Трейси Вульфф - Драгоценная страсть

Они вышли из здания и уже почти дошли до ее автомобиля на стоянке, прежде чем он заговорил снова.

– Какую еду навынос ты любишь?

– Еду навынос? – переспросила она. Ее мысли витали слишком далеко, понадобилось некоторое время на обработку информации.

– Еда, – проникновенно сказал он. Его позабавила ее реакция. – Я подумал, мы могли бы взять что-нибудь перекусить по дороге к тебе.

– Ко мне? – Она снова оторопела.

Марк посмотрел на нее как-то странно. Теплая улыбка слетела с губ, когда он услышал неподдельное удивление в ее словах.

– Если только ты не против поужинать вместе.

Она понимала, что сейчас он думает о той субботней ночи, когда она отказалась поужинать с ним.

– Нет, нет. Еда навынос нормально. Приятно проведем время.

Словосочетание, которое сверлило ее мозг все эти дни, помимо воли снова сорвалось с губ. Он это заметил. Конечно, заметил. И спросил, недобро сужая глаза:

– Что у тебя за проблемы?

Она покраснела и опустила голову, пытаясь избежать ответа на вопрос, который выставит ее полной дурой. Марк протянул руку, коснулся пальцами подбородка Изы и приподнял ее голову так, чтобы встретиться с ней глазами.

Она молчала. Он тоже молчал. Она сдалась первой. Так было всегда. Марк прекрасно знал все детали ее характера. Если она слышала неудобный вопрос, следовало выждать, чтобы получить правдивый ответ.

– Я просто… – Она замолчала, покачала головой. – Есть шанс, что мы можем просто оставить все, как сейчас?

Он вскинул бровь движением, которое обычно сводило ее с ума. Со страстью, желанием, похотью.

– Почти никаких шансов.

– Ясно.

Она тяжело вздохнула, засовывая руки в карманы жакета. Никаких шансов. Все просто. Хочется убить время. Как она и предполагала. Вот теперь она потеряла терпение и, наконец, сказала, о чем думала.

– Ты говорил, что прошлой ночью мы «приятно провели время».

Он посмотрел на нее в недоумении.

– Когда это?

– В утренней эсэмэске. Ты сказал – приятно.

– И что в этом плохого?

Ее смущение сменилось откровенным раздражением.

– Я не знаю, Марк. Почему бы нам не проверить это? Давай я отвезу тебя домой, займусь с тобой любовью, а потом, когда ты пойдешь домой, скажу тебе вдогонку, дескать, все было ничего так, приятно.

В течение долгих секунд он смотрел на нее молча, переваривая эту информацию. Ему показалось, что она сошла с ума. Может быть, так оно и есть. Она сама не знала. Все, чего она в тот момент хотела, чтобы Марк убрал руку от ее лица. Просто перестал ее трогать. Она ведь обещала себе не влюбляться в него снова. Она не должна любить его.

– Серьезно, милая? – отозвался он через минуту.

И опустил руку. Потеря контакта вырвала из ее груди смутный звук – наполовину протест, наполовину мольбу. В ответ он обнял ее, прижимаясь всем горячим телом – от плеч до коленей.

– Я был не в том состоянии, когда выбирают слова. А ты, значит, из-за этого обиделась? Послушай, иногда каждый может дать осечку.

Его слова прозвучали вполне разумно. Тем не менее ей нужно знать больше.

– Ты не пытался меня отшить? Дистанцироваться?

Он наклонился, покрывая поцелуями ее лоб, щеки, губы.

– А что, возникает чувство, что я хочу дистанцироваться?

– Нет.

Она покачала головой. На самом деле все замечательно. Так знакомо и одновременно ново. Безопасно. И будоражаще.

– Ладно, хорошо. С этим разобрались. А теперь расскажи мне, какую еду навынос ты предпочитаешь? Я собираюсь купить это, а потом мы поедем к тебе. Конечно, если я приглашен.

Он стоял и улыбался, в ярких глазах плясали озорные чертики. Но она видела больше. Получается, он тоже смущен и озабочен этой нелепой ситуацией? Тоже думал о ней? Тоже боялся ее потерять?

Иза задержала дыхание, вглядываясь в его лицо. Хотела увидеть там отражение всепоглощающего чувства, которое владело ею. И нашла в его смеющихся счастливых глазах, мягкой улыбке, горячем пожатии рук, обнимавших ее спину.

