И он шел сюда, готовый увидеть ее в том эротичном костюме, который отправил ей, надеясь, что это будет удачным завершением вечера. Для них обоих.
Но сейчас, глядя на нее, он думал, не ошибся ли.
Он протянул ей серебряный бокал с вином.
‒ Вот, выпей.
Она сделала глоток, и Кадин увидел, как дрожала ее рука. Когда Анжелика поставила стакан, он заметил, что дрожь сотрясала все ее тело.
Черт. Она выглядела такой беззащитной. Он и намеревался довести ее до такого состояния, выставив ее тело на показ. Он думал, это была часть ее игры, возможно, уловка, чтобы взять верх в соблазнении. Очевидно, это было не так.
‒ Теперь, когда у тебя было время подумать, рассмотреть варианты, предпочла бы ты надеть одежду, которую я тебе давал?
Ее лицо вновь покраснело.
‒ Не думаю, что сейчас тот костюм пригоден к носке... я... порвала его.
Его гнев нашел выход на поверхность. На филигранную отделку бусинами у него ушло несколько дней.
‒ Так вот что ты делаешь со всем, что тебе не по нраву? Уничтожаешь?
‒ Н... нет. Женщины пытались остановить меня. У меня просто не было иного выхода. Я... я вовсе не хотела этого.
Мысли о том, как крошечный лиф бюстгальтера поддерживал ее округлые, упругие полушария, вскружили ему голову, особенно то, как ткань разорвалась и освободила грудь. В горле пересохло. Непроизвольно его взгляд опустился на ее грудь, и одновременно с этим его настроение улучшилось, а члену стало тесно. Ее соски напряглись. Конечно же, это произошло вовсе не от холода. Безусловно, здесь было прохладнее, чем в других помещениях дворца из-за подвесных вентиляторов, но здесь было около двадцати шести градусов тепла. Было ясно, что эту женщину, Анжелику, возбуждало происходящее.
Он представил, как Наджа, Джаслин и крохотная Раша пытались остановить эту упрямицу, чтобы та не рвала одежду, и рассмеялся. Ее руки, прижатые к бокам, напряглись, а ладони сжались в кулаки.
‒ Что смешного? ‒ требовательным тоном спросила она.
‒ Мне бы хотелось, чтобы ты рвала одежду, дабы угодить мне, а не для того, чтобы бросить вызов.
Анжелика приподняла голову и уставилась на него, будучи совершенно сбитой с толку. Она никогда не видела, как он смеялся, и это сделало его еще более привлекательным.
‒ Теперь, я определенно должен наказать тебя за это, ‒ заявил он.
ГЛАВА 4
Анжелика окоченела, почувствовав, как его сильные руки обвили ее запястья, тем самым заставив встать.
‒ Но... я не понимаю, ‒ протестовала Анжелика, пока ее тащили в другую комнату.
Кучи подушек, украшенные роскошными орнаментами, были разбросаны по всей комнате. Он протащил ее мимо них прямо к стене, после чего раздвинул шелковую занавеску, за которой висели кандалы.
Ее глаза расширились. Она ужаснулась.
‒ Нет! ‒ взвыла она, когда он сковал ей одну, а затем и вторую руку в железные оковы.
Несмотря на холодный и тяжелый металл, изнутри наручники были покрыты мягким вельветом. Он отодвинул ее щиколотку, чтобы закрепить на ней оковы, а затем проделал то же самое с другой щиколоткой. Распятая, обнаженная, она стояла перед ним.
Встав и уперев руки в бока, он уставился на нее, ухмыляясь. Его взгляд скользнул по ее телу, остановившись на груди, наблюдая за тем, как она напряглась, а соски стали горделиво торчать вверх. Черт меня побери за такую реакцию!
Его взгляд опустился ниже, остановившись на темных кудряшках. Это было подобно пытке: ощущать его пристальный взгляд там. Она чувствовала, как все внутри нее стало словно мягкий расплавленный воск, и жар начал разливаться по всему телу.
О господи, что он собирался делать сейчас?
Он подошел к ней, и Анжелика прижалась к холодной каменной стене. Подняв руку, он легонько коснулся ее щеки. От его прикосновения волна тепла прошла сквозь все ее тело. Она могла вообразить, как эти огромные руки блуждали по ее телу, сжимали грудь, касались заветного местечка между ног, ощущая на пальцах влагу, которая громогласно оповещала, что она была готова и ждала его.
Она ощутила слабость. Он наклонялся, пока его лицо и губы не оказались вплотную от ее собственного лица.
‒ Не волнуйся. Я не стану спешить с этим. Я лишь намерен немного... помучить тебя... прежде чем доставить удовольствие.
Помучить? Она задрожала.
