Но ужасней всего было то, что ниже этой фотки, страшно размытый и увеличенный, был снимок из салона самолета. И там, в креслах, сидели мы. И целовались.
«Скандальное признание стюардессы: “Сначала я решила, что он с женой”».
Мир поплыл перед глазами.
— Почему она ждала так долго? — спросила я почти беззвучно.
— Уверен, что она торговалась с разными изданиями за лучшую цену. И нашла ее.
Я развернула статью, и у меня отвисла челюсть. Там была моя фотка, мое досье. Моя краткая биография. Все. Обо мне. Газета медленно упала на стол.
В этот момент Кевин дочитал. Он отложил в сторону бумаги, посмотрел на меня внимательно и спросил:
— Ты уверена, что финал должен быть именно таким?
— Да.
Кевин молча обменялся взглядами с Эдвардом.
— И теперь ты хочешь уйти?
— Да.
— Тогда у тебя есть два дня, чтобы с ним не встречаться.
— Я уезжаю сегодня же.
Я поднялась из-за стола, но окрик Кевина остановил меня в дверях номера.
— Ирэн, следующий сценарий — сразу мне. Поняла? Никому больше не посылай.
— Спасибо, Кевин.
Я пробралась в свой номер, собрала вещи. Конечно, Дженни проснулась. Она не поверила своим глазам, когда я начала собирать вещи, но потом кто-то любезно подсунул под нашу дверь газету. Вопросы отпали сами по себе.
— Брось, это бывает. Это нормально, — это уже Нэйтан примчался.
В той же набедренной повязке, как будто только ее смог и отыскать, а ничего приличней с утра не нашел.
— Для меня не нормально.
— Для медийных личностей от таких скандалов только польза!
— Я не медийная личность.
Я вытолкнула чемодан на улицу, покатила к такси. Следом из отеля высыпала вся съемочная группа. Стояла страшная рань, солнце едва выкатилось из-за горизонта.
А они снова приносили мне конфеты, цветы, записочки, сладости, орехи.
Я обнимала всех, успела даже запомнить их имена за это время.
— А как же «та самая» реплика? — спросил меня отдел сценаристов.
— Реплика уже у Кевина. И боюсь, я немного переписала финал из-за нее.
Поднялся шум, но у меня не было сил говорить. Я села в такси и велела ехать к автобусной станции. Деньги у меня были, но я решила, что не разумно тратить их сейчас на авиабилет. И решила добираться до Калифорнии на автобусе. Через всю Америку, почти неделю в пути. Ну и что? Я хотела посмотреть страну, а не только из окна частного сектора. Вряд ли меня запомнят. Скорей всего весь этот скандал на второй же день забудется. Такова уж участь медийных личностей.
Ждать рейса долго не пришлось. Америка была связана отличными транспортными развязками, пересадки были подогнаны с изяществом и знанием дела. Заняв свое место в автобусе, я первым делом внесла КОРОЛЯ ДРАКОНОВ в черный список записной книжки.
Все было кончено, а меня ждал Лос-Анджелес. У меня были еще три месяца, чтобы найти жилье, работу и все-таки стать сценаристом.
Алекс вошел в больничную палату. Перед Меган лежала газета, кто только ослушался и принес ее ей? Ведь врачи запретили ей нервничать.
При виде него, Меган отложила газету.
— Какой же ты дурак, Алекс, — сказала она. — Что значит «Не уйдешь»?
— То и значит.
— Ты потеряешь ее после таких слов, вот увидишь.
Алекс сел на больничную койку, коснулся ее холодной руки.
— Ты перестарался в своих стремлениях отвлечь журналистов от моих частых визитов в больницу, в этот раз перестарался.
— Меган...
— Выслушай меня, наконец, Алекс. У меня сил и так немного. Не заставляй еще и спорить. Если я кое-что и поняла за десять лет нашего брака, так это то, что ты упрям, как стадо баранов. А женщинам не всегда это нравится. Даже в тебе. А еще, что ты привык держать язык за зубами. Скажи мне, она ведь не знает ничего о нас?
Алекс покачал головой.
— Какой же ты дурак, — повторила она. — Ты ведь рассказал мне о ней сразу же, как твой самолет приземлился в Штатах. Почему ей не сказал правду?
Алекс поднялся и стал мерить палату шагами.
— По-твоему, скажи я ей — милая, да я женат, но не переживай, моей жене осталось жить пару месяцев, так что давай потрахаемся, это упростило бы ситуацию?
