Татьяна Герцик - Дорога к себе

Почувствовав ее взгляд, он быстро повернулся и недоуменно спросил:

– Тебе что-то не нравится, дорогая?

Она принужденно улыбнулась.

– Все в порядке.

Выпив аперитив, они прошли в зал. Здесь свет был приглушен, на столах сияли зажженные свечи, создавая интимную обстановку. Оля сказала себе, что для обольщения место выбрано очень даже верно. Недаром оно так нравится любвеобильному муженьку.

Нежная музыка, раньше навевавшая любовные мечты, теперь заставляла жалеть об утраченном счастье. Оля одернула себя. Хватит! Она дала себе слово, что больше не станет мучить себя напрасными сожалениями. Пора заканчивать с этим браком, превратившимся в постыдный фарс.

Она посмотрела на свое решительное лицо в туманном зеркале напротив. Почему-то оно напомнило ей Василису. Правда, не теперешнюю, а ту, до замужества. Сейчас лицо Василисы потеряло то настойчиво-убежденное выражение, с которым она бросалась в бой по любому пустяку. Теперь она старалась избегать любых конфликтов. Она даже Валентине старалась не возражать. Что это? Влияние Виталия? Но это называется сломать человека. Или сама Василиса до того старается соответствовать запросам мужа, что забыла о том, какая она есть на самом деле?

Вряд ли Виталий хотел такого результата. Скорее всего, он бросил несколько неосторожных фраз, которые влюбленная в него Василиса приняла как руководство к действию. И, по сути, потеряла весь свой шарм, превратившись в бледное, без индивидуальности, существо.

Подошедший официант оглядел ее с нарочито небрежным видом. Оле захотелось закричать, что она не одноразовая попутчица, а законная жена. И снова Глеб с явственным предупреждением произнес:

– Моя жена любит все натуральное. Подскажите, что у вас есть посвежее?

Небрежность тотчас сменилась снисходительно-сочувственным видом. Понятно, на фоне любовниц Глеба она явно не котируется. Просмотрев поданное меню, Ольга сделала заказ.

– Почему ты ничего не заказала мне? Ты же прекрасно знаешь мои вкусы!

– Ты и сам справишься! – она уже не хотела прятать свое негодование.

Глеб пожал плечами и перечислил, что хочет он. С видом «понятно, что будет дома», официант ушел на кухню, а Глеб пригласил жену потанцевать. Решив, что глупо сидеть букой, Оля пошла с ним на танцпол. Прижав ее к себе, Глеб закружил ее в плавном танце. Оля танцевала хорошо, недаром почти всю школу посещала танцевальную студию. Сделав еще один рискованный поворот, Глеб внезапно признался:

– Как ты хороша, дорогая! Я тебя безумно люблю!

И в ответ услышал неожиданное:

– Как меня зовут?

Он растерялся и от неожиданности ляпнул:

– Маринка, – и застыл от этой бездарной обмолвки. Попытался сделать хорошую мину при плохой игре. – Конечно, Оля! – И засмеялся, не зная, как выкрутиться.

– Так, значит, ее зовут Марина. Понятно. – Голос жены был похож на похрустывающий лед.

– Какие глупости ты говоришь! Я только тебя люблю.

– Конечно. Никаких сомнений. А так же Марину, Надю, Лену и прочую компанию.

Поскольку попадание было семьдесят процентов, Глеб похолодел. Неужели она все знает? Тогда неприятностей не избежать.

У Оли все кипело внутри, и хотелось высказать этому селадону все, что она о нем думает, но мысль о дочери охлаждала гнев. Сначала надо подготовить норку, куда можно будет нырнуть, а уж потом выяснять отношения.

Глеб ожидал неистовой вспышки гнева, но ее не последовало, и он уверился, что даже если жену и не устраивают сложившиеся отношения, то протестовать она не станет. Она же разумная женщина, в конце-то концов, и не хочет терять то, что имеет.

Они поужинали, еще потанцевали, правда, молча, и поехали домой. Позже, сидя в одиночестве у огромного телевизора, Глеб решил, что сегодня он подошел к опасному краю. Оля была совершенно не такой, как всегда. В ней чувствовалось внутреннее напряжение, какая-то неприятная для него решимость. Если она вздумает разводиться, ему ее не остановить.

Нужно что-то предпринять, чтобы она поверила, что он и в самом деле ее любит. Но что? К драгоценностям она равнодушна, к шмоткам тоже. Может, за границу ее свозить? В Лондон или Париж? Надо будет над этим подумать.

