Вы помните, не так ли? Тот самый, что я купил ей в Saks, после нашего первого секс-фестиваля?
Она щурится.
— А что с ним?
Я поднимаю брови.
— Что с ним? Ты его сожгла.
Да — она и Долорес оделись как бездомные и сожгли чертову вещицу в мусорном баке у дома Кейт.
Она пожимает плечами.
— Ну и что? Ты был для меня ничем, и я позаботилась о том, чтобы все, что ты мне дарил, стало ничем тоже.
А вот это, мальчики и девочки, называется доказать свою точку зрения. Я улыбаюсь.
— Мне действительно больше нечего сказать.
Она закатывает глаза.
— Плевать. Я вылила на тебя пиво не просто потому, что ты забыл сказать мне спасибо. Я не какая-то там истеричная психованная сучка.
Точно.
И если кто-то ходит, утка и разговаривает, как утка… это лошадь.
Она продолжает.
— Последнее время меня волнует много вещей.
— Например?
Мне на самом деле любопытно. Насколько мне известно, у нас идеальные отношения. И я, конечно же, идеальный бойфренд.
— Например, ты никогда не помогаешь мне с уборкой на кухне. Каждый раз, когда мы готовим, ты испаряешься, тогда как я застреваю на кухне с мытьем посуды и уборкой!
Мой голос становится немного громче. Защищающим.
— Ты делаешь большую часть в приготовлении еды. Я думал, ты хочешь сама там всем заправлять! Я просто не хотел тебе мешаться.
И отчасти это правда. Но если уж быть совсем честным, я никогда в своей жизни не видел, чтобы мой старик мыл посуду. Ни одной чертовой ложки. А Стивен — в тот единственный раз, когда он пытался помочь Сучке со стиркой? Она распсиховалась и потом еще неделю стонала, как испорчено ее нежное кружево, на черт знает чем.
— Но ты никогда раньше на это не жаловалась. Если ты хотела моей помощи, почему просто не попросила?
Ее голос достигает максимум децибел.
— А почему я должна тебя просить? Ты взрослый мужчина! Ты должен сам понимать!
Вот оно, детишки. Известный Женский Вынос Мозга.
Что сокращенно от: Если вы не может читать их мысли? Вам конец!
А что же сдержанность, которой я так гордился? Мда — ее и след простыл.
— Что ж, я не понимал! Ради бога, что мне теперь повеситься, чтобы ты могла отрезать мои яйца! Можно было бы просто мне сказать!
Кейт пихает меня в плечо, и моя рубашка издает хлюпающий звук.
— Прекрасно. Ты хочешь знать? Я тебе сейчас скажу.
Не смотря на то, что я сейчас сказал, нет, я не хочу знать. Не один парень не любит, когда его критикуют. Так что, как и любой парень под атакой, я продолжаю строить из себя обиженного.
— С тобой также не очень то и весело, когда живешь все время.
Это останавливает тираду Кейт на полуслове. Она слегка хмурится.
— Что бы это значило?
Честно? Понятия не имею. У меня две реакции на то, что делает Кейт: она заставляет меня улыбаться или заставляет меня возбуждаться. Улыбаться, возбуждаться, улыбаться, возбуждаться, иногда все вместе. Знаете ту песню? «Every Little Thing She Does Is Magic»? (Любая мелочь, что она делает, — волшебна).
Вот как это выглядит. Ничто, из того, что она делает, меня не отталкивает. Но я не собираюсь ей об этом говорить. Это наша первая ссора.
Победа имеет значение. Я должен создать прецедент.
Такой гениальный, каков я есть, говорю первое, что мне приходит в голову.
— Ты жуешь свои ручки.
— Что?
Теперь слишком поздно — надо придерживаться этого.
— Когда мы работаем в кабинете. Ты жуешь свою ручку. Это отвлекает. Такой звук, будто ненормальный сурок пытается прогрызть стену. Чак, чак, чак, чак.
На мгновение она задумывается. И пожимает плечами.
— Хорошо. Я больше не буду жевать свою ручку. Но сейчас разговор не обо мне. Мы говорим о тебе… и… как ты меня не уважаешь.
Погодите. Опять. Я чрезвычайно уважительный человек. Всегда. Даже с такими как трахнемся-раз-и-больше-со-мной-не-заговаривай — я был всегда чертовым джентльменом.
— О чем ты говоришь? Как это я тебя не уважал?
У нее монотонный голос. Обвиняющий.
