Марина Агекян - Долгожданная встреча

Посвящается дедушке Рафику.

Помню, люблю, тоскую.

С самого детства Тори полагала, что по какой-то причине жестоко проклята. Почему-то всякий раз, к чему бы она ни стремилась, к чему бы ни прикасалась, непременно возникала противоположная сила, которая отнимала у неё всё. Горькое чувство потери всегда жило в сердце, а затем оно усилилось и полностью поглотило её семь лет назад, когда погибли её родители. Тори казалось, что весь её мир рухнул в одночасье, а земля медленно уходила из-под ног.

Однако оказалось, что это не самое страшное, что ждало её впереди.

Следующая трагедия обрушилась на нее два года спустя. Это было пять лет назад. Едва оправившись от смерти родителей, которых убили бандиты с большой дороги, ограбив и перерезав им горла, Тори пришлось пережить то, что навсегда лишило ее желания жить. Она своими собственными руками похоронила любовь человека, который мог бы принадлежать ей. Который мог бы любить ее. Всю жизнь она стремилась только к нему, ни о ком другом не думая. Всю жизнь, сколько себя помнила, Тори хотела только одного: чтобы он всегда был рядом, но он ушел. Она сделала все возможное и невозможное, чтобы он покинул ее. А после этого она не представляла, как следует жить дальше.

Без него.

Виктория Оливия Хадсон, вторая из трех сестер Хадсон сидела в своей комнате в Клифтон-холле на диване напротив камина, поджав под себя ноги, и хмуро смотрела на яркие языки пламени. За окном царила теплая летняя ночь, однако в душе Тори было промозгло, как в самую заснеженную зиму. Холод и боль стали её спутником так давно, что она уже и забыла, когда точно всё началось.

Девушка крепче стиснула маленькую подушку и тяжело вздохнула, уносясь воспоминаниями в далекое прошлое, когда впервые повстречала его. Немало причин всколыхнули в ней память о тех днях. Память - единственное, что грело её и служило временным утешением от мучительного одиночества.

Память, которая удержала её в этом мире, когда она получила известие о том, что он умер, пал жертвой битвы при Ватерлоо. Себастьян Джейкоб Беренджер, второй сын графа Ромней пропал без вести во время месива, царившего на поле боя, и его не нашли ни среди живых, ни среди мертвых. Его батальон британских гвардейцев до последнего держал оборону холма Угумон, куда на помощь так поздно была направлена вся бригада Бинга.

Позже газеты рассказали об этой резне, пожарах, о кровавой бойне, которая забрала столько жизней. Говорили, что это место стало настоящим кладбищем, где была пролита английская, немецкая и французская кровь. Там были разбиты полки Нассау и Брауншвейгский, английская гвардия была полностью искалечена, а в одних только развалинах замка Угумон, родового имения тогда ещё тринадцатилетнего Виктора Гюго, изрублены саблями, искрошены, задушены, расстреляны, сожжены три тысячи человек. И все ради того, чтобы ценой собственной жизни отстоять укрепление, которое было так важно для Веллингтона, ведь холм укрывал его армию от острого глаза Наполеона, и спутал все карты императора.

Тори думала, что просто сойдет с ума. Её чуткое, обезумевшее от горя сердце не могло вынести такой правды. Он не мог, не имел права умереть, так и не выслушав её. Во всем была виновата только она, и Тори признавала это. Она лишь просила небеса дать ей возможность искупить свою вину. Она не могла потерять его, не объяснив ему всё! И не хотела свыкнуться с мыслью о том, что никогда больше не увидит его. Это было слишком мучительно для её израненной, погибающей души.

Пять долгих лет чувство вины постепенно разъедало её изнутри. Она сносила свои горести с завидным мужеством, ни разу не пожаловавшись и не ропща. Потому что у неё была надежда. Слабая, но всё же надежда. Она верила, что когда-нибудь вновь увидит его. Она так отчаянно хотела его увидеть! Тори с детской наивностью полагала, что их встреча должна состояться совсем скоро, и тогда она заставит его понять её поступки, понять её сердце.

