Не в ближайшее время.
Я снова бросаю взгляд на экран телефона, чтобы посмотреть на время, а вижу только значок уведомления почты.
Она написала мне.
Зря я не сдержался, напомнил лишний раз о себе, но мне казалось важным, чтобы она знала, я желаю ей счастья и не стану вставлять палки в колёса.
Открываю короткое послание и перечитываю трижды.
— Можно как-то объехать пробку? — спрашиваю у водителя такси.
— Не переживайте, километра четыре, и затор рассосётся. Поспеем к самолёту.
— К чёрту самолёт, — отмахиваюсь я, чувствуя напряжение, — до склифа едем. Чем быстрее, тем лучше.
Водитель смеётся, но ловит в зеркале заднего вида мой взгляд. Мне совершенно не до шуток. Снова и снова набираю номер Али — не доступен! Звоню сыну — тот же раздражающий механический голос.
— Да что тут со связью?! — рычу на бесполезный кусок пластика.
— Центр. Репетиция парада. — неожиданно делится водитель. — Из-за этого и пробка, и связь глушат. А до склифа вы дворами минут за пятнадцать дойдёте. Вот в ту сторону и держитесь наискось.
Смотрю на экран навигатора. Пробке не видно конца и края, попытки дозвониться не венчаются успехом, а времени в обрез.
Моё состояние можно легко понять, если заглянуть и перечитать снова её письмо. Глупая девчонка способна уничтожить меня! Мозг воспроизводит в памяти текст, и я надеюсь, что переиначиваю смысл.
Ведь если я всё понимаю верно… Аля снова затеяла глупость. И я просто обязан её остановить.
Водитель был прав. Я дохожу дворами чуть больше, чем за пятнадцать минут. Запыхавшийся и весь на нервах, врываюсь в палату и застываю. Аля стоит посредине, сосредоточенно разглядывая свою руку.
— Аля, — тихо зову я, лишь бы не дёрнулась и не порвала вену.
У тонкого запястья завис катетер с иглой, нацеленной изорвать кожу.
Девушка поднимает на меня глаза. Я подхожу ближе. Очень медленно.
— Убери, Аль, — прошу я. — Не надо.
Вижу, как трясутся мелкой дрожью её крохотные руки. Глупая, что же ты делаешь?
— Алекс? — она облизывает пересохшие губы и жалобно морщится. — Разве ты не уехал?
Я смотрю на её трясущуюся руку, удерживающую катетер. Почему эти чёртовы иглы такие огромные?
— Не надо, Аль, хватит, — подхожу к ней близко, почти вплотную, и она застывает.
— Думала, что смогу… — шепчет тихо. — Но я не могу, понимаешь? Я так устала, Алекс… Мне очень больно. Мне так больно, что я совершенно забыла о самом главном. Я забыла, что тебе тоже больно, Алекс.
Она всхлипывает. Я глаз не могу отвести от чёртовой иглы, которую девчонка держит около чёртовой руки.
— Мы уже ничего не исправим, если ты сейчас наделаешь глупостей, понимаешь?
— Разве мы можем исправить то, что произошло? Ты понимаешь, Алекс, что наше чудо, едва ли не единственную надежду, светлый шанс, что у нас будет ребёнок, просто взяли и отняли у нас? Ты понимаешь, что я совершенно не знаю, как жить с этим дальше, когда все мои мечты разбиты в пух и прах… Я больше не могу чувствовать всю эту боль…
— Мы не можем отменить прошлого, но мы можем научиться с этим жить, — успокаиваю её, хотя самому мне до спокойствия, как до Луны. — Всё будет хорошо, слышишь? Тебе больше нечего бояться.
— Ты всё ещё любишь меня?
— Конечно, не сомневайся. Я знаю, малышка, что подвёл тебя…
— Нет, Алекс. — она качает головой. — Это я подвела тебя. Когда мы были так нужны друг другу, я просто отталкивала тебя…
— Мы всегда будем нужны друг другу, — говорю ей. — Аль, мне нужно взять эту штуку, ладно?
Протягиваю руку, крепко сжимаю её пальцы, забираю нелепое орудие вреда и тяну девушку в свои объятия.
— Аль, пожалуйста, никогда больше не делай этого. — тихо прошу, вдыхая запах её волос. — Ты — моё сердце, моя жизнь. Я люблю тебя.
Она обвивает моё тело руками, скрещивая их на спине. Я целую её губы, наконец позволяя себе расслабиться, поднимаю взгляд и вижу в дверях палаты Сашку.
