Екатерина Дибривская - Домик разбившихся грёз

Моё сердце порхает в груди. Словно маленькая пташка трепетно взмахивает своими крыльями, колотится о рёбра, ухает куда-то вниз, замирает в невероятном восторге и снова взмывает к самому горлу.

Дорога до клиники не занимает много времени. Вот уже совсем скоро я вхожу в кабинет, пытаясь унять дрожь в ногах и в голосе.

— Ну-с, — довольно протягивает врач. — На что жалуетес-с?

Она забавно растягивает слова, и я невольно улыбаюсь.

— У меня задержка.

— Дата последней менструации?

— Восемь недель назад, примерно пятого февраля.

— Примерно?

— Понимаете, я сейчас вспомнила, что крайний раз у меня были очень скудные выделения, — я разочарованно прикусываю губу. — Вероятно, это не беременность?

— Да чего гадать? Садитесь в кресло.

Пока я раздеваюсь за ширмой, она задаёт мне вопросы, на которые я моментально выдаю ответы. Семейное положение? Не замужем. Количество партнёров за последние полгода? Два. Заболевания, передающиеся половым путём? Насколько мне известно, нет. Имеется ли сейчас постоянный партнёр? Да. Один? Да. Метод контрацепции? Не использовались.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Осмотр не длится долго. Врач, чувствуя моё напряжение, очень аккуратна и бережна.

— Всё хорошо, не переживайте, — говорит она. — Сейчас ещё УЗИ сделаем.

Женщина раскатывает тонкий латекс на вагинальный датчик и медленно вводит его в меня.

— Прекрасно, — говорит она спустя бесконечное мгновение ожидания. — Смотрите, вот она наша кроха.

Врач поворачивает ко мне экран и показывает очертания маленького человечка. Моего, настоящего, прекрасного. Слёзы счастья торопливо сбегают по лицу, и я смеюсь, наблюдая за этой удивительной жизнью внутри меня.

— Размер плода от темечка до копчика 62,7 миллиметра, вес — 9,4 граммов, в пределах нормы. Беременность соответствует сроку в десять недель. Самый критичный первый триместр уже почти миновал, я уверена, что поводов для беспокойства нет, даже учитывая, что в анамнезе у вас имеется… неприятный опыт.

Она распечатывает мне снимки, записывает на скрининг, но это всё проходит где-то за пределами моего сознания.

Я счастлива. Я невероятно счастлива! Я просто укутана в кокон из своего счастья!

Моё счастье кажется мне каким-то нереальным. Волшебным и всеобъемлющим. Все, абсолютно все невзгоды отступают, и всё моё существование концентрируется на крохотной жизни внутри меня.

Я не хочу сообщать эту удивительную новость Алексу по телефону. Я непременно хочу видеть его лицо.

Я представляю, как вручу ему этот чёрно-белый снимок, где отчётливо видно ручки и ножки, миниатюрное кукольное личико, представляю, как мужчина внимательно всмотрится в этот прямоугольник, поднимет на меня взгляд, полный любви и счастья, полный спокойствия и умиротворения…

Наш кортеж, состоящий из двух машин, в одной из которых еду я с водителем, а в другой, следом, едет охрана, пересекает кольцевую, устремляясь обратно в домик.

Я размышляю о том, что, кажется, наконец готова вписать имя на домовую табличку: «Домик сбывающихся грёз»! Пожалуй, этим я и займусь сразу по прибытии!

То-то Алекс удивится, когда вернётся домой!

Мы въезжаем на проселочную лесную дорогу, ведущую к нам. Мой телефон вибрирует в кармане, и я извлекаю его и смотрю на экран.

Сашка.

Мы не разговаривали с той самой злосчастной встречи. Но я больше не хочу бегать от разговора.

— Привет, Саш, — снимаю трубку.

— Привет… — он шумно выдыхает, — мы можем встретиться и поговорить?

— Извини, Саш. Я не думаю, что это хорошая идея.

— Я погорячился, Сашка… Ну прости. Прости, пожалуйста, что наговорил тебе все эти гадости. Я не на тебя злился. На отца.

— Он любит тебя, Саш. И заботится о тебе. — не выдержав, говорю ему. — Ты абсолютно зря злишься на него. В жизни всякое бывает.

— Чёрт, — внезапно слышу от водителя. — Машина сопровождения отстала. Кажется, колесо пробили. Дождёмся их или едем, Алевтина Леонидовна?

Кивком показываю, чтобы не останавливался, и возвращаюсь к разговору.