Ей было невыносимо тяжело прожить целый месяц, зная, что его нет, и никто не может его найти. Месяц с того дня, как она узнала о его вероятной гибели. Внутри действительно все омертвело. Никогда прежде она не чувствовала такого упадка сил и безразличия ко всему миру. Миру, который отнял его у неё. Ей не хотелось дышать воздухом, которым теперь не мог дышать он. Месяц она носила в груди сердце, которое не желало биться. Месяц она встречала рассвет и закат, не участвуя ни в чём. Жизнь проплывала мимо, и Тори с пугающим равнодушием пропускала её вперед. Ей хотелось свернуться калачиком и исчезнуть. Ей не хотелось видеть никого, не слушать никого, не делать ничего. Она не представляла, что вообще на что-либо будет способна в будущем. Тори даже не заметила, как целый месяц сумела прожить без него, пока однажды не открыла дверь и не увидела на пороге дома живого Себастьяна.

Раздался тихий стук в дверь, а потом в комнату вошла младшая сестра Алекс, держа в руке подсвечник с зажженной свечой. Тори встрепенулась и взглянула на сестру, которая с грустной улыбкой смотрела на неё.

- Ты ещё не спишь? - удивилась Алекс, подходя к дивану. Быстро поправив очки на переносице привычным движением, она присела возле Тори. - Уже поздно.

- Я пока не хочу спать.

Тихий голос старшей сестры был наполнен такой невыразимой печалью, что у Алекс сжалось сердце. Она знала, что происходит с Тори, и всеми силами старалась помочь ей, но та никому не позволяла хоть бы на шаг приблизиться к себе. К своей боли.

- Я вижу, - кивнула Алекс, стараясь, чтобы в голосе не прозвучало явного снисхождения.

- А ты почему до сих пор не легла?

Тори хотела сменить тему разговора. Она знала, видела, что родные хотят помочь ей, и была глубоко тронута и благодарна им за это, но только она сама могла справиться со своими душевными муками.

- Мне нужна была чистая тряпка, - ответила Алекс. - Я хотела очистить листья спатифиллума от скопившейся пыли, но обнаружила, что мои запасы кончились. Вот и решила спуститься вниз и одолжить их у миссис Уолбег. Думаю, она не станет возражать.

- Уверена, - натянуто улыбнулась Тори, глядя на свою очаровательную сестру ботаника, которая не представляла жизни без растений. - Даже ночью ты занимаешься своими растениями.

Тори никогда не могла постичь ту любовь, которую питала Алекс к каждой травинке, к каждому чахлому кустику и цветку. С самого детства младшая сестра только этим и занималась, целыми днями пропадая в оранжереё вместе с обожаемым отцом. Она пыталась выучить всё, что рассказывал ей отец, следовала каждому его слову. Они вместе создали Клифтонский сад неземной красоты со знаменитым лабиринтом и фонтаном в виде ракушки, который производил ошеломляющеё впечатление на любого посетителя.

Когда погиб их отец, убежищем Алекс стала оранжерея, которую она наверняка не променяла бы ни на одно другое место на земле. Она не была представлена ко двору и ни разу не выразила желания принять участие в лондонских сезонах. В отличие от старшей и средней сестёр, Алекс прекрасно обходилась без кавалеров и женихов и нисколько не жалела об этом. Она даже не задумывалась о замужестве. Тори иногда хотелось встряхнуть её, ведь не пристало молодой, милой и умной девушке хоронить себя в стеклянных стенах одинокой оранжереи. Алекс заслуживала счастья, заслуживала любви. Иногда Тори казалось, что Алекс больше всех нуждается в любви, в том, чтобы быть любимой, но каждый раз она обрывала любой разговор и уходила в себя. Так она научилась защищаться от внешнего мира.

И даже по ночам, вместо того, чтобы спать, ей нужно было сначала позаботиться о своих любимых комнатных растениях и цветах.

- Я не могу не подготовить их ко сну, - сказала Алекс так серьезно, словно это было так же важно, как если бы мать укладывала спать своих детей. - Кроме того, ты ведь не видела письмо, которое писала тетя из Лондона, верно?

Тори виновато покачала головой. В последнеё время чувства настолько сильно захватили её, что ничего вокруг она не была в состоянии замечать. Боль в сердце была слишком глубокой и острой, и уже не осталось места ни для чего другого. Поэтому она даже не поинтересовалась, что происходит у Кейт.

- О чем пишет тетя?

- Она говорит, что Джек оправился от приступа и увез Кейт в Гретна-Грин, чтобы пожениться как можно скореё. - Алекс сняла очки, потерла покрасневшую кожу от дужек очков и снова водрузила их себе на маленький носик. - Она так же пишет, что Габби вернулся в Итон, а сама она завтра приедет домой.