Не знаю, как долго он там стоит, но ему не нравится происходящее. Сын сжимает кулаки, поигрывая желваками, но я осаживаю его взглядом. Пришло время расставить все точки. Но сначала Аля, которая ластится ко мне в поисках утешения.
— Прости, пожалуйста, я больше не буду вести себя так глупо. Думаю, я просто…
— Т-с-с, на тебя многое свалилось… Но я рядом… Я никогда не оставлю тебя, малышка. — прижимаю её крепче к себе, не отрывая взгляда от взбешённого сына. — Мы обязательно справимся, Аль. Вместе. У нас всё будет хорошо. И у нас обязательно будут дети.
— Обещаешь? — по её лицу струятся слёзы, и я собираю их своими губами.
— Конечно, малышка. Не плачь, Алечка. Я тебе обещаю, что мы справимся.
— Спасибо, Алекс, — говорит она. — Я люблю тебя.
Сашка болезненно кривится и, резко развернувшись, тихо уходит.
— Аль, хочешь, я заберу тебя домой? Сегодня?
— А можно?..
— Тебе можно всё.
— Хочу… — она поднимает на меня свои покрасневшие глаза. — Это нормально, что я хочу вернуться в наш дом?
Я внимательно смотрю на неё, пытаясь найти ответы.
— Я была там так счастлива… — поясняет она. — Думаю, место не виновато в том, что произошло… А больше опасаться нечего, правда?
— Правда. — раздумываю пару минут и решаюсь. — Хорошо, посиди немного, и поедем домой.
Я помогаю ей устроиться на кровати, а сам иду по длинному больничному коридору, пока не натыкаюсь на сидящего на кушетке сына. Его голова опущена вниз, руки повисли вдоль тела. Саша часто дышит.
Когда я останавливаюсь в считанных сантиметрах от него, сын поднимает на меня взгляд.
— Всё время это ты был, да? Тот, кого она любила? Ты, пап?
— Мне жаль, Саш, но да. Это был я.
— Да нихрена тебе не жаль! Я думал, ты понял, как я люблю её, а ты… Потешался надо мной. Захотел — запретил, захотел — отправил к подстилке своей…
— Саша, вот только не нужно грязи, пожалуйста, — я морщусь от грубого слова, — у нас всё серьёзно.
— Пап, да что у тебя может быть с ней серьёзно? Ты собирался снова бросить её… Меня утешать отправил… Велика же твоя любовь!
Я тяжело вздыхаю и устраиваюсь рядом с сыном.
— Я никогда не любил, Саша, никогда, пока не встретил Алю два года назад. Она была такой чистой и светлой, такой искренней, что я не смог устоять перед ней. Потом… Ты сам знаешь. Проблемы с бизнесом, меня подставили. Мою жизнь разрушили. Алевтину обидели. Получилось, что от моего имени. Я не искал её только потому, что думал, что она спокойно двинулась дальше. Но я никогда не переставал её любить, Саша. Когда я встретил её снова, я знал, что больше никогда не смогу отпустить… Но вся эта ситуация с аварией… Это моя вина, она пострадала из-за меня. И я решил, снова ошибочно, что отпустить её правильное решение. Да, я не имел права втягивать тебя в это, но я хотел, чтобы ты утешал её. Не для тебя хотел. Для неё, для себя. Я не имел права так поступать с тобой, Саша. Извини меня.
— Ты думаешь, я когда-нибудь смогу простить тебе, что ты увёл мою девушку?
— Это было грёбанной ошибкой. Ваши отношения. Мы оба это знаем.
— Если бы ты сдох тогда от своего инсульта, Аля навсегда осталась бы со мной! — кричит сын.
— И всё равно она любила бы меня… Саш, ты пойми, бывает только одна настоящая любовь. Такая, что дух захватывает.
Мне жаль, что всё так вышло, но страдать и таиться я не собираюсь. И тем более, не собираюсь бросать Алю.
— И, конечно, это ты, старпёр с кучей проблем… Прям принц!.. — Саша отмахивается. — Никогда тебя не прощу.
— Твоё право, Саш. — я поднимаюсь и сжимаю его плечо. — Когда ты повзрослеешь, я надеюсь, ты поймёшь меня, как и поймёшь, что иногда просто нет выбора поступить иначе. Когда дело касается твоих близких… Это и тебя касается, Саша. Я люблю тебя, сын. Но и Алю я люблю. Прошу, не заставляй меня выбирать.
— Потому что это буду, как всегда, не я? — Саша горько усмехается.
Мне нечего ему ответить. Да, он мой сын, но правильно ли выбирать между взрослым парнем и своей душой, своим сердцем? Жертвовать счастьем ради чего?