Марина Агекян - Долгожданная встреча

***

Себастьян вошёл в библиотеку и направился к буфету, где отец хранил крепкие спиртные напитки, но, плеснув в бокал густое бренди, он понял, что не сможет сделать ни единого глотка, потому что не переносил алкоголь. И сжав зубы, он гневно швырнул бокал в стену, а потом обессилено опустил руки на деревянную стойку и склонил голову, тяжело дыша. За окном уже давно стемнело, но он этого не замечал, нещадно гоняя Адама после того, как покинул Клифтон-холл. Он пытался хоть как-то умерить свой гнев, хоть как-то утихомирить свою боль, но ничего не выходило. Казалось, кто-то решил подшутить над ним и с удовольствием подкидывал сухих дров в огонь, на котором он жарился.

Неожиданно открылась дверь и в комнату вошла взволнованная графиня.

- Себастьян, что здесь происходит?

Меньше всего на свете он хотел видеть сейчас свою мать.

- Уходи!

Его гневный рык сотряс всю комнату, но Айрис даже не вздрогнула, уже зная во всех подробностях о дневном происшествии.

- Я могу уйти, но это ничего не изменит.

Себастьян снова зарычал, а потом опустошенно вздохнул. Внезапно весь его гнев, вся боль разом покинули его, оставив ни с чем, и он на самом деле понял, что ничего не изменится. Что бы ни произошло, что бы он ни делал, это ничего не изменит.

Черт побери, сегодня Вики жутко пострадала, а он даже не знал, как она себя чувствует. От одного его шрама ей стало плохо, а что же будет, когда она увидит…

- Ты не хочешь поужинать с нами?

Голос матери остановил поток мучительных мыслей.

- Нет.

Айрис проигнорировала его возражение.

- Сегодня Сесилия разрешила детям поужинать с нами. Малыши хотят поужинать со своим дядей. Сьюзан весь день только об этом и говорила. Ты ведь присоединишься к нам? Ты ведь не разочаруешь невинное дитя?

Видимо на свете не существовало ничего, что могло бы остановить его мать добиться желаемого любой ценой. Кроме того, ей было известно его слабое место: она знала, как он любит детей! Плечи Себастьяна дрогнули, и он медленно обернулся к ней.

- Чего ты хочешь от меня?

У графини защемило сердце от взгляда его потухших, ничего не выражающих глаз. Он казался таким потерянным и одиноким, что хотелось прижать его к груди и заверить, что всё будет хорошо. Проглотив ком в горле, Айрис попыталась улыбнуться ему.

- Я хочу, чтобы мой сын поужинал с нами. Я так многого прошу?

Она была потрясена, когда услышала его тихий, полной муки шепот:

- Я не могу.

С трудом сделав вдох, Айрис подошла к нему, а потом очень осторожно, чтобы не спугнуть его, взяла сына за дрожащую руку.

- Ты можешь, мой милый, - ласково заверила она, глядя на него. У неё разрывалось сердце, но она смогла договорить: - Ты всегда лучше других справлялся с трудностями. И ты так упорно сражаешься. Ты не можешь сдаться сейчас.

Себастьян удивленно вскинул голову.

- О чем ты?

- Ты не можешь отнять надежду своих племянников. Нельзя осудить их за то, что они хотят твоего внимания. Ведь доброта всегда была одним из незаменимых качеств твоей души.

Себастьян долго смотрел на неё, прежде чем горько произнести:

- Я изменился.

Она видела, чего стоит ему это признание. И сердце её болело не меньше, чем его. Айрис давно дала себе обещание помочь ему, и сделает всё, что только сможет, чтобы хоть когда-нибудь увидеть счастливую улыбку своего сына.

- Давай пойдем и просто поужинаем вместе. Я не сделаю ничего того, чего ты не захочешь. Просто побудь рядом с нами. - Айрис вдруг замерла, увидев в его глазах слабый отклик на её просьбу. Она знала, чем точно успокоить его на время, чем подарить ему немного покоя. - Сейчас уже поздно, чтобы наносить визиты, но я написала Джулии, а завтра сама поеду и навещу Викторию.

Себастьян вздрогнул от слов матери. Он знал точно, что ни с кем не сможет говорить о Вики, но вдруг ощутил благодарность к матери. За то, что она держала в этот момент его за руку.

