— Жена не участвует в делах фирмы? — тут же подобрался он. — Вот она — точно идеальная кандидатура.

— Жена только тратить деньги любит, — со смешком отмахнулся я, — а откуда они берутся — не её дело.

— Думай, Сань. Тут никого скидывать со счетов нельзя. Поверь моей чуйке, такие подлянки устраивают либо самые близкие, либо самые заинтересованные. Вот и остаются Сафронов с дочкой и твоя жена. — он усмехнулся. — Ради интереса, из-за бабы?

Я разразился хохотом.

— Вы все издеваетесь что ли? Заладили свою шарманку.

— Я тебе к тому, что если баба новая, то и она попадает в категорию потенциально заинтересованных лиц.

— Она — точно нет. — отрезал я.

— Значит, из-за бабы… — покачал головой Бакинский. — Что, Санёк, значит, не врут? Есть любовь после тридцати пяти?

— Да иди ты… в баню! — хохотнул я.

— Только с тобой за компанию, — поддержал Николай, кивнув в сторону парилки.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍12. Алекс


Я пробыл в Москве чуть больше недели. Это время показалось мне бесконечным адом по двум удручающим причинам: Мила душила меня своими причитаниями, Аля убивала своим молчанием. Я даже не сомневался, что эта очаровательная девчонка уже причислила меня к касте ублюдков, которые бросают таких, как она, после первой же ночи. Наверняка, именно об этом пишут в её книжках.

Дело о предоставлении подложных документов в закупках по тендеру за моей подписью и официальной печатью, в котором мне предъявили обвинение, а так же слив внушительной части бюджета на оффшорные счета через подставные фирмы-однодневки, якобы поставлявшие закупочные материалы, хотя пока и не имело прямого доказательства моей причастности, но пахло сенсационно. Отвратительно.

Потому что, в случае доказательства моей причастности, мне светит до пятнадцати лет с конфискацией имущества. И это, пожалуй, ещё при нормальном раскладе. Мой адвокат не тешил меня иллюзией, что всё будет чудесно. Нет. Если другого выбора не останется, он попытается договориться о сделке, и, возможно, мне скостят срок лет до семи. А там — при хорошем раскладе у меня будет шанс освободиться по УДО. Всего через каких-то пять лет!

— Александр Александрович, к сожалению, на данный момент времени дела обстоят именно таким образом. Я не могу гарантировать ничего, поскольку информации по вашему делу ещё слишком мало. Следствие ведётся, и нам остаётся надеяться, что в скором времени с вас снимут все обвинения. А пока… На вашем месте я бы уладил все незавершённые дела.

И что сделал я? Вместо того, чтобы переливать из пустого в порожнее попытки найти крайних и виноватых, я вернулся в Лондон. Я думал о многих причинах, но, едва зайдя домой, я привёл себя в относительно цветущий вид и поехал… увидеть Алю.

Я переживал за её реакцию, но я дал себе слово, если всё это окажется чересчур для моего и так шаткого положения, я просто разорву отношения. Чёрт, ну я же не идиот в конце-то концов!

Но только там, у её колледжа, кажется, начал снова дышать. Меня лихорадило в предвкушении встречи. И я скучал. То невероятное чувство облегчения и лёгкости, что испытал, когда Аля снова оказалась рядом, и правда, слетевшая с губ так просто, совсем не облегчили мою жизнь.

Ну не кретин ли? Что я творю? А главное, зачем? Мне нужно сосредоточиться на собственной жизни. В моей ситуации проще, лучше, комфортнее сразу объяснить всё девушке и отпустить на все четыре стороны.

Нам обоим будет лучше. Ей — так точно. Но я игнорирую здравый смысл. Если это всё, что осталось от моей жизни, то я хочу получить ништяков до последней крупицы.

Поэтому я преодолеваю расстояние между нами под переливы колокольчиков смеха.

— Возможно, моя спальня понравится тебе больше, чем вся остальная часть квартиры, — севшим голосом предлагаю ей.

Аля затихает. Позволяет мне взять её за руку и притянуть к себе. Под напором моего взгляда её губы приоткрываются, и она еле слышно вздыхает. Я более не хочу заставлять нас обоих ждать. Ни единого мгновения.

Жадно целую девушку, подхватывая на руки. Последние крохи терпения теряются под напором охватившей меня страсти. Тонкая граница правильных поступков стирается: то, что происходит между нами, кажется мне самым правильным.

