Максин Барри - Драгоценная паутина

Джастин бросился в кожаное кресло с высокой спинкой, в котором чувствовал себя в полной безопасности, и вытянул перед собой ноги. На ковре остались вмятины от каблуков его ботинок. На его ковре. Все в этом доме его. Не Роджера. Не дорогой матушки. Не мультимиллионера, за которого она вышла замуж.

Джастин еще отпил из большой рюмки. Он решил держаться с матерью как сын, которого она потеряла навсегда. Пусть почувствует себя виноватой за то, что оставила его. Он готов исполнить эту роль. Он готов ее обнять. Поцеловать. Пустить слезу, если надо. А они суетятся вокруг Роджера! Смешно.

Джастин чувствовал, как в груди начинает булькать смех. Он закрыл глаза и стиснул рюмку в руке. Почему они не идут к нему? Ну хотя бы просто чтобы высмеять его или чего-то потребовать. Сказать, что он ублюдок. Все что угодно. Ожидание просто невыносимо! Ну хотя бы раз в жизни мать поставила его на первое место!

Рюмка не вынесла силы пальцев, сжимавших ее, и хрустнула. Джастин вскрикнул от неожиданности и боли. Он с досадой стал трясти рукой, как укушенная осой собака лапой. Кусочки стекла посыпались с колен на ковер, а следом – капли крови. Джастин загипнотизированно смотрел на них.

Дверь открылась, на пороге появился дворецкий.

– Принеси щетку, пластырь, антисептик и миску с теплой водой, – мрачным, резким голосом приказал Джастин.

Стоя на лестнице, Франческа видела, как торопливо удалился дворецкий. Ей до боли в сердце хотелось увидеть сына.

– О Боже, почему я позволила себе отвлечься? Роджер…

– Потому что Роджеру ты была нужна немедленно, – тихо перебил ее Оуэн. – Ты все сделала правильно. Джастину повезло, что у него такая мать, как ты.

Флейм кивнула.

– Оуэн прав, мама. Я знаю, ты все время думаешь о Джастине. Я тоже.

Франческа закивала. Сейчас она хотела только одного – найти Джастина и обнять его. Тихо сказать, как сильно она его любит.

Дворецкий вернулся с чашей, полной воды, и аптечкой. Все кинулись за ним, толкая друг друга.

– Да. Да. Миледи… Я хотел сказать, миссис Декстер. Ваш сын в голубой гостиной. Если хотите, можете следовать за мной.

Встревоженная Франческа напряженной походкой пошла за ним. Флейм не отставала от нее, пытаясь разобраться в собственных чувствах. У нее никогда реально даже не было брата, а сейчас она увидит брата-близнеца! Вдруг он ее сразу возненавидит? А если?..

Дверь открылась, дворецкий поспешил войти. Франческа, Оуэн и Флейм молча уставились на юношу, стоявшего перед камином. Он был в белой рубашке, потертых джинсах, старых и удобных, в ботинках для верховой езды. Гибкий, высокий, светловолосый и невероятно красивый.

– Вот вода и антисептик, – сказал дворецкий, бледнея.

Необычный цвет его лица стал еще явственней, когда Джастин, набрав воздуха в легкие, вытащил осколок стекла из большого пальца. Сжав губы, он посмотрел на слугу и увидел, как тот покачнулся.

– Все нормально, Чамберлен. – Он отпустил его с насмешливой улыбкой. – Можешь взять какую-нибудь бутылку в баре и выпить: ты выглядишь ужасно.

– Да, милорд, спасибо, – сказал дворецкий и попятился, обходя Франческу, застывшую на пороге.

Джастин вылил полпузырька антисептика в чашу с водой и окунул руку, судорожно вздохнув от усилившейся боли. Вода стала алой. Он поднял глаза от чаши и внезапно увидел в проеме двери женщину с огромными карими глазами, в которых застыло страдание: его мать!..

– С тобой все в порядке? – прошептала Франческа побелевшими губами.

Джастин на миг смутился, потом вынул из воды руку. Из ранок полилась кровь.

– А, это? – Он кивнул на ковер, на котором блестели осколки стекла. – Празднуя событие, решил выпить, но рюмка разбилась. Она прожила, наверное, полстолетия – срок вышел!..

Франческа завороженно внимала его голосу, который доносился до нее будто издалека. Это ее сын. Ее сын!

Джастин еще раз окунул руку в воду, потянулся к полотенцу и быстро обернул ее им. Потом медленно отвернулся от стола.

– Итак, вы Франческа, – сказал он совершенно бесстрастным голосом. Сам он при этом казался холодным и неприступным.