Мир не перевернулся, когда он всё же согласился поужинать со своей семьей. Со своими племянниками. Они действительно ждали его и так обрадовались, что некоторое время без умолку благодарили его за то, что он пришёл. Затем с присущим им детским любопытством стали задавать ему вопросы, на которые он отвечал на удивление легко. Ужин как раз подходил к своему логическому завершению, когда в столовую вошёл дворецкий и с подносом, на котором лежало письмо, подошел к графине. Себастьян выпрямился и застыл, поняв, от кого письмо.

Айрис взяла письмо, быстро взглянула на сына и, развернув послание, быстро пробежалась глазами по нескольким строкам.

- Что пишет миссис Уинстед? - подала голос Амелия, видя напряжение брата.

- Она… - графиня медленно сложила записку и отложила в сторону. - Она пишет, что с Викторией уже все хорошо. Алекс сделала ей компресс из снимающих отеки и боль трав, а потом дала настойку из ивовой коры. Будем надеяться, что совсем скоро Виктория встанет на ноги. И, слава Богу, Алекс разбирается во всем этом. Амелия, тебе бы пошло на пользу поучиться у Алекс…

Неожиданно Себастьян встал, подошёл к матери и протянул руку в ожидании.

- Дай мне письмо, - строго велел он.

Айрис удивлённо посмотрела на него.

- Ты мне не веришь?

Он ничего не ответил, а лишь молча ждал, пока Айрис не вложила в его большую ладонь послание Джулии. Получив заветный предмет, он тут же покинул столовую и поднялся к себе. Закрыв дверь за собой, он тяжело привалился к ней и на секунду прикрыл глаза. А потом развернул послание.

“Сейчас Тори уже лучше, чего нельзя было сказать о ней днём. Бедняжка, ей было так плохо. И видимо это не только от боли в спине и лодыжке. Я думаю, ты понимаешь, о чём я, потому что в последнее время мне уже очень тяжело говорить об этом. Она даже не застонала, когда Алекс обрабатывала её раны. Теперь она спит, и надеюсь, Алекс удастся поставить её на ноги своими компрессами и настойкой из ивовой коры. Слава Богу, что у нас есть Алекс”.

Себастьян сжал в руке пергамент, глядя в пустоту. Он видел, как ей плохо, но не предполагал, что всё настолько серьезно.

“Я думаю, ты понимаешь, о чём я”.

Он больше других понимал ситуацию. Если бы он не согласился идти на эту чертовую прогулку, ничего бы не произошло. Она бы не упала, с ней сейчас всё было бы в порядке. И ей бы не пришлось испытать отвращение, глядя на его небольшой шрам.

Он глухо застонал. Если бы не прогулка, он никогда бы не смог обнять её, прижать к своей груди и почувствовать её тепло рядом с собой. Только по этой причине он поверил, пусть на короткий миг, что нужен ей, что её объятия, крепкие и в то же время до безумия нежные, признак чего-то большего. Господи, он умирал от желания быть ей нужным! Он так хотел быть для неё хоть кем-то!

И при всей сложившейся ситуации он не хотел, просто не могу думать, что ей все равно. Что она ничего не испытывает к нему.

“Себя”, - её хриплый шепот до сих пор звучал в голове, сводя с ума.

Именно этот шепот удержал его от очередного падения в бездну.

Тори сидела в саду и наблюдала за работой Алекс, которая бережно пересаживала свои цветы из горшков в обработанную землю. Она делала это с такой величайшей осторожностью, будто держала в руках хрупкую драгоценность, которая могла рассыпаться от малейшего дуновения ветерка. Тори покачала головой и отвела взгляд, слишком поглощенная своими мыслями.

Сразу после падения, после неожиданной встречи с Себастьяном, которая всколыхнула в ней все чувства, после мучительной ночи, которая заново открыла все незаживающие раны, навестить её приехала графиня Ромней. Тори не было дела ни до гостей, ни до чего-либо ещё, но внезапный интерес и искреннее беспокойство графини настораживали и озадачивали. Тори сидела в гостиной, укрытая теплым пледом, и с величайшим изумлением слушала, как графиня восторженно рассказывает о том, что собирается дать бал в честь возвращения Себастьяна, и что Тори непременно должна присутствовать на нём.

Это было настолько неожиданное заявление, что не сразу Тори поверила в это. Она хорошо знала отношение Себастьяна к торжествам подобного рода, знала точно, что ему это не понравится, и удивлялась решению графини устроить то, что ещё больше обозлит Себастьяна. И настойчивости, с которой она требовала присутствия Тори.