— Ты ни разу не поставил новый рулон туалетной бумаги, после того, как закончился старый.
Она сейчас шутит, так ведь? Серьезно. Скажите, что она просто издевается надо мной.
— И как же именно тот факт, что я не меняю туалетную бумагу, неуважителен по отношению к тебе?
Ее лицо становится непроницаемым, будто она шокирована тем, что я не сразу понимаю всю степень безумства.
— Что ж, а кто по-твоему ее должен менять?
— Эмм… не знаю?
Она взмахивает руками, будто я только что произнес волшебные слова.
— Вот именно.
Сжимаю пальцы на переносице. Может если я перекрою доступ крови к мозгу, я отключусь.
Она продолжает:
— Ты вообще об этом не думаешь! Ты просто считаешь «О, Это сделает Кейт, Ей же больше нечем заняться…»
Я поднимаю руку вверх, чтобы прервать ее.
— Нет, нет, я так не думаю! Если мне нужна туалетная бумага, и она там есть, я просто ей пользуюсь. Если ее нет, я импровизирую.
Она морщит лицо.
— Фу, как отвратительно.
В общем, вот что значит увязнуть в трясине. Ты пинаешься и борешься… но при этом просто продолжаешь тонуть.
— Знаешь что? Ладно, отлично. Ты права. С этих пор я буду менять туалетную бумагу. Проблема решена.
Но на самом деле нет.
Она складывает руки на груди.
— Я не хочу просто оказаться правой, Дрю. Я не хочу, чтобы ты менял туалетную бумагу, потому что я на тебя наорала. Я хочу, чтобы ты сам захотел ее заменить.
Ладно — теперь я начинаю смеяться. Просто не могу ничего с этим поделать.
— С какого хрена кому-то захочется менять туалетную бумагу!!!
Она выглядит обиженной. Сильно.
— Ради меня. Ради меня, Дрю. Знаешь, случилось так, что мне нравится делать для тебя кое-какие вещи, потому что я люблю тебя. Но только если ты это ценишь! Когда это просто становится… ожидаемым… тогда я чувствую себя униженной. И это отбивает у меня всякое желание делать что-то для тебя!
У нее двигаются губы. Я знаю, она пытается мне что-то сказать.
Что именно? Понятия не имею.
— Я даже не знаю, что это значит.
Она тыкает в меня пальцем. Распаляется еще больше.
— Все ты знаешь. Ты просто специально не хочешь видеть мою точку зрения, чтобы свести меня с ума.
Нет, правда, нет. Потому что судя по этому разговору? Она сводит меня с ума.
А потом, меня озаряет одна мысль.
— У тебя что ли месячные?
Она широко раскрывает рот. И тут, наверно, следует сделать шаг назад, потому что мне кажется, она, на самом деле, может взорваться.
Она хватает первое, что попадается ей под руку — фотография, где мы вдвоем на отдыхе пару месяцев назад — и запускает мне ее в голову. Как метательный диск. К счастью для меня, у нее просто неудачный бросок. Полка за моей спиной? Не такая везучая.
Все вдребезги.
— Почему, всякий раз, когда женщина не без основания расстроена, парни списывают это на ПМС?
Да ладно. Я достаточно часто становился жертвой психозов Александры по случаю ПМС, так что я могу распознать симптомы.
— Ох, ну я не знаю… может, потому что в этом обычно и есть причина?
Вот когда Кейт начинает меня колотить.
Обоими кулаками.
Как дети в детсаду, которые дерутся на ковре из-за мелка.
— Ты… такой… придурок!
Где-то между вторым и пятым ударом, мой член выскакивает с того места, где он все это время прятался после пивной ванны, чтобы переоценить ситуацию. Чтобы посмотреть, можно ли повернуть это плачевное положение дел во что-то… чуть более приятное.
Он думает, что можно. Так что я хватаю запястья Кейт и прижимая ее к стене, держа ее руки над ее головой.
Обуздана — такой вид ей идет.
Подбородок задран вверх, а глаза сверкают.
— Сейчас ты мне так не нравишься!
Я улыбаюсь.
— Это чувствуется.
Она вертится и вырывается, но освободиться не может. Как какая-то прекрасная экзотическая рыбка, попавшая в сеть.
— Ты бесчувственный хрен.
Я наклоняюсь к ней, прижимая наши тела друг к другу.
— Я бы поспорил. Мой как раз очень чувствителен. Хочешь посмотреть?