Но к вечеру все встало на свои места — заложило нос и запершило горло. Я рухнула в постель и заснула, не дождавшись Алекса. Который, надо отдать ему должное, разбудил меня среди ночи. Я вяло отбивалась, говорила, что у меня нет сил и пусть он даст мне поспать хотя бы теперь, пока у нас нет троих детей. Алекс же открыл настежь окна, сменил мокрое одеяло, которое после меня можно было выжимать, принес воды и велел выпить. И я снова провалилась в яркий сон, в котором я все рожала, и рожала, и рожала одного за другим.
Утром я едва разлепила веки. Алекс сидел рядом на кровати, одетый, со сценарием в руках.
— Привет, солнышко, — он поцеловал меня в лоб. — Жар спал. Уже хорошо.
— Я заболела, Алекс, — прохрипела я. Голос был как у Дарта Вейдера.
Он криво усмехнулся.
— Я заметил, детка. Хочешь пить? Есть?
— Пить.
Он принес мне апельсиновый сок, помог встать и дойти до туалета. Я едва держалась на ногах. Обратно в постель он принес меня на руках. Поцеловал и сказал, что идет тренироваться, а я пока должна поспать. Я думала начать спорить, но заснула быстрее, чем он переоделся в спортивную одежду.
Остаток дня прошел как в тумане. У меня опять поднялась температура, хотя и ниже на этот раз, но яркие сны сносили крышу. Я помню, что вцепилась в руку Алекса и шептала, что-то о том, чтобы он позаботился о наших детях, когда меня не станет.
Алекс накормил меня густым бульоном и после помог переодеться в одну из его футболок.
Лучше стало только к концу второго дня. Разумеется. Закон подлости в действии.
Мы лежали в постели с попкорном, почти беззвучно работал телевизор на противоположной стене. Наши выходные для секса подходили к концу — а от секса они были также далеки, как земля от луны.
— Прости, что заболела так не вовремя, — сказала я.
Алекс улыбнулся уголками губ.
— Как будто есть удачное время для болезней.
В этот миг со стороны балконы раздался громкий всплеск. Я посмотрела на Алекса квадратными глазами.
— Там кто-то купается, — прошептала я.
— Ага. Джейк.
— Ты позвал брата?
— Он доктор, — пожал плечами Алекс.
— Он осматривал меня?
— Без рук, — сразу сказал Алекс. — Просто я… волновался. А других врачей, которые могли бы примчаться среди ночи, я не знаю.
— Он эндокринолог, — улыбнулась я, поглощая вкусный бургер.
— Он учился на, мать его, медицинском почти восемь лет. Зря что ли? — сказал Алекс, отправляя в рот попкорна. — Джейк сказал, что раз я выдернул его из дому, то он хотя бы отдохнет у нас денек и в волю наплавается в бассейне.
Я потянулась и поцеловала его.
— Спасибо. Обо мне еще никто так не заботился.
Алекс ответил на поцелуй.
— Ты уверена, что можешь завтра ехать на свои курсы?
— Думаю, да. Я может быть, даже сейчас способна тебя удивить, только сначала в душ схожу.
Алекс отложил попкорн, глядя на меня потемневшими глазами. Взбил подушки поудобней и сказал:
— Тогда я подожду.
Я покосилась на открытые окна, Джейк все еще плавал в бассейне.
— И окна закрою, — кивнул Алекс. — Они звуконепроницаемые.
Я стянула футболку через голову, оставшись в трусиках, и гордо удалилась демонстрируя стринги.
— Поторопись! — крикнул Алекс.
Вода меня освежила. Как и еда, придала сил, которые вытянула лихорадка. Я вернулась в спальню завернутая в полотенце, лишь слегка подсушив волосы феном, чтобы с них хотя бы не текло.
Алекс усадил меня к себе на колени. Стал ласково целовать, запустив пальцы во влажные волосы. Скользнул губами ниже, к шее, запустил пальцы под полотенце и снял его с меня.
Уложил абсолютно раздетую на спину, развел ноги и навис сверху. Я водила руками по его спине, плечам, наслаждалась их силой и твердостью.
Он ввел в меня один палец, и я застонала.
— Такая влажная. Такая горячая, — выдохнул он. — Ты моя?
— Твоя.
Я выгнулась ему навстречу. Почувствовала его давление. Обхватила ногами его талию и надавила, чтобы он вошел, но он удержался на руках. Все-таки он сильнее меня.
