Жасмин Майер - Дракон в моей постели

Спустя почти четыре дня с автобуса в Лос-Анджелесе я сходила и вовсе с улыбкой до ушей. Меня пригласили на собеседование.

Оставалось найти жилье.

Обдумывая еще вместе с Ваней наше путешествие по Штатам, я уже тогда озадачилась поиском недорогого жилья в Городе Ангелов. Как и планировала, после съемок во Флориде, я собиралась переехать поближе к Голливудским холмам.

Холмы оказались далеко. Но уже тогда я сохранила в телефоне несколько контактов, и теперь только набрала их. И каково же было мое удивление, когда в одном из мотелей мне сказали, что очень мне рады и что мистер давно ожидает моего прибытия.

У меня глаза на лоб полезли.

Я попросила соединить меня с номером. Раздались гудки. А потом до боли знакомый голос с ужаснейшим русским акцентом спросил:

— Ху из зис?

Через полчаса я вышла из такси на тротуар возле мотеля «Утренняя звезда». Ваня бросился мне навстречу, обнял, взвалил оба чемодана на себя, отрицая помощь работника отеля.

Втащил мои вещи в номер.

Я ждала объяснений.

Мой муж утер пот со лба, улыбнулся мне. Я глядела на него и не понимала, что я вообще нашла в этом человеке и неужели, собиралась прожить с ним весь остаток жизни.

— Наконец-то можно говорить на русском! — сказал мне муж.

— Что ты здесь делаешь?

— Ну, у меня ведь осталась виза. Я восстановил паспорт, подтвердил визу и вот я здесь, чтобы поддержать тебя.

— А Ленка?

Ваня скривился.

— Это ошибка. Давай начнем сначала.

Я представила на миг, как он стоит возле меня раздетым с этим красным членом на перевес, который шатается из стороны в сторону. И расхохоталась.

Ваня не понял, что смешного он сказал.

Я сказала, что мне нужно принять душ, привести себя в порядок и срочно бежать на собеседование. Крикнула из душа, как давно он здесь и что видел и чем занимался.

Ладно, решила я, пусть отдохнет человек, мир увидит, в конце концов. Чего я такая злыдня.

Ваня сказал, что смотрит с балкона на машины, тут полно красивых и редких тачек. И еще плохо, что в номере нет русского канала, хотя на рецепции ему обещали.

Я как была так и вышла из душа. Даже без полотенца.

Я просто не могла поверить в его слова.

— Машины? Телевизор?

У него странно заблестели глаза, он надвинулся на меня. Я оттолкнула руки и закрылась в ванной, высушила волосы, обмоталась полотенцем, вышла одеваться.

Он сидел на кровати и смотрел украинский канал.

— Зачем ты сюда приехал? — снова спросила я.

— Чтобы начать с тобой все заново, — насупившись, ответил он. — А ты я вижу, опять ставишь работу выше меня.

Ну да, это работа виновата.

Я оделась и ушла. Если останется время после, нужно срочно подыскать другое жилье и быстро. Очень быстро. Я не буду оставаться рядом с ним ночью.

По дороге в офис Дэвида Ройса я набрала российское консульство и узнала то, что меня интересовало. Подать заявление на развод мы могли и здесь, учитывая, что делить нам было нечего. Это была хорошая новость. Но я впервые подумала, что если для меня развод был делом уже вчерашним, Ваня может искренне удивиться моему решению оставить его. И наверное, в этом он опять будет винить мою работу.

Самого Ройса я не увидела. Он была на съемках.

Мы мило поболтали с его помощником, обсудили перспективы и то, что Ройс хочет от фильмов, которые он берет в работу. Мне сказали, что мне очень повезло и только рекомендации Кевина помогли Ройсу обратить внимание на мой сценарий. И так далее, и тому подобное. Я ждала каких-то прямых указаний, фраз, действий, но все было обтекаемо, условно и при этом непередаваемо вежливо.

Так дела и делались в Америке. Тут даже отказывали с улыбкой.

Я вернулась в мотель раньше, чем планировала. И застала мужа за действием, которое раньше умилило бы меня невероятно. Он распаковал мой чемодан и развесил чистые вещи в шкафу.

Но как только я вошла, то увидела на кровати «Пантеру». Ваня стоял в углу номера со скрещенными на груди руками.

— Что это? — спросил он.

— А есть другие варианты, что это может быть?

