Том нанял людей, чтобы вырыть бассейн на низинном лугу неподалеку от дома. Когда бульдозер приступил к работе, внезапно обнаружились останки ребенка. Ткань или одежда давно истлела. Осталось лишь то, что можно было бы принять за куриные кости, если бы не человеческий череп, похожий на затвердевший гриб. Никаких следов могилы они не обнаружили, да и местность была довольно болотистой для кладбища. Находка вызвала многочисленные пересуды среди местного населения. Никто в городке не знал, откуда там взялось это захоронение.

Возможно, похороненный ребенок был индейцем. Медицинский осмотр показал, что кости старые. Конечно, они пролежали там не века, но тельце определенно было похоронено очень давно.

В земле над телом нашли осколки керамической тарелки. Когда ее отмыли, обнаружилось несколько букв красного цвета, практически выцветших. Надпись никто не смог прочесть. Большинство букв стерлось напрочь, осталось всего несколько: «ис» и «ор». Потом «ос» и «ир». Несмотря на тщательные поиски, несколько костей от маленького скелета так и не нашли. Местный патологоанатом собрал скелет и определил, что это был немного недоношенный младенец неопределенного пола. Коронер забрал кости, но, когда Р. Дж. попросила оставить ей фрагменты тарелки, пожал плечами и не стал спорить. С тех пор она хранила их в шкафу.


Массачусетская магистраль безынтересна почти на всем своем протяжении. Лишь когда Р. Дж. свернула с нее на шоссе I-91, она заметила вдали низкие горы и обрадовалась.

Подниму глаза к горам, откуда придет мне помощь[3].

Через полчаса ее обступили холмы. Машина петляла, то взбираясь на холм, то съезжая в ложбину. Р. Дж. проезжала фермы и леса, пока не повернула на дорогу Лорел-хилл, а затем — на длинную подъездную дорожку к домику цвета сливочного масла, расположившемуся на опушке леса в дальнем конце луга.

Они с Томом не были здесь с прошлой осени. Когда она открыла дверь, на нее пахнуло застоявшимся, прогорклым воздухом. На подоконнике она увидела помет, похожий на мышиный, но больший по размеру. Она поняла, что в доме завелась крыса, и расстроилась. Однако в углу кухни обнаружились высохшие останки летучей мыши. Первым делом Р. Дж. вооружилась веником и совком, чтобы избавиться от мыши и ее помета. Она включила холодильник, распахнула окна с целью проветрить комнату и занесла припасы, два ящика с овощами и крупами и маленький кулер со скоропортящимися продуктами. Ей очень хотелось есть, потому, недолго думая, она приготовила ужин из безвкусного магазинного помидора, сыра, двух чашек чая и пакета шоколадных конфет.

Смахивая со стола крошки, она с досадой поняла, что позабыла об Элизабет.

Она вышла на улицу, внесла в дом коробку с прахом и поставила ее на каминную полку. Ей придется найти красивое место, как поручила Элизабет, и предать ее прах земле. Она вышла на улицу, сделала несколько шагов в сторону леса, но в нем было темно и ветви густо переплетались чуть ли не до самой земли. Она никак не могла продраться сквозь эту чащу. Ей пришлось бы пролезать над или под упавшими деревьями, раздвигать густые заросли кустарника. Она не была к этому готова, потому быстро сдалась и пошла вниз по покрытой щебнем подъездной дорожке к Лорел-хилл, которая представляла собой гравийный тракт, растянувшийся на несколько миль и опоясывающий соседние холмы. Р. Дж. нравилось шагать. Пройдя километра полтора, она приблизилась к небольшому фермерскому дому, рядом с которым стоял огромный красный амбар Хэнка и Фреды Крантц. Именно они продали им с Томом желтый домик. Она замедлила шаг и остановилась перед дверью. Ей не хотелось отвечать на вопросы о Томе и объяснять, что они разводятся.

Когда она вернулась к своему дому, солнце уже село и прозрачный воздух пронизывал холодом до костей. Она закрыла все окна, кроме одного. В амбаре был сухой хворост. Р. Дж. разожгла огонь в камине. Когда опустились густые сумерки, из распахнутого окна стали доноситься крики озерных птиц. Она села на край дивана и принялась потягивать горячий черный кофе, который был достаточно сладок, чтобы она получила ненужные калории, и смотреть на огонь в очаге.


На следующее утро она встала поздно, пожарила себе пару яиц и начала хлопотать по дому. Так как она редко убирала, ей очень понравилось это занятие. Она получала удовольствие от того, что пылесосила, протирала полы тряпкой и мыла различную утварь. Она перемыла все судочки и кастрюли, хотя ей могли понадобиться всего несколько тарелок и столовых приборов.