Он дразнился, снова водил членом по киске, заставляя выгибаться ему навстречу. А потом шевельнул бедрами и пронзил меня, одновременно с этим выдохнув:
— Как хорошо. С самого первого раза. Еще в самолете. Я очутился в тебе и понял, что пропал.
Я потянулась к нему, обвила его руками и ногами, прижалась всем телом, чтобы впитать, поглотить его запах и все удовольствие, что он сможет мне дать.
— Я люблю тебя, — прошептала я, отвечая движениям его тела бедрами.
— Тогда почему не выходишь за меня? — выдохнул он.
Я впилась в его губы, его язык проник в мой рот. Мне все еще было мало, мне хотелось быть его целиком. Принадлежать каждой, самой маленькой клеточкой. Быть заполненной только им и навсегда. Он во мне и я отдана ему, и это единственное правильное сочетание в этом мире. В этой Вселенной.
Он работал бедрами, сотрясая кровать. Он вкладывал в движения всю внезапную боль от неожиданного отказа. Он ждал, готовился, убеждал себя, что отказ будет лучшим решением, но, похоже, оказался не готов, что отказ может так глубоко ранить. Мои ответы для отказа были разумны, но не тогда когда он был во мне, когда вел меня к оргазму и настигал его сам.
Тогда все ответы меркли. Тогда разум и логика сдавали под напором всепоглощающей страсти и сгорали в темном пламени любви. Принадлежать ему, отдаваться ему. И никогда не причинять боли.
Я выгнулась, даже под его тяжестью, предчувствуя приближение скорого оргазма. Он отпустил мои губы, позволяя вдохнуть полной грудью.
Кое-что еще держало меня, кое-что еще гасило пламя внутри меня. И я прекрасно знала, что это. Вопрос был задан. И я уже знала ответ.
— Я согласна.
И он ударил, еще и еще, он пришел в движение, словно оживая, и я отдалась ему, на этот раз действительно вся, без остатка, без преград, потому что больше ничего не имело смысла. Служить, отдаваться, ублажать и любить, растворяясь в нем.
Лавина удовольствия обрушилась на меня, заставляя двигать бедрами ему навстречу, кусать его губы и царапать спину. В глазах потемнело, и на миг я оглохла от собственных же криков.
Я с трудом и с задержкой отпустила его, разжав руки и позволяя подняться. Чтобы не взорваться во мне. И впервые я испытала сожаление. В этот миг я была губкой и хотела впитать его всего, до последней капли.
Алекс потянулся за собственной футболкой и вытер меня, потом обнял и притянул к себе. Его сердце, казалось, вот-вот выскочит наружу. Он с трудом переводил дыхание.
Потом, не говоря ни слова, поднялся, подошел к столу и стал что-то искать в ящиках. С находкой вернулся ко мне.
— Не передумала? — шепнул он, проведя языком по моей груди.
— Нет, — улыбнулась я.
Наверное, я напоминала Чеширского кота в этот момент.
Алекс взял мою руку и надел кольцо на безымянный палец. Я почувствовала, как металл несколько секунд холодил кожу, а после нагрелся и стал неотъемлемой частью меня. И моей жизни.
Я подняла руку к глазам, рассматривая россыпь бриллиантов.
— Это другое кольцо? — спросила я неуверенно.
— Ага. То я вернул обратно. Решил взять новое и попытать удачу заново.
И на этот раз ему повезло.
Он откинул волосы с моего плеча и стал целовать обнаженную грудь.
— Хочешь спать? — спросил он. — Вижу, что у тебя глаза закрываются.
— Ужасно, — честно призналась я, с трудом сохраняя глаза распахнутыми.
— Тогда спи, детка, — он подарил мне долгий поцелуй. — А я пойду расскажу Джейку.
— Возьми деньги, — с трудом ворочая языком, сказала я.
— Зачем?
— Он потребует свою ставку обратно.
Следующая неделя пролетела незаметно, а с ней в пятницу на курсах я получила первое тестовое задание — расписать сценарий короткометражки по усвоенным темам. Сценарные лекции посещала уйма людей. Оказалось, легко затеряться в толпе. Никто не обращал на меня внимание. Меня это несказанно радовало, а еще то, что на курсах нашлась веселая русская девушка, тоже из Москвы, со светлой косой в руку толщиной, как у Рапунцель. Приятно было поболтать с кем-то и посмеяться во время кофе-брейков. Да и вернуться снова к русскому языку было неожиданно приятно.