Катриона сжала губы. Все, что она хотела, это оградить Габриэля от лишних переживаний. Именно так и должна поступать любящая жена. А она любила Габриэля. Любила сильно и неистово. Она защитит его от этой женщины, пусть даже после этого ей самой придется иметь дело с его гневом. Она уже не единожды делала это. Сможет ещё раз.
Только придя к такому окончательному для себя решению, Катриона смогла облегчённо выдохнуть. Когда-нибудь Габриэль поймет ее. Но вот где он прямо сейчас? Александр ушел уже давно, наверное, и Саймон тоже. Что же задерживало Габриэля?
Катриона обеспокоено посмотрела на часы. Совсем немного времени, всего лишь начало вечера. Странно, но за всеми этими разговорами с матерью, а потом и с Александром, она не заметила, как день медленно подходил к концу.
И то, что Габриэль все ещё не пришел, могла значить лишь одно. В обычные дни, он проводил вечера в клубе, но не дома. Так почему именно сегодня он станет менять свои привычки? Наверное, прямо в этот момент, он отправился развлекаться. Как делал это прежде.
Катриона вздохнула, принимая эту мысль. Принимая и соглашаясь. Конечно, она не рассчитывала, что Габриэль будет проводить все свободное время только с ней. Она не была настолько наивной. Она принимала его таким, каким он был. Всегда.
Встряхнув головой, Катриона поднялась на ноги. На сегодня с нее хватит. Она ляжет в свою кровать и уснет, спокойно, как и хотела. Она уже сняла халат и бросила его на софу, когда услышала тихий стук. Нахмурившись, она подошла к двери и лишь слегка приоткрыла ее, выглядывая в коридор.
— Мисси? — удивленно спросила она, разглядывая девочку. Та стояла в одной ночной рубашке, поджимая пальчики на ногах. Опасаясь, что она может замерзнуть, Катриона подняла девочку на руки и занесла в комнату. Закрыв за собой дверь, она понесла Мисси к кровати.
— Тебе, да и мне тоже, лучше полежать под одеялом, — прошептала она, ложась на соседнюю подушку. Мисси прильнула к ней, заставив Катриону выдохнуть от нахлынувших чувств. — Что случилось Мисси? Почему ты в своей комнате?
Девочка ещё крепче приникла к ней, обдавая шею жарким дыхание. Катриона затаила дыхание, почувствовав капли на коже. Неужели, слезы? Она хотела отвести девочку от себя, чтобы убедиться, но та не позволила. Ее хрупкие ручки еще крепче сжались, когда она прижалась к Катрионе.
— Я не хочу, чтобы ты умерла, как мамочка, — прошептала Мисси, — Грегори сказал, что ты не бросишь меня.
Катриона ахнула от услышанного, а потом, не удержавшись, заплакала. Слова маленькой Мисси ударили ее в самое сердце. Она и сама не хотела расставаться с жизнь. Теперь, когда у нее скоро родится ребенок, а Мисси прижималась к ней, как к настоящей матери, Катриона поняла, что самое важное у нее появилось после знакомства с Габриэлем. Любовь. И она никогда не сможет отказаться от этого чувства.
— Я никогда тебя не оставлю, клянусь. Ты и Грегори мне очень дороги.
Катриона прижала Мисси, нежно поглаживая по спине.
— Спи и ни о чем не беспокойся.
Прошло совсем немного времени, прежде чем она почувствовала спокойное детское дыхание. Закрыв глаза, Катриона позволила себе уснуть.
***
Габриэль остановился у своей комнаты, раздумывая, куда именно направилась Катриона этим утром. И скорее всего это была не его комната. Завтра же он прикажет перенести все ее вещи туда, где она отныне будет жить. Вместе с ним. И нигде больше. Особенно сейчас, когда Томас пропал. Именно поэтому, ему пришлось задержаться. Александр принес ему дурную весть, и в таком состоянии было опасно идти к Катрионе.
Зная, что уже слишком поздно, и вероятно, жена уже спит, он не стал стучаться. Осторожно открыв дверь, он вошел в комнату. Сняв сюртук, он бросил его на пол, вскоре к нему присоединилась и рубашка. Стараясь не шуметь и не разбудить жену, он присел на край кровати, чтобы избавиться от ботинок.
Габриэль слегка обернулся, чтобы посмотреть на Катриону. Ему хотелось, чтобы прямо сейчас, она оказалось в его кровати, но тревожить ради этого точно не станет. Покачав головой, он усмехнулся. Он не узнавал сам себя. Прежде, он ни к одной женщине не относился подобным образом. Все его любовницы знали, каким он был. По любому его требованию, они были готовы принять его. И не одна из них не посмела бы уснуть до его появления. Они прекрасно знали его требования.