Улыбнувшись, он повернулся и вышел из комнаты. Она прислонилась к стене, опасаясь того, что он мог задумать. Через пять минут он вернулся, улыбка озаряла его лицо. Он уселся на кучке подушек в нескольких метрах и наблюдал за ней. В комнату вошли три женщины в мерцающих вуалях: одна в алом, другая в бирюзовом, а третья в радужно-лиловом.
Музыка окутала всю комнату до самой парадной двери. Женщины начали танцевать, кружась по всей комнате. Они качались, выгибались, ходили по кругу, медленно ослабляя свои вуали, пока те не развеялись в красивую цветастую палитру. На танцовщицах были искусно украшенные лифчики и пояса с круглыми юбками, которые взмывали ввысь при вращении. Звон бисерной бахромы, обрамленной маленькими колокольчиками, словно смех фей мелодично разлетался в пространстве. Восхитительные вуали витали по воздуху, откликаясь на движения рук танцовщиц, после чего приземлились на пол, когда женщины выпустили их из рук.
Музыка замедлилась, а бедра женщин стали качаться из стороны в сторону. Женщина в алом остановилась и опустилась на колени с покачивающимися перед собой руками. Она прогнулась назад, ее волосы откинулись до пола, а грудь выпирала вперед. Женщина в бирюзовом присела рядом с «Алой» и стала гладить ее по спине.
Нет, она не ласкала «Алую» ‒ поняла Анжелика, увидев как «Бирюзовая» расстегивала лифчик и стягивала его со своей спутницы. «Алая» начала трясти плечами, а ее груди, полные и округлые, задрожали. Соски затвердели и встали торчком. Анжелика была не в силах оторвать от них свой взгляд.
‒ Они прекрасны ‒ груди Азимы, не правда ли? ‒ сказал Кадин.
Анжелика посмотрела на него. Их взгляды встретились, после чего она отвела взор. Она невольно кивнула.
Внезапно она осознала, что ожерелье из бусинок все еще обвивало ее шею. Ожерелье плясало на верхушке ее груди, подразнивая, заставляя ее возжелать рук любовника. Рук Кадина.
Две другие танцовщицы присели рядом с «Алой» и начали гладить ее дрожащий живот. По мере приближения к груди их руки мелодично кружили вслед за музыкой. Дыхание Анжелики перехватило, когда женщины обхватили обе груди «Алой» своими нежными руками. «Алая» перестала трясти плечами и начала двигать животом, что совершал волнистые движения, пока ее подруги поглаживали ее соски. Обе женщины согнулись в унисон и сунули ее соски себе в рот. Анжелика, изнывая от желания, прочувствовала боль в сосках. Она взглянула на них. Те затвердели и набухли. Она тотчас взглянула на Кадина, но тут же отвела взор, заметив, что он за ней наблюдал.
Несмотря на разыгравшуюся перед ними эротичную сцену, она видела своим периферическим зрением, что его взор все еще был сосредоточен на ней. «Бирюзовая» и «Лиловая» сняли свои лифчики и отбросили их в сторону, после чего, подняв руки над собой, стали покачивать бедрами. Их груди, такие же полные и округлые, как и у «Алой», двигались в такт танца. Все еще стоя на коленях, они переместились влево: «Бирюзовая» заняла место у головы «Алой», а «Лиловая» ‒ у ее колен.
«Лиловая» наклонилась к «Алой» и вновь взяла твердый сосок себе в рот. Руки «Алой» подобно змее кружились вокруг «Бирюзовой», поглаживая ее спину, а после плавно перешли на переднюю часть и ухватились за ее повисшие груди.
Руки «Лиловой» скользили по бедрам «Алой», разрывая красную прозрачную ткань. Спустя мгновение юбка упала на пол, и она отдернула бисерную бахрому, обнажая темные кудри «Алой». Анжелика почувствовала, как на нее уставился Кадин, его взгляд походил на кипящую лаву.
‒ Какая же у нее красивая киска, ты так не считаешь? ‒ спросил Кадин.
Анжелика не сказала ни слова, но не могла перестать смотреть. Мягкие темные кудри с проступающим маленьким розовым язычком.
«Лиловая» провела своими руками по бедрам «Алой» и раздвинула складки, обнажая взору блестящую розовую плоть.
Неужели Кадин собирается притащить этих женщин к ней? Если да, то оставит ли он ее в покое? Но, по всей видимости, они наслаждались друг другом. Наклонившись, «Лиловая» стала лизать киску «Алой». «Алая» застонала, ее тело трепетало. Анжелика видела, как рот «Лиловой» переходил от одной груди «Алой» к другой. «Алая» изгибалась и громко стонала. Казалось, она была близка к оргазму.