Франческа кивнула. В последний раз, когда она его видела, ему было несколько недель. Она держала его на руках так же легко, как букет цветов на сгибе локтя. Сейчас перед ней стоял мужчина выше ее ростом, и она почувствовала, как печаль захлестнула ее, словно волна прибоя. Все эти годы она тосковала, не видя его первых шагов, первого зубика, первых шалостей, первых подружек. Она вынуждена была отдать его Малколму, выгнавшему ее из дома с не нужной ему дочерью и оставившему себе сына. Наследника! Внезапно ей стало так же холодно, как и в тот день, ее ноги подкосились и темнота поглотила ее.

– Джастин, – произнесла она и потеряла сознание.

Джастин увидел, как она упала на пол, и от удивления ничего не понял. Оуэн кинулся к жене, опустился на колени, поднял ее голову и стал искать пульс на шее. Впервые в жизни Флейм парализовала нерешительность. Она повернулась и посмотрела на брата. Джастин повернулся к ней в тот же самый момент. Голубые глаза словно сцепились с карими.

– Так ты Альциона? – спросил он, злясь на имя сестры. Как будто ювелирная империя принадлежала ей потому, что их имена совпадали.

– Флейм, – не думая, поправила она бессознательно.

Джастин сощурившись смотрел на ее волосы. Он впервые заметил, как она хороша. Огненно-рыжая копна волос, легкое летнее платье серебристо-зеленого цвета, а лицо – он был просто потрясен красотой этого тонкого лица. Он отвернулся, ощутив какую-то странную боль, и еще раз посмотрел на бледную Франческу, которую держал, стоя на коленях, Оуэн.

– С ней все в порядке? – спросил Джастин спокойным, равнодушным тоном.

Оуэн поднял глаза.

– Думаю, да. Она… Просто, похоже, для нее всего оказалось слишком много.

Джастин кивнул.

– Всего? Может быть, виноват Роджер? Или вид крови?

Итак, это его мать. Красивая – даже такая бледная и без сознания… Но что она собой представляет?

– В баре есть бренди, я принесу, – предложил он.

Франческа в этот момент открыла глаза, с трудом понимая, что происходит. Она посмотрела на удаляющуюся фигуру сына долгим печальным взглядом и протянула к нему руки. Она так хотела прикоснуться к нему, обнять, она так сильно любила своего сына, что едва могла дышать…

Джастин этого не видел.

И не знал этого.

Но Джастин понимал, мать наблюдает за ним, он затылком чувствовал на себе ее взгляд, едва ли не как физическую ласку. Это нервировало, но и как-то странно успокаивало. По крайней мере, все свое внимание сейчас она сосредоточила на нем. Он спокойно налил бренди и направился к женщине, которой ее муж помог перебраться на диван. Джастин встал рядом и протянул ей рюмку. Ее лицо уже обрело нормальный цвет, большие глаза не казались такими потрясенными. Она приняла золотистый напиток из его рук, и он не без труда заставил себя выдержать ее страждущий взгляд. Как эта женщина могла быть его матерью?

– Вам лучше? – вежливо спросил Джастин, отступив на шаг, но не в силах выйти из орбиты ее притяжения. Как природная катастрофа, она ворвалась в его жизнь. И перевернула ее. Он ненавидел ее и, несмотря на это, был очарован ею. Мать была очень красива, чего он не ожидал. Она выглядела молодо, была хорошо одета – в прелестном ярком платье оранжевого цвета.

– Да, мне лучше, спасибо, – сказала Франческа, ее рука слегка дрожала, когда она поднесла рюмку к бледным еще губам и неуверенно сделала глоток.

– Если бы я знал, что вы можете упасть в обморок при виде крови, я бы спрятал руку за спину. – Джастин услышал свой голос, прозвучавший с некоторой издевкой, и насмешливо скривил губы.

– Дело не в этом, – сказала Франческа, сжимая рюмку. – Все ведь произошло из-за того, что я увидела тебя впервые через столько лет! Я так давно жаждала встречи с тобой, что теперь, когда это наконец случилось… – Она беспомощно пожала плечами, не отрывая от Джастина взгляда, словно желая вобрать его в себя.

Этот красивый молодой человек – ее сын! Она отдала половину себя, чтобы создать его. Роды, пот и кровь, невероятное напряжение всех сил… Она вытолкнула его в мир, в котором он живет легко и уверенно. Но как ей самой протиснуться в его мир, созданный без нее? Как найти место в жизни сына, который не нуждается в ней?

Джастин, обеспокоенный странным обжигающим незнакомым чувством в ее взгляде, резко отвернулся. Казалось, взгляд этой женщины иссушает его силу, подавляет гнев, боль, парализует волю. Но, отвернувшись от матери, он оказался лицом к лицу с Флейм. Они окружили его! Они перехитрили его! Ему надо немедленно изменить ситуацию, все взять в свои руки. Приподняв бровь, он улыбнулся.