Она знала, что Крантцы обедают ровно в полдень, потому подождала до начала второго, отправилась по дороге к их дому и постучала в дверь.

— О, посмотрите, кто к нам пожаловал! — прогудел Хэнк Крантц. — Заходи, заходи.

Они проводили ее в кухню, и Фреда Крантц, не спрашивая, налила ей чашку кофе и отрезала увесистый ломоть пирога, лежавшего на столе.

Р. Дж. не была с ними хорошо знакома. Они виделись лишь во время ее нечастых визитов в эту глушь. Но она увидела неподдельное сожаление в их глазах, когда рассказала о разводе и попросила совета о том, как лучше всего продать домик.

Хэнк Крантц почесал щеку.

— Можно поехать к агенту по недвижимости в Гринфилде или Амхерсте, конечно, но нынче большинство местных продает недвижимость через парня по имени Дэйв Маркус. Он живет здесь, в городе. Он делает рекламу и обеспечивает хорошую цену. И не жульничает, что очень неплохо для парня из Нью-Йорка.

Они объяснили ей, как проехать к дому Маркуса. Сначала она выехала на шоссе штата, потом свернула на грунтовку и поблуждала по разбитым дорогам, что было малополезно для машины. Когда проезжала мимо клеверного поля, с ней поравнялся породистый жеребец бурой масти с белой мордой. Он скакал с другой стороны забора, потом заржал и скрылся вдали. Перед симпатичным деревянным домом находилась вывеска агента по недвижимости. Еще одна вывеска заставила ее улыбнуться.


МЕДОК, Я ТЕБЯ ОБОЖАЮ


На веранде расположились два старых книжных шкафа, заставленные банками с янтарным медом. Из дома доносились звуки радио. В дверях появилась девочка-подросток с длинными черными волосами. У нее была веснушчатая кожа, полные груди и острые черты лица. Она прижимала к подбородку ватный шарик, дезинфицируя прыщик.

— Привет. Я Сара, отца нет дома. Он вернется вечером. — Она записала имя и номер телефона Р. Дж. и пообещала, что отец позвонит. Пока Р. Дж. покупала банку меда, к забору прискакал жеребец.

— Он такой непоседа, — заметила девочка. — Хотите угостить его сахаром?

— Конечно!

Сара Маркус достала два кусочка сахара и дала их Р. Дж. Они вместе подошли к забору. Р. Дж. аккуратно предложила сахар коню, который быстро съел оба кусочка, едва не укусив ее за руку. Его громкое чавканье заставило ее улыбнуться.

— Как его зовут?

— Хаим. Он еврей. Мой отец назвал его в честь одного писателя.

Р. Дж. немного расслабилась. Она помахала на прощание девочке и коню и направилась назад по дороге, обсаженной высокими деревьями, за которыми тянулся крепкий каменный забор.

На Мэйн-стрит в Вудфилде располагалось здание почты и четыре торговых заведения — «Хэйзелс», который являлся странным сочетанием скобяной лавки и магазина подарков; авторемонтная мастерская Буэлла; рынок Сотбис, основанный в 1842 году, и современный ночной магазинчик «Террис», перед которым была удобно расположена парочка газовых насосов. Р. Дж. была неравнодушна к яркому магазину «Террис», где у Фрэнка Сотби всегда имелся для нее кусок хорошего чеддера, от одной мысли о котором у нее текли слюнки. Он продавал кленовый сироп и сам готовил вкусную горячую колбасу.

— Сделаете мне сэндвич с сыром?

— Почему бы и нет? — отозвался хозяин. Он взял с нее полтора доллара за апельсиновый сок. Р. Дж. уселась на лавку и принялась есть, наблюдая за проходящими мимо людьми. Потом вернулась в магазин и, отбросив всякие предрассудки по поводу холестерина, купила натуральный бифштекс, жирную колбасу и кусок хорошего сыра.

Вернувшись в домик, она надела самую старую одежду и какие-то сапоги и решительно направилась в лес. Углубившись в чащу всего на несколько метров, она очутилась в совершенно другом мире — прохладном, темном и тихом. Лишь ветер шевелил тысячи листьев, шелест которых мог иногда по громкости соперничать с прибоем. В такие минуты Р. Дж. чувствовала благоговение и страх. Она пыталась убедить себя, что крупные животные и чудовища должны испугаться того шума, который она производила, пробираясь сквозь густые заросли. Время от времени она набредала на небольшие поляны, где можно перевести дух, однако отдохнуть там было невозможно.