— Скажи, есть ли хоть один шанс, что ты вернёшься ко мне? — спрашивает Сашка.

— Ты же знаешь, что нет, — осторожно говорю ему. — Саш, дело вовсе не в том, что ты наговорил мне кучу гадостей, хотя ты имел на это полное право. Я понимаю твою обиду…

— Ты приняла моё кольцо, а сама при первой же возможности прыгнула в койку к своему бывшему!

— Да, всё так и было. Я никогда не давала тебе пустой надежды. Ты знал, что я люблю другого.

— Да, знал, но надеялся…

— Саш, это не важно. Уже нет. — перебиваю я. — Я выхожу замуж за человека, которого люблю. Прости, что не оправдала твоих надежд, но мы не были счастливы, никогда. Ты бы промучился всю жизнь, а ты, Саша, хороший парень и заслуживаешь большего.

— Как ты не понимаешь, Сашка? Предавший однажды…

— Перестань. Была ошибка, недоразумение. Он никогда меня не оставит, тем более, теперь.

— Что же изменилось? Ты шантажируешь его тем, что снова вскроешь вены? — парень зло смеётся. — Хороша любовь.

Обида ударяет мне в голову. Не он ли сам пытался применить этот метод, чтобы удержать меня?

— Нет, Саша. Всё куда проще, — тихо говорю в трубку. — У нас будет ребёнок.

— Что?! — Сашка повышает голос, и, возможно, я услышала бы много нелестного в свой адрес, если бы в этот момент не произошло нечто непредвиденное.

Кто-то на скорости таранит наш автомобиль со стороны неприметного съезда в лес. Удар приходится на сторону водителя, но меня всё равно отбрасывает в сторону двери, и я ударяюсь головой о стекло.

Телефон вылетает из рук, но мне не до него. Жгучая боль от удара резкой вспышкой растекается от правой височной доли во все стороны.

«Пожалуйста, Господи, защити моего малыша», — проносится последняя мысль перед тем, как сознание полностью погружает меня в темноту.

Вдавливаю педаль газа в пол, дозваниваясь до чёртовой охраны. Мне неспокойно. Сердце ухает куда-то вниз и, кажется, просто перестаёт колотиться. Или, напротив, колотится на каких-то сверхчастотах, что я не успеваю отсчитывать эти удары.

Думаю, венцом этого безобразия сейчас стало бы, если бы меня снова разбил инсульт, но каким-то чудом я сохраняю разум трезвым, мобилизуя все внутренние ресурсы. У меня просто нет времени на эту ерунду!

Когда мне не отвечает ни сама Аля, ни водитель, ни кто-либо из охраны в сопровождении, я звоню Бакинскому. Именно его люди отслеживают ситуацию, значит, смогут дать мне оперативный ответ на мучающий меня вопрос. Где, чёрт возьми, моя невеста?

Словно все звёзды настроены против меня, потому что и сам Николай не берёт трубку сразу. Да вы издеваетесь?

Он отвечает на пятом звонке.

— Гончарова взяли. Сучонок отвлекал машину сопровождения, — говорит мне, не здороваясь. — Хорошо, ребята быстро сообразили что к чему. Ты хочешь сам с ним сначала поговорить? Или могут передать в полицию?

— Коль, потом. Где Аля?

— Водитель её повёз в сторону дома, когда охрана отстала.

— Они оба не отвечают.

Слышу, как друг, чертыхнувшись, начинает раздавать распоряжения, прежде чем сказать:

— Саш, тачка около трёх километров не доехала до дома. Стоит на дороге. Связи с водителем нет.

— Чёрт, чёрт, чёрт! — я колочу панель и срываюсь с места. — Вышли помощь, Коль.

— Сань, будь осторожен!

— Ты же знаешь, что буду, — говорю ему и скидываю разговор.

В этой ситуации меня не интересует собственная безопасность. Только Аля. Она — всё, что меня интересует. Она… и мой ребёнок, если то, что сказал Саша, правда.

Ненавижу и проклинаю себя за это, но эгоистично надеюсь, что его заявление ошибочно. Я просто не готов размышлять над тем, что будет, если всё закончится плохо, как я сберегу Алю, если нам придётся снова пройти через кошмар потери. Поэтому я хочу, чтобы Саша ошибался. Как последний трус и мерзавец я не хочу нести груз ещё и этой ответственности перед своей любимой женщиной. Будь я хоть трижды эгоистом, но в конце концов я тоже живой человек и имею право на небольшую передышку. Я просто нуждаюсь в этой долбанной передышке! Ради всего святого..!