Лилия Орланд - Дом на берегу

– Здравствуйте, – оторопело отозвалась Ольга, ошалело рассматривая неожиданного гостя, сначала сверху вниз, а затем в обратном направлении, отчего-то зацепившись взглядом за его широкую, дружелюбную улыбку.

– А я сосед ваш, мой дом тама стоит, – он махнул рукой, обозначая, похоже, ближайшую к ней постройку, – меня Семёныч звать.

Позади соседа раздалось предупреждающее рычание. Макс тоже знакомился с новым человеком. Мужичонка застыл и, испуганно обернувшись назад, бросил умоляющий взгляд на девушку.

– Очень приятно познакомиться, меня зовут Ольга, а это Макс, – она старалась быть вежливой, чтобы непонятный товарищ сообщил наконец цель своего визита и ушёл.

– Хорошая собачка, – пробормотал он дрожащим голосом.

– Макс, познакомься, это наш сосед Семёныч. – Ольга интонационно сообщила собаке, что опасности для неё здесь нет. Но пёс, чтобы составить своё мнение, подошёл к мужичонке и обнюхал его, шумно втягивая воздух.

Улыбка застыла на лице Семёныча, он боялся пошевелиться и лишь глазами сопровождал каждое действие добермана. Когда же Макс, убедившись в его безвредности, вернулся на террасу, мужичок громко выдохнул, его облегчение было почти осязаемым. Но зато вернулся прежний задор и уверенность в себе.

– А я, значить, того-этого, тут хожу-хожу, а никого и нет. – Он продолжал радовать её своей улыбкой, которая так и прилипла к его лицу, и Ольге пришлось отвести взгляд. – А потом смотрю, машина-то приехала, ну, это-самое, думаю, ты, Семёныч, совсем не соображаешь, уезжала ведь она…

– Так это вы под окнами ходили? – С каким-то безмерным облегчением Ольга поняла, что реальной опасности не было, просто снова разыгралось её воображение. Эти рассказы о плохих парнях…

– Ага, того-этого, ходил, – ещё шире улыбнулся новообретённый сосед, – смотрел, может, это-самое, спит, думал.

Его всё так же прилипшая к лицу улыбка, да и общее немного напряжённое выражение даже после ухода собаки выдавали не просто дружеский визит. Семёныч явно пытался проявить воспитание и выжидал удачное время для какой-то просьбы. Девушка уже даже догадалась какой именно.

– Ты, это-самое, дочка, не подумай, – мужичок переминался с ноги на ногу, но Ольга не собиралась ему помогать. Он сейчас прощупывает её, и дай девушка слабину, будет ходить каждый день, а то и по два раза, утром и вечером. – Я, в общем, того-этого, не просто так… Я работу могу… любую… какую скажешь… – Он заозирался по сторонам и, заметив когда-то возделываемый клочок земли, радостно закивал на него. – Огород, это-самое, вскопать могу.

– А посадить? – Девушка понимала, что не стоит жалеть этого человека, но Семёныч почему-то ей нравился. Он казался безобидным, наивным и немного смешным. Конечно, сейчас у него в мозгу активно крутятся шестерёнки, пытаясь разработать хитроумную комбинацию, которая заставила бы городскую дурёху выделить ему необходимую для опохмела сумму. Но всё же у Ольги новый сосед вызвал симпатию. В любом случае, она здесь никого не знает, а по дому часто нужна мужская помощь, вот и пусть Семёныч старается за вознаграждение.

– Что? Кого посадить? – Мужичонка выглядел ошарашенным и немного напуганным, его мысли явно двигались в ином направлении, Ольга даже улыбнулась.

– Огород посадить сможете? – Пояснила она.

– Отчего же, это-самое, не смогу? Смогу. Я всё смогу. И, того-этого, забору могу поставить. – В голосе Семёныча появились просящие интонации.

– Плату хотите вперёд, как я понимаю? – Снисходительно произнесла девушка.

Мужичок кивнул и потупился, смущаясь. «Надо же какой застенчивый», – подумала Ольга.

– Сколько? – Произнесла она вслух.

– Рубликов бы триста, – не поднимая глаз, произнёс он.

– Хорошо, – согласилась она, – сейчас принесу.

По вспыхнувшему во взгляде Семёныча сожалению она поняла, что тот корит себя за то, что слишком мало попросил.

Ольга предложила новому соседу подождать на террасе, но к её облегчению он отказался. Всё же его специфический аромат подсказывал, что подушки на креслах после такого гостя пришлось бы стирать.

Девушка протянула Семёнычу триста рублей, и тот почти неуловимым жестом вытащил деньги из её ладони.