Я не знаю, как объяснить в первую очередь самому себе, какие чувства испытываю рядом с этой девчонкой. И пусть я совершаю ошибку, но я не могу отпустить её. Даже прикрываясь благими намерениями. Не хочу. Эгоистично, совсем не по-мужски. Хочу, чтобы была рядом.

Потому что сейчас я позволяю себе пропитаться этой мыслью, которую гнал изо всех сил. Я скучал. Я невероятно скучал. Мне не хватало её голоса, смеха. Её не хватало. Али. Этой маленькой девочки в моих огромных руках. Всей её: от макушки до пяточек. Моей малышки.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Не обрывая поцелуя, я заношу её в спальню и сажаю на комод. Стягиваю с её крошечных ножек полуботинки и носки, целую каждый пальчик, гладя ступни. Аля смущённо смеётся и тянет меня на себя.

— Что ты делаешь?

— Соблазняю тебя, малышка, — усмехаюсь я. — Разве тебе не нравится? Мне — очень. Нравится покрывать поцелуями твоё тело. Тонкий сладкий аромат и вкус твоей кожи безумно возбуждают меня. Чувствуешь?

Притягиваю её ладошку к набухшей ширинке. Мои действия заставляют её краснеть. Я ощущаю себя сопливым пацаном, который впервые очутился наедине с потрясающей девчонкой. Я так жадно ловлю каждую её реакцию, так остро воспринимаю происходящее, что рискую добраться до финиша раньше, чем успею её раздеть.

Поэтому мне нужно ускориться. Одной рукой стягиваю через голову пуловер сразу вместе с поло, а второй — подхватываю девушку и несу в сторону кровати.

Медленно, мучительно медленно раздеваю её, чувствуя, как моя плоть болезненно упирается в тесную джинсу. Снимаю её брючки, свитер, хлопковую футболку, удобное бесшовное бельё, которое заводит меня больше, чем самое откровенное кружево, когда-либо увиденное. Окидываю абсолютно обнажённую Алю горящим взглядом.

— Ты удивительно прекрасна, — говорю тихо.

Девушка в смущении краснеет и норовит прикрыться.

— Пожалуйста, — останавливаю её руки. — Ты просто не представляешь, как действуешь на меня! Я сражён наповал твоими красотой, очарованием и невинностью. Я рад, что из сотни тысяч мужчин ты выбрала именно меня.

Быстро избавляюсь от остатков одежды на себе, достаю из тумбочки упаковку презервативов и бросаю один из блестящих квадратиков рядом с ней.

— Ты хочешь..? — удивлённо приподнимается она на локтях.

— Я должен позаботиться о тебе, — мягко улыбаюсь ей. — В прошлый раз я был не достаточно подготовлен, да и первый раз без латекса был комфортнее для тебя.

Аля опускает взгляд по моему телу, прямо на напряжённый до предела член, и едва заметно хмурится.

— Природа удивительна, правда? — спрашивает неожиданно. — Как мы можем так совпадать…

— Идеально совпадать, — шепчу, склоняясь над ней. — Не бойся. Я не хочу причинять тебе боль. Не стану входить без подготовки…

Целую, распаляя. Не тая страсти. Подчиняю движениям своего языка. Целую, пока не чувствую, что она расслабляется, отпускает тревоги, сомнения, страхи. Как же мне хочется, чтобы она испытывала те же невероятные эмоции, что и я! Чтобы её так же захватывала моя близость, как меня — её!

Аля что-то мурлычет — тихо, еле слышно. Скорее неясные шорохи, слетающие с её губ, чем реальные звуки. Но как же мне нравится эта музыка тихих вздохов, эти слова крошечных поцелуев по женской коже, этот аккомпанемент лёгкого скрипа хрустящего белоснежного постельного белья под нами; и её сольная партия — когда я раскатываю на языке тугие соски; или чуть позже — когда мой язык вкушает обжигающий сироп страсти; и, конечно, на финальных аккордах — когда сладкие стоны уже не затихают, когда им вторят звонкие шлепки плоти об плоть; когда я ревную её к собственному имени, произнесённому благоговейно; когда я сам опустошаюсь с глухим стоном, вколачиваясь в её узкое лоно финальными толчками… Как же мне нравится!

13. Аля