Виталий пришел домой на автопилоте, изо всех сил стараясь скрыть угнетенное состояние. Василиса не виновата, что он так и не смог разлюбить Олю. Он по инерции помогал готовить ужин, а перед мысленным взором стояло лицо любимой, нежное, прекрасное и почему-то печальное. Ему так не хотелось разговаривать с Асей о домашних пустяках, что, когда прозвенел звонок сотового телефона и дежурный врач вызвал его на операцию, он обрадовался. Настолько откровенно, что даже не смог скрыть свою радость от жены.

Ася промолчала, но он видел, что она задета. Но что он мог поделать? Над чувствами люди не властны. Если бы он мог, то забыл бы Ольгу сразу, как только она сказала, что любит другого. И вот сегодня он увидел этого другого снова. В тот единственный раз, когда Глеб приезжал за Олей на станцию, глаза ему застилала злая ревность, но сегодня он постарался посмотреть на него незашоренными глазами.

Вывод был один: – перед ним стопроцентный самец. Из тех, для кого обещание, данное женщине, ничего не значит. Это же не бизнес. Вполне возможно, что у него есть любовница, может быть, и не одна. У Виталия в груди гулко екнуло сердце. Если Оля будет свободна, что сделает он? Попросит у Василисы развода?

Подумав, он горько вздохнул. Конечно, нет. Она так старается, чтобы ему было хорошо с ней, даже все свои мальчишеские замашки оставила, чтобы соответствовать его представлению о безупречной женщине, а он вдруг ни с того, ни с сего, заявит, что уходит к другой? Это по меньшей мере непорядочно. Нет, так поступить он не может. А значит, нужно забыть Ольгу.

Виталий уехал в больницу и приступил к работе. Сложные операции следовали одна за другой. Оперировали пострадавших в аварии, и он буквально по кусочкам складывал людей. От его умения и внимательности зависели их жизни и будущее, поэтому он выкинул из головы свои личные неурядицы напрочь.

Но под утро, когда он, придя домой и бесшумно, чтобы не разбудить, лег рядом с крепко спящей Василисой, его снова накрыла волна неосуществимых желаний. Эх, если бы рядом с ним была Ольга! Как он был бы счастлив!

А в это время Борис метал дротики в мишень и чертыхался. Уснуть не удавалось. Сегодня он по настоятельной просьбе дядьки водил его сыновей от первых двух браков в парк. Все было хорошо до той поры, пока он не увидел Василису. У нее был сияющий довольный вид. С ней рядом вышагивал Виталий. Борису сразу захотелось придушить Виталия и утащить на плече Василису. И вот так всегда, когда он вольно или невольно ее видит. Откуда такие древние инстинкты? Он же цивилизованный человек! Или только считает себя таким?

Он свернул в другую аллею, чтоб не сорваться и не наделать глупостей. Но через час у каруселей увидел их снова. Василиса утратила лучезарность, на ее лбу пролегла озабоченная морщинка, она казалась смущенной и опечаленной. Шедший рядом с ней Виталий тоже был явно не в духе. Они о чем-то говорили, но видно было, что его мысли далеко отсюда. А где они были, Борис догадался, когда наткнулся на гуляющих по соседней аллее Ольгу с мужем и ребенком. Ага! Вот где собака зарыта!

Он с племянниками пристроился за ними, справедливо полагая, что им не до гуляющих вокруг детей. Они ни о чем особенном не говорили, но тон Глеба был каким-то виновато-ерническим, глазки бегающими, и Борис сразу догадался, что мужик на чем-то прокололся, и прокололся серьезно. По решительному лицу Ольги понял: похоже, скоро будет «finita la commedia».

И вот это-то и выбило его из колеи. Когда надеяться было не на что, жизнь казалась унылой, но спокойной. А теперь, когда надежда появилась, вдруг оказалось, что он не в состоянии справиться с расходившимися нервами. Терпение внезапно кончилось, грудь раздирали страсти, и справиться с ними не было никакой возможности. И то, что Василиса стала скучной и неинтересной, не помогало преодолеть волнение.

Вот поэтому он и сидит посреди ночи в холле первого этажа, развлекая себя игрой в дартс. А что еще делать? Можно, конечно, выйти и сделать пару-тройку кругов вокруг коттеджа, тем более что дорожки проложены хорошие, бегай да бегай, но идет дождь, а мокнуть он не хочет. И в домашний бассейн идти не хочет, вчера до боли в горле наплавался в «Здоровье», как бы настоящую ангину не подхватить.