До Кейт доходит, что вот-вот должно произойти, и она открывает рот, чтобы возразить. Для меня это просто отлично, я атакую ее своим ртом. Она пытается отвернуть голову, но я хватаю ее подбородок и крепко его удерживаю. Что позволяет ей высвободить одну руку и запусти ее в мои волосы.
И потянуть их со всей ее хреновой силой.
Я отрываю свой рот от ее губ.
— Бестия. Мне нравится, что ты стараешься сделать вещи более интересными, но этого, действительно, не нужно.
А потом мои губы на ее шее, посасывают и покусывают ее кожу, опускаясь все ниже и ниже к ложбинке у ее грудей. Кейт шлепает меня по плечу, но уже без всякой силы. Что означает, я ее поверг.
— Я все еще зла на тебя.
— Уверен, что зла.
Трусь носом о ее кожу, глубоко вдыхая. Потом беру в рот один ее сосок — через ее платье — и посасываю его сильно.
Видите ли, грудь Кейт словно пусковая кнопка. Не важно, как сильно она устала, или насколько она не в настроении, немного внимания ее малышкам и дело идет гораздо быстрее.
Ее голова отклоняется назад к стене. И она стонет, удерживая мою голову на месте.
Процесс запущен.
Я хватаю ее колено и прижимаю ее вокруг пояса, поднимая нас вверх, при трусь о ее промежность. И не смотря на свою промокшую одежду, я чувствую, какая она жаркая.
Возбужденная.
— Ты придурок.
Я усмехаюсь.
— Ты уже это говорила.
Целую ее опять, наши языки сплелись в чувственном сражении. Потом я скольжу рукой между нами, вниз к ее трусикам. Она скользкая и мягкая. Вельветовая влажность. Когда я проникаю двумя пальцами внутрь ее, у нее меняется голос. Становится с придыханием и стоном — от раздражения не осталось и следа.
— Боже… Дрю…
А потом она прижимает меня к себе и целует в ответ со всем упорством, что в ней есть. Говоря мне без слов то, что я итак все время знал: возбуждение и злость — сказочная комбинация.
Стягиваю свои шорты вниз и поднимаю ее вторую ногу себе на талию. Прижимая ее к стене.
Но как только я собираюсь войти в нее, Кейт кладет свою ладонь мне на лоб и отталкивает мою голову назад.
— Подожди… нет… подожди…
Что? Подождать? Я ненавижу ждать.
— Что?
Хоть она и задыхается немного, у нее круглые глаза и темные от … беспокойства.
— Нам надо об этом поговорить. Мы не можем просто решать свои проблемы при помощи секса. У меня к тебе веские претензии, и если мы хотим, чтобы наши отношения сработали, нам надо решить проблемы.
Я прижимаю свой лоб к ее лбу. Думая, или по крайней мере пытаясь думать.
Когда мой член так близок к своей Мекке, сложно даже вспомнить свое имя.
А потом мне становится ясно. Я смотрю в лицо Кейт.
— Значит, в двух словах… ты хочешь, чтобы я перестал быть говнюком?
Она обдумывает мои слова. А потом кивает.
— Да, именно так.
Я тоже киваю.
— Понятно. Это все что, тебе нужно было сказать, малыш.
И тут, эти губы, которые я так сильно люблю расплываются в счастливой отымей-меня-у-стены улыбке.
— Ладно, хорошо.
Она прикусывают мою нижнюю губу своими зубками, а потом ведет губами вдоль скул по моему лицу и спускается к шее.
А потом она шепчет:
— Тебе придется пропустить игру.
Я срываю с нее белье и избавляюсь от того, что осталось от ее платья.
— Хрен с ней, с игрой.
Ведь не зря же Бог послал нам ЦЗУ,[2] правильно?
Она тихонько хохочет. И смотрит мне прямо в глаза.
— Я бы предпочла, чтобы твой хрен был со мной.
Я вам уже говорил, как сильно я обожаю эту женщину?
Я отклоняюсь назад, так чтобы получилось стянуть через голову рубашку.
— Господи, я люблю тебя.
Кейт опять хихикает. И имитируя Хана Соло, говорит мне:
— Я знаю.
Ну вот, дамочки — что мы вынесли из этого примера? Давайте просто. Выражайтесь ясно, но не пилите нас мелочами. Это только приводит нас в замешательство.
Ты придурок.
Тупица.
Прекрати так себя вести.
Все это может подойти.
Что же касается Кейт и меня? У нас была первая совместная-жизнь-во-грехе ссора. Контрольная точка. Тем не менее, я думаю все прошло нормально. Фактически, если все наши ссоры будут заканчиваться вот так? Я нисколько не буду жаловаться.
Нет. Погодите. Беру свои слова назад.
Если все наши ссоры будут заканчиваться вот так?
Я планирую жаловаться, хрен знает сколько.