Встав, Габриэль потянулся к пуговицам на брюках. Он только успел расстегнуть первую, когда понял, что Катриона в кровати не одна. И это осознание ему не понравилось. Хмурясь, он схватил край одеяла и рванул на себе. Прижимаясь друг к другу, Катриона и сестра Грегори, спали, даже не подозревая о том, что он смотрит на них.
Габриэль разжал руку. Что эта девочка делала здесь? И что ему делать с ней? Он снова неуверенно посмотрел на Мисси. Он знал, как нужно обращаться с Грегори, как с ним разговаривать. Но Мисси всегда сторонилось его, предпочитая общаться с Катрионой. И он ничего против этого не имел. Сейчас же, он понимал, что будет лучше, если он отравит ее в детскую, к Грегори.
Сначала он собирался разбудить ее, но тут же передумал, помня, как сильно она его боялась. Значит, придется перенести ее на руках. Вздохнув, Габриэль снова откинул одеяло. Поднять Мисси на руки не составило особого труда, ведь она оказалась слишком легкой даже для своего возраста. Неужели она ничего не ест?
Во сне, Мисси доверчиво прильнула к нему. Стиснув зубы, Габриэль быстрым шагом подошел к двери и, толкнув ее ногой, вышел в коридор. Проклятье, где же ее комната? Не мог же он оставить ее в чужом и незнакомом ей месте. Придется искать. Легко удерживая девочку, он открывал каждую комнату, пока не нашел нужную. Грегори спал на одной кровати, а у противоположной стены стояла еще одна. Наверное, это и было место Мисси.
Опустив девочку на кровать, Габриэль уже хотел отойти, как что-то заставило его остановиться. Катриона ведь укрыла Мисси, когда ты была с ней, наверное, и ему надо сделать так же. Подняв одеяло, которое лежало на полу, он накрыл девочку. Но его вновь что-то остановило.
Его взгляд скользнул с Мисси на Грегори и обратно. Дети в его доме, жена в его кровати. С появлением Катрионы, его жизнь перевернулась с ног на голову. И как бы он с этим не боролся, она все равно взяла вверх. Его существование перестало быть пустым и бесполезным. Двое детей в его доме надеялись на него. А совсем скоро на свет появится его собственное дитя. Хотел он того или нет, этого уже не изменить.
Габриэль выбежал в коридор, тяжело дыша. Черт побери. Его жизнь больше не принадлежала только ему самому. А это значит только одно. Необходимо сделать все, чтобы найти Томаса. Только после этого он сможет стать отцом и мужем.
Александр открыл дверь своего дома и вошел внутрь, устало вздыхая. Проклятье, но эти несколько дней не были самыми лучшими в его жизни. И то, что он так и не смог найти Томаса, только ухудшило его настроение.
Он прошел через гостиную, собираясь зайти на кухню, когда заметил Кейтлин, сидящую на кресле.
— Кейтлин? — удивлено спросил он. Подойдя ближе, Александр понял, что женщина спит. Только вот почему здесь, а не в кровати? Присев на колени, он посмотрел на нее, позволив себе немного насладиться ее красотой. Теперь в ней мало осталось от той измученной и изможденной Кейтлин, которую он забрал из таверны. Но, как и тогда, сейчас он видел в ней самую прекрасную и красивую женщину.
Словно почувствовав, что на нее смотрят, Кейтлин нахмурилась и беспокойно заерзала. Александр положил руку ей на колено, успокаивающе поглаживая.
— Александр? — Кейтлин потянулась к нему, смотря на него ясными глазами, — Я ждала тебя.
— Зачем? — нахмурился Александр. Его взляд неотрывно следовал за Кейтлин, когда она наклонилась к нему.
— Потому что я боялась за тебя.
Протянув руку, Кейтлин погладила его по щеке, потом ее рука скользнула вниз и схватив его за лацкан сюртука, притянула к себе. Александр молча повиновался и теперь нависал над Кейтлин. Смущение мелькнуло в женском взгляде, но она не позволила себе передумать.
— Поцелуй меня, — прошептала Кейтлин.
Александр нахмурился.
— Сегодня, я сомневаюсь, что смогу остановиться, Кейтлин.
— Я этого и не хочу.
Кетлин продолжала тянуть мужчину на себя, пока сама не оказалась лежащей в кресле. Александр смотрел на нее, пытаясь разглядеть страх в ее глазах. Но все, что он видел, была лишь неуверенность. Пусть так.