прошлом своей госпожи, которая, по всеобщему мнению была образцом добродетели.

Родители некогда опозоренной дочери, теперь с гордостью трезвонили направо и налево: а наша-то, хвала Аполлону, как высоко поднялась! Аполлон вернулся в Дельфы, с благосклонным видом принимал все положенные восхваления и постарался сделать все, чтобы о его проступке все позабыли, как можно скорее.

Что же до царевича, то вера в могущество богов сильно пошатнулась. Почему Дельфиец не поразил нарушителей покоя стрелами? Чего так испугался? Вряд ли громкого крика. Ведь ему достаточно было бровью шевельнуть, как об этом сомнительном семействе никто и не вспомнил. Что помешало ему поставить всех на место? Неужели и впрямь боги стали терять свою мощь? Эти вопросы не давали ему покоя…

Во всем остальном он был доволен и счастлив.

С первых дней своего пребывания во дворце титана Аби понял, что здесь царила необыкновенная атмосфера. Возлюбленная утверждала: причина кроется в цветах, на обилие которых он обратил внимание в первый день своего пребывания в долине.

Однажды Аби застал Эолу за довольно странным занятием. Девушка целовала бутоны роз, а те в ответ шептали: еще! Еще!

— Ты — волшебница! — потрясенно ахнул Аби.

Эола вздрогнула от неожиданности и покраснела до кончиков волос.

— Ты преувеличиваешь мои способности, — засмущалась девушка, — я сильна только на своей земле. Покинув ее, стану обычной смертной…

Сознание Аби никак не хотело возвращаться из прошлого. Будто сквозь толстую стену услышал голос возлюбленной:

— Мир, куда ты попал, совершенно иной. Посмотри сюда внимательно, — требовательно произнесла она, поглаживая пальцами едва распустившийся бутон алой розы.

— Обычный цветок, — немного грубовато ответил Аби.

— Это не просто цветок, — ответствовала Эола.

Нотки в ее голосе приобрели несколько назидательный характер:

— Это история горькой любви.

Слушать очередную легенду ему совершенно не хотелось. Куда приятнее целовать свою возлюбленную, надо сказать, что она была вовсе не против этих ласк. Какое же тогда было прекрасное время! Окружающая действительность казалась сказкой, единственным черным пятном в которой было присутствие Аглаи. Данное имя возникло в мозгу совершенно неожиданно и озарило словно вспышка. От него во рту мгновенно наполнилось горечью.

Едва это имя пришло на память, как Аби услышал едва слышный шорох, заставивший собраться, словно перед боем. Что-то внутри подсказало — пришел конец томительному ожиданию. Центральная стена, украшенная огромным сапфиром, вдруг мягко разъехалась и в появившемся проеме возник темный женский силуэт. Рядом с ним была уже знакомая собака.

Гость сразу догадался — Верховная жрица решила осчастливить его своим присутствием. В том, что это была именно она, царь не сомневался. На ее голове сверкал усыпанный сапфирами серебряный венец, такой же как на голове у богини Гекаты, изображенной на фреске. Только у небожительницы украшение было выполнено из золота самой высокой пробы.

Незнакомка немного постояла в задумчивости, глубоко вздохнула и сделала несколько быстрых шагов вперед. Царь окинул ее оценивающим взглядом. По всей видимости, главной служительнице мрачной богини хотелось остаться не узнанной, ибо она предусмотрительно завернулась в темно-синий плащ, покрытый богатым серебряным шитьем. Одеяние укутывало ее с головы до ног, ничего не оставляя любопытному взору для обозрения даже маленького участка тела.

Однако, как бы госпожа не куталась и не прятала своего лица, Аби сразу понял, кто стоит перед ним. Не случайно это имя пришло ему на память. Лишь одно существо на свете умудрялось одновременно стоять подбоченившись, словно базарная торговка, и при этом высокомерно держать голову как царица Олимпа! Это могла быть только она — Аглая, дочь титана, младшая сестра Эолы…