– Это-самое, спасибо, – он повернулся, чтобы уйти.

– Семёныч, – окликнула соседа Ольга. – Вы вскопайте сегодня, а завтра утром посадите зелень. Я очень люблю петрушку и зелёный лук. – Она улыбнулась. – Получите ещё столько же.

– И на семена, – твёрдо сказал он, при этом вопросительно глядя ей в глаза.

– И на семена, – кивнула Ольга, подтверждая выгодное направление его нового бизнес-проекта.

– Ну, это-самое, я тогда пошёл? – Прозвучало так, будто он ожидал ещё какого-то финансового предложения, но, так не дождавшись, развернулся и ушёл. Макс лениво проводил его одним глазом.

А Ольга занесла на кухню оставшиеся пакеты, взяла коробочки с лекарствами, записанные на бумажке предписания фармацевта и отправилась в гостиную, где её ожидал спящий обнажённый мужчина. Пора уже было его разбудить.

Андрей безропотно принял все лекарства, которые она привезла, и снова уснул.

Ольга решила, что для восстановления сил ему необходимо поесть. Где-то она читала, что куриный бульон творит чудеса, и больные в считаные дни поднимаются на ноги.

Девушка вернулась на кухню, чтобы разобрать пакеты с продуктами. Поставила вариться цыплёнка, купленного на фермерском рынке. И, подумав, заварила себе чашку кофе и отправилась с ней на террасу.

События после её приезда в дом на берегу моря следовали друг за другом с такой быстротой, что у Ольги практически не оставалось времени, чтобы подумать и разобраться в своей жизни. Ради чего она, собственно, и приехала в это уединённое местечко. Как же, уединённое. Уже несколько лет Ольга, кроме как на работе, ни с кем не общалась. Она вела довольно уединённый образ жизни. Компанию девушке составлял только верный доберман. А здесь за неполных два дня в её жизнь ворвались двое мужчин, и каждому было что-то от неё нужно. Семёнычу – дать на выпивку, а Андрею – спрятаться от своих преследователей.

И девушке, вместо того чтобы разобраться наконец в своих мыслях, приходилось думать о других.

Мимо крыльца с лопатой на плече прошёл Семёныч. Он бодро шагал, весело насвистывая какую-то незатейливую мелодию. Заметив Ольгу, мужичок приподнял свою кепку и слегка наклонил голову. Макс проводил соседа взглядом, пока тот не скрылся из виду за углом дома, а затем последовал за ним. Семёныч уже был явно датый, и Ольга, не зная, как собака может отреагировать на запах, тоже двинулась следом.

Открывшаяся перед ней картина умилила девушку. Мужичок вскапывал отведённый под огород небольшой участок земли, периодически отвлекаясь от своего занятия и что-то рассказывая внимательно слушавшему его доберману. Макс даже склонил голову набок, будто пытаясь понять смысл слов.

Увидев хозяйку, пёс завилял обрубком хвоста, тем самым выдав её появление. Семёныч обернулся.

– А, Оленька, – обрадовался он. – А мы тут с Максом, того-этого, за жизнь беседуем.

– И что он вам рассказывает? – Улыбнулась Ольга.

– Говорит, что, это-самое, хорошо здесь, у нас на юге. В вашей-то Москве, небось, того-этого, ни воздуха такого, ни моря. – Семёныч прекратил копать и, опершись о лопату, вытер выступивший пот рукавом.

– Да, моря в Москве нет, – подтвердила Ольга.

– А вы надолго, это-самое, к нам?

– Пока не знаю, – девушка пожала плечами, – посмотрим, как нам с Максом здесь понравится.

– Ну тогда надолго, – Семёныч хитро посмотрел на неё, как будто прозревал её будущее, и вот-вот, прямо сейчас, грудным голосом усатой гадалки поведает, что только в Береговом её ждёт большая любовь, принц и прочие радости, которые пророчат одиноким девушкам.

Ольге не хотелось разговоров на эту тему, расспросов и последующего за ними сочувствия, поэтому она сразу решила, что не станет раскрывать местным жителям подробностей своей жизни, а вместо этого обойдётся общими фразами или вовсе выдумает какую-нибудь историю. Девушка не любила врать и, чтобы избежать вот-вот последующего от соседа вопроса, она вежливо улыбнулась ему и повернулась, чтобы возвратиться в дом.

– Оленька, – позвал её Семёныч.

«Ну, сейчас начнётся», – морально подготавливалась она, чувствуя раздражение из-за того, что посторонние люди постоянно лезут не в своё дело, расспрашивая её о том, что их совершенно не касается, а ей причиняет боль.