Выкатила чемодан и стала собирать вещи обратно, срывая их с вешалок.

— Это отвратительно! — сообщил мне муж.

Отвратительно сидеть в номере за тридевять земель от родины и вести жизнь кастрированного кота, вот что отвратительно.

И тогда он сказал фразу, которая совершенно точно выбила у меня почву из-под ног. А еще поселила не самое хорошее чувство в груди.

— Я не позволю, чтобы мать моих детей делала это!

— Каких детей?

— Которых мы заведем в Штатах.

Вот тут мне натурально поплохело.

— Ты для этого приехал? Оплодотворить меня, родить тут быстренько и остаться? Ничего, что я приехала сюда строить карьеру?

Он швырнул мне в лицо газету. Стоило догадаться об этом раньше. Стало быть, не просто так он разбирал мои вещи. Хотел найти следы моего грехопадения, которое было достаточно подробно описано стюардессой в интервью. И нашел.

Я увидела, что в статье куча слов подчеркнуты, а рядом ручкой выведен перевод на русский.

— Похвально, что ты наконец-то решил выучить английский, — сказала я и снова принялась складывать вещи обратно.

— Ты трахалась с ним в туалете! — он аж побагровел.

Я отбросила кофту, подошла к нему ближе и сказала:

— А еще в такси, душе, шкафу, кровати и даже в спортзале.

По тому, как его глаза стали похожи на два разожравшихся колобка, я поняла, что он искренне считал, что это было разовое грехопадение. На пол шишечки.

Нихерашечки, ответила я ему. Все было по-взрослому.

Больше он со мной не говорил. Ушел на балкон, наверное, опять смотрел на машины. Которой у него никогда не будет, если будет сидеть на балконе и только смотреть. Подумать только, он жил здесь неделю до моего приезда. И что? Ничего. Он даже поселился в мотеле, который до этого выбрала я.

Я собрала почти все, но что-то не давало покоя. Я упаковала, конечно, и «Пантеру», но все было не то.

И тогда я поняла. Руки задрожали.

Я проверила один кармашек, второй, третий. Тот, где хранила их в путешествии, но там был только паспорт.

Я вышла на порог балкона.

— Где мои таблетки, Ваня?

Он сидел, не оборачиваясь. Изображал оскорбленную невинность.

— Где мои таблетки?!

Он повернул профиль и усмехнулся.

— В канализации. И я еще хотел от тебя детей, подумать только.

— И так ты решил сообщить мне об этом? Спустить мой запас таблеток в унитаз? Какой же ты придурок.

Я подхватила чемоданы и покатила на выход.

На рецепции мне удивились, сказали, что мистер Воловиц ничего не говорил о том, что мы собираемся съезжать. Я сказала, что уезжаю одна и попросила вызвать мне такси.

— Мисс? — спросил консьерж. — Вам тут записка.

Алекс, подумала я, пусть это будет от Алекса.

Но нет.

«Привет Ирэн! Я остановился в «Шерантоне», на Сансет-Бульваре. Приходил сюда к твоему мужу, но он сказал, что ты еще не приехала. Он был не совсем любезен, так что я решил оставить записку у портье. Надеюсь, ты навестишь меня.

Папа».

Конечно, навещу, папа. Прямо сейчас. Вот так сюрприз. Надеюсь, хоть этот приятный.

Я села в такси и сказала:

— «Шерантон», пожалуйста.

Нужно срочно найти гинеколога и записаться на прием. Нужно выпить первую таблетку в первый день месячных. Иначе на земле развернется мой личный филиал ада.

Папы в номере не оказалось. А снимать отдельный номер в «Шерантоне» я не могла себе позволить, учитывая внезапные траты и то, сколько их могло быть еще. Я осталась ждать его в холле. А пока написала Дженни о том, как вообще в Штатах ищут гинекологов и как получить рецепты на противозачаточные.

Схема оказалась запутанной. А еще Дженни пользовалась привычными американцам сокращениями медицинской системы, а еще у каждого здесь были страховки и прочая, прочая, прочая. Я перечитывала каждую смс раз по двести и ничего не понимала.

Мне нужен кто-то русский, кто объяснит мне, что со всем этим делать. А еще я умирала от голода, мне хотелось лечь и не шевелиться. А не сидеть снова, как в автобусе. Еще наворачивались слезы из-за Вани и того, что я вообще-то вернулась с крутейшего собеседования, а этот факт даже не заинтересовал моего бывшего мужа.