‒ Просто... ‒ Она не могла сказать ему, что была девственницей. Она уставилась на его громадный и такой пугающий член. ‒ Твой... хм...

‒ Член?

‒ Да. Член. Он такой большой. Просто я немного... нервничаю.

‒ Ты не хочешь, чтобы я вонзился в твою киску своим громадным членом?

‒ Мне кажется, я сказала твердым как камень?

‒ Возможно, и так. ‒ Усмехнулся он. ‒ Но как по мне, ты подразумевала, что у меня громадный член.

‒ Что ж, он и в правду довольно-таки громадный, ‒ согласилась она.

Он наклонился, чтобы нежно поцеловать ее, а затем прошептал ей на ухо:

‒ Не переживай, любимая. Я никогда бы не причинил женщине боль во время плотских утех. ‒ Он поцеловал ее в щеку. ‒ Я бы никогда не причинил боль тебе.

Как только он сказал это, то подался вперед, и его член проник в ее складочки. Толстая головка растянула ее нежную плоть, но ей хотелось ощутить его внутри. Так отчаянно.

‒ Ты такая тугая.

‒ Ох, глубже, ‒ простонала она ему на ухо.

‒ Возможно, мне не следовало бы...

Она куснула его за мочку уха и слегка подула, поэтому он подался вперед.

‒ Оххххх, ‒ застонала она, частично от боли, частично от удовольствия. Лучше покончить с этим. ‒ Сейчас же, ‒ настаивала она, когда он слегка вышел из нее. ‒ Войди в меня жестко и глубоко. Ох, Кадин, давай же. Трахни меня быстро и жестко.

Эти слова поразили ее как громом, но, в то же время, они смогли ее взбудоражить. И она знала, что именно так сможет расшевелить мужчину.

Эпатаж не заставил себя долго ждать. Он льнул к ней со всей силой, и ее пронзила жгучая боль. Она заныла и крепко вцепилась в него, дожидаясь, когда боль утихнет.

‒ Анжелика, ты... ты была... девственницей?

Она смотрела на него широко открытыми глазами, не в силах скрыть правду. Выражение его лица стало мрачным.

О боже. Пожалуйста, пусть он не останавливается.

Она немного опустила бедра вниз и прогнула спину, позволив ему проникнуть еще глубже.

‒ Кадин, просто тр...

Он припал к ее губам, заставляя замолчать.

‒ Нет! Ничего не говори. ‒ Он всматривался в ее лицо. ‒ Я займусь с тобой любовью. С уважением и нежностью.

Он отстранился и с новой силой подался вперед. Его член исследовал всю длину ее влагалища. Его пах касался ее клитора. Он отпрянул, и вновь вошел в нее. Всем нутром она буквально таяла вокруг него. Его темп нарастал, и по мере нарастания ритма, она начала стонать. И чем быстрее, чем жестче он вколачивался в нее, тем чаще становились ее стоны.

Все ее тело расцвело от сильного пульсирующего чувства, которое достигло каждой ее клеточки и возвело блаженство на новый уровень. Бушующее упоение довело ее до края экстаза, что было сравнимо с тем, как сталкиваются небеса с землей. Жар прошелся по каждой клеточке ее тела, и сознание покинуло пределы времени и пространства. Она вцепилась в Кадина, зная, что тот поможет ей свести концы с ее невинностью этим приятным и эротичным способом.

Сильнейший оргазм обрушился на нее, подавляя все чувства, которые она испытывала, чтобы потом вновь вернуть их к жизни. Она ахнула и провалилась в небытие, все еще обнимая этого потрясающего мужчину.

Кадин крепко обнимал ее, поглаживая волосы. Она уснула в его объятиях.

Он все еще пребывал в состоянии шока от произошедшего, ведь она подарила ему свою девственность.

‒ Анжелика, что же ты наделала? ‒ пробормотал он.

ГЛАВА 8

Анжелика, открыв глаза, увидела лицо Кадина в нескольких сантиметрах от себя, солнечные лучи танцевали на его красивых чертах. Она ощутила боль в местах, где ранее таких ощущений не было. И ей очень захотелось протянуть руку и погладить его по щеке, но от жуткого чувства ее живот скрутило, когда она поняла, что наделала прошлым вечером.

Она отдалась малознакомому человеку, подарив то, что так рьяно берегла столько лет. Мужчине, который ее пугал и угрожал наказать за долг, который не был ее.

Она отвернулась от него, пытаясь побороть выступившие слезы.