Меган слабо улыбнулась.
— Это куда лучше идеи строить из себя верного семьянина.
— Она сводит меня с ума.
— Это видно. Тогда почему ты все еще здесь?
— Меган, мне позвонил твой врач…
Она отмахнулась.
— Обмороки у меня случались и раньше и, в конце концов, один из них меня и убьет. Зачем ты здесь, Алекс? Ты чувствуешь вину, что собирался объявить о своих новых отношениях? Не стоит. Посмотри на меня. Я рада за тебя. Мне очень жаль, что я настояла тогда на том желании успеть родить ребенка. Знала ведь, что мое тело уже не выдержит такого испытания… Но я боялась оставлять тебя одного.
— Не вини себя, Меган.
— Как не винить? Ребенку нужна семья. А я просто хотела родить и кого-то оставить в этом мире вместо меня. Это эгоистично. Но такой эгоист, как ты, и не стал меня отговаривать, верно?
— Меган…
— Хватит, Алекс. Я устала от притворства перед лицом смерти. Устала делать вид, что ее не существует и это только блеф. Устала ездить в больницу под видом того, что скоро рожу и стану самым счастливым человеком. Я не стану. Я скоро умру.
Алекс молчал. Тихо пикал датчик сердцебиения.
— Я решила лететь в Швейцарию. Там есть эвтаназия.
— Что? Нет!
— Прими и пойми это. Опухоль из моей головы уже никуда не денется. Врачи просто оставили меня умирать под их присмотром. К черту! Я не доставлю костлявой такого удовольствия. Отберу собственную жизнь сама. Я прерву и мои, и твои мучения.
— Твой врач знает?
— Думаю, да, поэтому он и заставил тебя примчаться в разгар съемок.
Алекс вернулся к кровати.
— Я не знаю, что сказать.
— Это не ново, — Меган снова едва уловимо улыбнулась. — Пламенные речи не твой конек. Но тебе точно придется поговорить с ней после таких новостей. «Не собираюсь уходить», боже!
Меган перевела дух.
— Алекс, я борюсь с болезнью два года. Это время измотало меня. Она выигрывает по всем фронтам. Это мой последний шанс обыграть ее.
— Но ты говоришь о самоубийстве.
— Легальном самоубийстве. Разве случится чудо и опухоль в мозге рассосется? Ты веришь в чудеса, Алекс?
— Нет.
— Я тем более. Это будет лучше, чем скончаться в больнице, опоенной морфием и транквилизаторами. Я попрошу докторов сказать журналистам, что я задохнулась во время минета.
— Меган!… Мне поехать с тобой?
— Точно нет.
— Почему?
— Потому что тогда тебе придется играть роль безутешного вдовца. К черту этот театр одного актера, Алекс! Я и без того не рада, что мы затеяли эту игру. Из-за нее ты можешь потерять женщину, которую любишь.
Алекс промолчал.
— Ты не стал спорить, — заметила Меган.
— Я вообще ничего не сказал.
— Иногда и молчания достаточно. Позвони ей сейчас же, объясни правду.
— Я вернусь и расскажу. Такие вещи не сообщают по телефону. Эй, я здесь со своей женой, договариваюсь о том, как быстро и безболезненно стать вдовцом.
Меган вздохнула.
— Тоже верно. Но у меня плохое предчувствие, очень плохое… Эта стюардесса… — Меган взяла газету в руки. Вгляделась в снимок, снятый на телефон украдкой, а потом увеличенный до ужасающих размеров. Их все равно нельзя было не узнать. — Ты тут такой счастливый.
— Там нельзя разглядеть этого, — хмуро отозвался Алекс.
— Ага. И по твоим смс-кам я тоже не поняла этого. Прекрати обманывать себя. Не теряй время. Поверь мне, это не пустые слова.
Он коснулся ее руки. Кожа была сухой, как пергамент.
— Меган, мне так жаль.
— Знаю. Я тебя никогда не забуду. Спасибо за верность, Алекс. За поддержку. Теперь иди, а то я разрыдаюсь.
— Я прилетел на два дня.
— Так поменяй чертов билет! — взорвалась его жена. — Ты потеряешь ее, помяни мое слово!
Алекс нехотя потянулся к телефону. Включил его. Смс-ки и сообщения на автоответчик посыпались лавиной. Ему хватило прослушать лишь несколько.
После он отшвырнул телефон в стену. Тот разлетелся на мелкие кусочки. Меган даже не вздрогнула.