Максин Барри - Драгоценная паутина

Человек, которого увидел Джастин, просто потряс его. Рис Декстер был воплощением силы. И ума. Он совсем не походил на Оуэна. Инстинктивно Джастин почувствовал, что этот мужчина не станет плясать ни под чью дудку и имеет свое мнение по любому вопросу. Джастин постарался скрыть испуг и волнение.

Он прошел через всю комнату, протягивая руку, уверенный, что действует и выглядит как настоящий английский джентльмен. Чтобы манипулировать таким, как Рис Декстер, нужен особый ум. Не стоит пытаться подружиться с ним. Он слишком прозорлив, чтобы поверить в искренность. Надо придумать кое-что поэлегантнее. Одна идея уже появилась. Джастин, кажется, знал, как обратить себе на пользу неожиданное появление в Равенскрофте Риса Декстера.

– Привет, Рис, добро пожаловать в Равенскрофт!

Мужчины пожали друг другу руки. Рис кивнул, в глазах блеснуло любопытство. Так вот он какой, близнец Флейм. Они совершенно не похожи. Он встретил взгляд вкрадчивых голубых глаз и заметил в их глубине какое-то странное выражение. Что это? Боль? Гнев? Страх? Рис подумал, что, пожалуй, страх, но он не был уверен в этом…

– Я надеюсь, мое неожиданное появление не вызвало неудобства?

Джастин покачал головой и почти искренне сказал:

– Вовсе нет. Я очень рад, что вы приехали.

Рис слегка наклонил голову. Закончив изучать друг друга, они разошлись в разные стороны. Рис встал возле камина, а Джастин в вялой позе уселся в большое кресло напротив сестры.

– Ну и как все было? – тихо спросил он, придав лицу сочувствующее выражение.

Он казался таким неуверенным в себе, что Франческа с трудом поборола желание подойти к сыну, взять в ладони его бледное напряженное лицо и успокоить. Накануне вечером, перед тем как заснуть, они с Оуэном долго говорили о нем. О том, как он постоянно контролирует себя, опасаясь проявить свои чувства. В глубине души она понимала, насколько сильно он травмирован эмоционально. Да могло ли быть иначе после стольких лет жизни с Малколмом? Несколько дней подряд мать пыталась показать ему, как следует проявлять свои чувства – любовь, гнев, страх, смущение. Все то, что делает человека человеком!..

Флейм, не подозревая о мыслях матери, пожала плечами.

– Было тяжело, – призналась она. – Я никогда, в общем-то до конца не понимала ее, а теперь ее нет. И никогда не будет.

Джастин отвел взгляд и посмотрел в окно.

Франческа вздохнула. Вот опять этот холодный занавес! Сколько понадобится времени, чтобы растопить сердце Джастина, замороженное Малколмом?

– Джастин, – ласково сказала Франческа и растерялась, когда он повернулся к ней, вопросительно приподняв бровь. Она беспомощно покачала головой. – Ничего. С тобой все в порядке?

Джастин заглянул ей в глаза, такие взволнованные, что он готов был утонуть в них, и улыбнулся.

– Да конечно, а в чем дело?

Франческа снова лишь беспомощно покачала головой.

– Ты так внезапно отдалился…

Джастин улыбнулся. Он и был далеко, слишком далеко, чтобы она могла запустить в его душу свои когти!..

– Почему бы нам не попить чай на лужайке? Среди роз? Прекрасный день! И надо поднять настроение Флейм.

– Отличная мысль. Мы устроим пикник. Пойду скажу Чамберлену, – быстро проговорила Франческа.

Рису показалось, что воздух вибрирует. Он с любопытством посмотрел на отца. В ответ Оуэн едва заметно пожал плечами.

– Ну ладно, пойду переоденусь, – сказала Флейм, не зная, что еще придумать.

Едва выйдя за порог комнаты, она поняла, что дрожит. Какой… странный… Джастин. Или ей кажется?

Сильная теплая рука тронула ее за плечо. Она обернулась и увидела Риса.

– Ты ведь не хочешь сказать, что боишься простудиться? – хитро подмигнул он.

Рассмеявшись, Флейм накрыла ладонью его руку, потом поднялась на цыпочки и нежно поцеловала в губы. Его губы были как бархат…

– Джастин такой… холодный. Да? Но ты рядом, и я не боюсь.

Если бы она знала, как скоро он должен будет ее покинуть, она не чувствовала бы себя такой уверенной.