***

Кадин открыл глаза навстречу яркому утреннему солнцу. Он улыбнулся, взглянув на Анжелику, которая лежала рядом с ним, ее струящиеся волосы рассыпались по сапфирово-синей подушке.

Возможно, между ними могли завязаться длительные отношения. Он оперся на локоть и посмотрел на ее красивый профиль. Протянул вторую руку, чтобы убрать локон с ее лба, и мягко отвел его в сторону. Она открыла глаза и подняла лицо, чтобы сосредоточить свой взгляд на нем. В ее прекрасных изумрудных глазах не было и намека на радость.

‒ Разве я не оплатила свой долг?

Он замер, услышав ее слова, которые были сказаны равнодушным голосом и которые пронзили его до боли.

Что ж, в течение многих часов близости, что была между ними, для нее это значило лишь обязанность. Оплату долга, которую он требовал.

Его охватил гнев. Это не оправдывало ее обман.

‒ Почему ты не сказала мне, что девственница?

Она изогнула бровь.

‒ Ты не спрашивал.

Он стиснул зубы.

‒ Я никогда бы не осмелился взять и лишить женщину невинности.

‒ Ты же сказал, что это единственная женская ценность, ‒ парировала она.

Он сжал кулаки.

‒ Я не имел в виду твою девственность. Ценность этого намного больше, чем то, что должна была заплатить ты.

Анжелика села на кровати.

‒ Ты имеешь в виду, что если бы знал об этом, то не требовал бы оплаты долга?

А это была оплата, напомнила себе Анжелика. Черт, как мог холодный дневной свет изменить чью-то перспективу.

Он рассматривал ее, выдерживая паузу.

Черт бы его побрал. Он обманным путем заставил сделать ее то, что она бы никогда не сделала, и теперь ему почему-то казалось, что он еще и имел полное право злиться на нее. От этой мысли она еще больше злилась.

‒ Жалеть не стоит. Теперь, когда я прыгнула в воду с головой, если так можно выразиться, то могу приняться и за плаванье.

Он весь напрягся.

‒ Что ты имеешь в виду?

‒ Ты же прекрасно понимаешь. Раньше я ждала кого-то очень особенного. Был некий смысл в том, чтобы сохранить что-то драгоценное для него. Теперь же... ну, скажем просто, этот психологический барьер пройден.

Она не знала, почему сказала именно это, просто хотела причинить ему боль каким-то образом, и она знала, что подобное ранит его.

Желваки Кадина сжались, когда он подумал о том, что какой-то мужчина мог прикасаться к ней. Всепоглощающая жажда заставила его схватить Анжелику в объятья и припасть к ее губам. От того насколько этот порыв был внезапным, Анжелика ахнула, и он вдохнул ее вздох, позволяя ее сладострастию наполнить его.

Единственный мужчина, которому позволялось дотрагиваться до нее, был он. Мужчина, для которого она берегла себя, тот, очень особенный, должен был быть он.

И он им был.

Этого у него отобрать она не могла.

Ей не позволительно делить этот дар с другим мужчиной. Никогда.

Он прекратил поцелуй, вскочил с кровати и вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.

***

Найя пришла с одной из тех женщин, которые вчера помогали одевать Анжелику. Найя представила ее как Джазлин. Они суетились вокруг Анжелики, призывая в теплую ванну, затем помыли ей голову шампунем со сладким запахом жасмина.

Позже, одетая в легкое пастельно-розовое воздушное платье, она наслаждалась легким завтраком из выпечки и кофе, затем сидела на балконе и наслаждалась утренним бризом.

Найя вернула сумочку Анжелики, так что та достала один из своих романов. Прочитав часть, где герой взял силой похищенную им молодую женщину, Анжелика не могла выбросить Кадина и возбуждающее ощущение его рук на своем теле из головы.

Она закрыла книгу и откинулась назад в кресло, проклиная себя. Ну почему она была такой дурой? Она так боялась, что утро может разрушить магию, возникшую прошлой ночью в его руках, она была так уверена, что то, что они сделали, ничего не значило для него кроме как быстрый перетрах, поэтому Анжелика вышла на тропу войны вместо того, чтобы подождать и оценить его настроение.

Она разволновалась из-за книги и бросила ее на стул за своим креслом. Анжелика специально скрыла от него, что была девственницей, поскольку эгоистично хотела, чтобы он занялся с ней любовью, и боялась, что он мог остановиться.

Кажется, она была права насчет этого. Он бы остановился.

В какой-то мере она также была виновата в том, что использовала его, как поступил и он. Может даже сильнее.