Осознание взаимности чувства будто воскресило ее. На самом деле Иза любила Марка Дюрана, любила все сильнее с каждым ударом сердца. Возможность потерять его навсегда чуть не убила ее, поэтому она поклялась никогда больше не повторять своей ошибки. И все же сделала это. Все началось снова. Не в то время, не в том месте. Но сейчас, когда он смотрел на нее вот так – страстно, сладко! – все прочее становилось незначительным и смешным. Имело значение лишь одно – их волшебное чувство.

– Я предпочитаю греческую кухню, – сказала она. – В двух кварталах от моего дома есть отличный греческий фастфуд. Он крохотный, но еда там просто восхитительна.

– Значит, греческую? Скинь мне название, я заеду туда и все возьму, – отозвался он, оставляя последний долгий поцелуй на ее губах, прежде чем открыть дверь машины. – А ты езжай домой и будь осторожна за рулем.

Она засмеялась.

– Узнаю прежнего Марка.

– Эй! Тебе раньше нравился этот занудный парень!

Он прав. Он ей очень нравился. До той самой поры, пока не вышвырнул ее из дома. Непрошеная память об этом снова встревожила ее, но она постаралась убрать негатив.

Не сейчас, когда Марк смотрит с такой теплотой.

Не сейчас, когда она плавится, глядя в его глаза.

Она обвила руками его шею и прижала губы к скуле, покрытой темной щетиной. И ответила полуправду:

– Он все еще нравится мне.

Их дыхания смешались, сердце было готово выскочить из груди.

– Ступай, – сказал он, терзая ее губы властным, жестким поцелуем. – Прежде чем я решу взять тебя прямо здесь, на автостоянке.

Ее нервы звенели, между ног стало влажно и жарко. Ох, она не уверена, что он высказал совсем уж неудобоваримое предложение.

Иза села в машину, Марк галантно захлопнул дверцу.

Она нажала на газ.

В голове не было ни единой мысли о будущем. Впервые в своей взрослой жизни она отказывалась думать о последствиях своих поступков. Решила, значит, прыгнуть в омут с головой.

И просто молилась, чтобы приземлиться на ноги.

Два дня спустя восхитительное ощущение свободного падения все еще не прошло. Она летела, никакого намека на приземление не было и в помине.

Это было прекрасно и ужасно, волнующе и страшно, притягательно и поразительно. Все сразу, восхитительная мешанина чувств. Марк находился рядом и, похоже, ощущал абсолютно то же самое.

Прошлым вечером он пригласил на совместный ужин у своего брата Ника. Трапеза заняла два часа, все это время они втроем хохотали так, что от смеха сводило животы. Даже несмотря на то, что угроза разоблачительной статьи в «Лос-Анджелес таймс» дамокловым мечом висела над их головами. Иначе с Ником невозможно. Он всегда слыл знатным весельчаком, правда, Иза уже забыла, когда они встречались последний раз. Предпочла изгнать воспоминания о Нике вместе с мыслями о Марке. Слишком уж было больно.

А сейчас все вернулось, и им хорошо. У Марка в наличии миллион способов заставить ее улыбнуться. У Изы миллион и один, чтобы помочь ему расслабиться даже после самого напряженного дня.

Иза шла к своему кабинету. На счастливом лице расцветала торжествующая улыбка. Только что она завершила последнюю серию анализов. Провела целый день, разглядывая изотопы водорода до тех пор, пока не начали слезиться глаза и не закипел мозг. Тем не менее процесс сертификации, на который обычно уходит десять дней, завершился за половину этого срока. Это досталось Изе дорогой ценой, она чувствовала себя выжатым лимоном, но это не имело значения, потому что теперь у нее хорошие новости для Марка. Не совсем новости, он и сам прекрасно знал, что в хранилищах нет кровавых алмазов, но зато на руках братьев Дюран имелось официальное экспертное подтверждение этого факта. И того, что никто из их сотрудников не сливал информацию в прессу.

Какое облегчение!

Ассистент Марка по имени Томас махнул рукой в сторону двери, как только заметил ее.

– Идите скорее! Он ждет вас уже два часа.

Еще бы он не ждал! Такой уж человек. Иза пообещала закончить в четыре. В 4.01 ей пришла эсэмэска с вопросом, готов ли отчет.

Она задержалась на два часа, чтобы провести дополнительные тесты изотопов. Определенно, это перестраховка, поскольку ни один эксперт алмазной промышленности не проводит анализы столь скрупулезно. Но Иза хотела сделать эту работу не просто хорошо, а безукоризненно. Марку нужна стопроцентная уверенность в том, что у «Лос-Анджелес таймс» нет оснований для обличительной статьи.