Чамберлен все приготовил для пикника. Скамейки были до блеска отполированы, клетчатая скатерть покрывала садовый стол. Он был уставлен деликатесами, которые повар успел приготовить за два часа, отпущенных ему. Жареные цыплята разложены по мискам на листьях салата. Свежие хрустящие булочки, еще теплые, ожидали, когда их намажут джемом, приготовленным из ягод последнего урожая – малины, клубники, черной смородины и крыжовника. Пирожные, пирог с вишнями. Тарелки с ветчиной, холодным ростбифом, колбасой из деревенского магазина, а к ним приправы, соленья, приготовленные по старинным кулинарным книгам. В высоких и невероятно дорогих сосудах плавали кубики льда в лимонаде, фруктовом пунше, в свежевыжатом соке. Рядом с тарелками с настоящей золотой каймой лежали серебряные ножи и вилки с гербом Равенскрофтов. В серебряной чаше красиво уложены всевозможные фрукты. Персики из оранжереи, сливы, бананы, яблоки, абрикосы, виноград, апельсины. Оуэн подумал, усаживаясь к столу, что это настоящий пикник в стиле Джастина. Очень странный, волнующий и почему-то трогательный. Оуэн был вынужден признать, что совершенно не понимает своего пасынка, но чувствует: он опасен. В воздухе носилось что-то нехорошее, и это беспокоило.

Сидящий на другом конце стола Джастин налил себе лимонад и потянулся за булочкой. Спокойно, с холодной точностью хирурга, он всадил нож в сочную плоть персика. Его мысли были тяжелыми и страшными. Франческа, чувствуя тоску и смятение в душе сына, печально вздохнула и как-то обреченно потянулась за булочкой. Она передала ее мужу трогательным любящим жестом. Джастин предпочел этого не заметить. Рис наблюдал, слушая, но под столом все же прижался ногой к ноге Флейм. В ответ она стиснула рукой его колено. Он шумно втянул воздух и посмотрел на Скотта Тейта, наблюдавшего за ним пристальным взглядом хищника. Рис не почувствовал никакого волнения от присутствия этого типа. Ему приходилось иметь дело с такими, как он.

Время словно отступило, совершенную картину пикника дополняло гортанное воркование диких голубей и сильный запах роз в спокойном жарком воздухе.

А Оуэн хорошо выглядит, подумал Рис, глядя, как милая темноволосая женщина, ставшая женой отца, протянула ему цыпленка. Рису нравилась Франческа. В ней была нежность, сила и любовь. Она, конечно, не его мать, не Клер, но женщина, умеющая любить.

Франческа заметила, что он наблюдает за ней, и насторожилась. Но Рис улыбнулся, и она сразу поняла, что нет причины для беспокойства. В его глазах она увидела благословение и ответила ему сияющей улыбкой.

Джастин все это видел и отвел взгляд. Сидящие за столом подумали, что его смутило открытое выражение их чувств. Но не смущение испытал он. А боль. Он вспомнил о последнем приезде домой из Оксфорда, когда Малколм был еще жив. Внезапно он поднял руку к виску и потер его. Голова разболелась не на шутку. Франческа увидела этот жест, заметила отведенный взгляд и поняла его страдания. Сердце ее сжалось.

– Джастин, – вырвалось у нее, а когда он повернулся к ней, она лишь глубоко вздохнула.

Как часто она произносила его имя, а потом не могла ничего сказать. Она боялась натолкнуться на ледяную стену, которой он окружил себя. Но она попробует ее растопить. Она должна сделать это. Хотя инстинктивно понимала: у нее почти нет времени.

Что-то темное, мощное, тягостное и болезненное надвигалось на них. Оно отнимет у нее сына во второй раз. Это что-то способно погубить их всех!..

– Завтра я еду в «Альциону», – решительно заявила Флейм и посмотрела на мать. – Ты хочешь поехать со мной?

После пикника все чувствовали себя несколько расслабленно.

Франческа вздохнула. Она знала, этот момент наступит, и со страхом ждала его.

– Нет, дорогая, не думаю, – сказала она тихо. – Да я и не нужна тебе там, – добавила она, давая понять, что дочь взрослая и сама справится со своими делами.

Франческа не хотела принимать ее сторону и выступать против Джастина. Но Флейм не ожидала ничего такого.

Джастин медленно сложил газету, которую читал, и посмотрел на сестру.

– Не очень подходящее время для этого, Флейм, – повторил он хорошо знакомую сестре фразу.

Но, прежде чем он успел что-то добавить, она покачала головой.

– Я еду завтра, – совершенно спокойно заявила она.

Джастин устремил на Флейм долгий взгляд, хотя не сомневался, что она выдержит его.