– Так что же тебя остановило?
Его брови от удивления поползли вверх.
– Уж не означает ли это, что ты тоже меня хочешь?
– Я и сама не знаю. Возможно. В твоем присутствии мне вообще изменяет способность рассуждать здраво, – призналась она, растирая пальцами лоб. Она слишком устала за этот день, чтобы деликатничать или пытаться утверждать, что остановила бы Лукаса, попытайся он овладеть ею в тот вечер. Даже несмотря на всю свою обиду и гнев. – Полагаю, мне остается лишь поблагодарить тебя за то, что ты проявил благородство и не воспользовался своим преимуществом.
– Никто и никогда не осмелится воспользоваться своим преимуществом, если имеет дело с тобой, Тесс, – ответил Лукас с едва заметной улыбкой.
Она подозрительно прищурилась, решая, воспринимать ли эти слова как комплимент или как издевку.
– Я пытаюсь объяснить тебе – пусть и не очень внятно, – что экипаж очень быстро пронюхал о существующих между нами разногласиях. Это уже плохо, но будет еще хуже, если они пронюхают, что… между нами возникло что-то еще. Это будет полным крахом для нас обоих.
– Полным крахом, – мрачным эхом откликнулся он. – Не беспокойся. Хотя в последнее время я только и думаю о том, как было бы здорово заняться с тобой любовью, я умею держать в узде свои основные инстинкты.
А как было бы здорово…
– Я рада, что мы все расставили по местам. – Тесса ослепительно улыбнулась, надеясь, что выглядит достаточно хладнокровной. – Полагаю, что, если ты будешь вести себя прилично, я тоже сумею удержаться от нападок на тебя, не буду ни царапаться, ни кусаться.
Достаточно было представить, как это могло бы выглядеть, и у нее перехватило дыхание, а лицо залил румянец. Лукавый голос где-то в глубине сознания нашептывал: «Ты боишься его оцарапать? Совсем немножко, всего один раз…»
Молчание накрыло каюту душным одеялом, слышно было только, как ярится над гаванью ветер, кидая «Талисин» с борта на борт. Под непроницаемым взглядом Лукаса Тесса поджала ноги, но через минуту выпрямила их вновь. Лукас аккуратно сложил руки ладонь к ладони.
– Это все, что ты хотела мне сказать?
– В общем, да… Ну, есть еще кое-что. – Она снова прикипела взглядом к его белоснежному воротнику, стянутому тугим ровным узлом галстука.
– У меня пятно на груди? – спросил он, посмотрев на себя и снова на нее. – Ты все время ешь взглядом мою рубашку.
– Почему ты всегда застегнут на все пуговицы?
– Я капитан этого судна. – Его взгляд был холодным и непроницаемым. – И мне по чину полагается выглядеть прилично.
– Лукас, на судне все спят, а в этой каюте никого нет, кроме меня! Или ты и передо мной стараешься держать марку? Корчить из себя этакое недреманное око, у которого все под контролем?
Тесса не удивилась, не получив ответа на свою колкость. Она встала, пересекла свободное пространство и уселась прямо на стол, не спуская глаз с его замкнутой физиономии. Вблизи стало видно, как часто бьется жилка у него на скуле.
Эта незначительная деталь сказала ей так много, что у Тессы вырвался взволнованный долгий вздох.
– Ну, значит, кому-то придется объяснить тебе, что даже капитану полагается время от времени расслабляться. И уж коль скоро ты так уважаешь мою откровенность, то пусть этим человеком буду я.
– Тесса, я вовсе не…
– По мнению экипажа, ты слишком заносишься и считаешь ниже своего достоинства общаться с подчиненными. И это еще самое безобидное из того, что о тебе говорят. Что ты пытаешься этим доказать? – Она ткнула пальцем в злополучный узел на галстуке. – Перестань изображать из себя какого-то чертова супермена! Никто не потеряет к тебе уважения, если ты иногда позволишь себе развязать галстук или расстегнуть воротник рубашки!
В его глазах вспыхнул гнев. Ну что ж, если он так реагирует на правду, пусть пеняет на себя! Тесса схватилась за проклятый галстук. Это был ярко-синий шелк, податливый и мягкий, а не то убожество из полистирола, которое выдала им компания вместе с офицерской формой.
Когда она снова посмотрела на Лукаса, гневное выражение уже исчезло. Его лицо смягчилось, и теперь на нем читалась усталость – или же ожидание.
– Расслабиться должен уметь любой человек. И даже такой занудный и подозрительный тип, как ты, – приговаривала Тесса, дергая и теребя упрямый узел. – Просто ослабь его немного, вот так. Потом пропусти верхнюю пуговицу через петлю, и…
Прикосновение к горячей коже и колкой щетине на шее, отросшей за день, напрочь лишило ее дара речи. Прошло немало времени, прежде чем она собралась с духом и заикаясь продолжила:
– …и разве теперь ты не чувствуешь себя намного лучше? – Ее пальцы как бы непроизвольно задержались у него на шее.
– Это просто чертовски хорошо, – выдохнул он, не спуская с нее глаз.
Древний как мир женский инстинкт подсказал Тессе, что он намекает на кое-что гораздо ниже шеи. Этот же инстинкт заставил ее отступить, но Лукас удержал ее, грубо схватив за руку.
Тесса подняла глаза от их сцепленных рук и наткнулась на горящий от возбуждения голодный взгляд. В его золотисто-карих глазах бушевала настоящая буря: удивление сменялось гневом, пока откровенная, животная похоть не поглотила все остальное.
Тесса с запоздалым испугом подумала о том, что она натворила. Одной несчастной пуговицы оказалось достаточно, чтобы выпустить на свободу зверя, таившегося под непроницаемой маской.
– Твои губы, Тесса, твердят мне одно, – вкрадчиво произнес он, – а твои глаза и руки утверждают совершенно иное, и мне не нравятся эти игры!
Лукас стоял всего в какой-то паре дюймов от нее – высокий, широкоплечий, излучавший несомненную угрозу. Он отпустил руку Тессы, но не спешил отступать. И она тоже не могла заставить себя повернуться и уйти. Их словно соединил воедино невидимый кокон неутоленной страсти, столь жгучей и сильной, что бесполезно было отрицать ее существование.
– Это не игра. – Пряча от него глаза, Тесса непослушными пальцами стала развязывать узел на галстуке, стараясь не потерять сознание при виде того, как тяжко вздымается его грудь.
Медленно, с легким покорным шелестом узел распустился, и Тесса наконец-то кинула опостылевший галстук на стол.
– Вот так, – прошептала она. – Это было не так уж и сложно, правда?
– Какого черта ты надо мной издеваешься? Ведь всего пять минут назад ты убеждала меня, что не желаешь, чтобы произошло нечто подобное!
– Разве я сказала, что не хочу, чтобы это произошло? Я сказала, что это будет полным крахом. – Ее руки бессильно повисли. – Проблема заключается в том, что у меня не хватает сил справиться с искушением. Я знаю, что это не доведет меня до добра, но все равно хочу быть с тобой.
Снаружи ветер выл по-прежнему, и дождь барабанил по крыше как заведенный.
Лукас подался вперед, и этого было достаточно, чтобы внутри у нее все растаяло от желания. Она снова положила ладони ему на грудь, восхищаясь этим огромным, мощным телом. Трясущимися от нетерпения пальцами Тесса расстегивала пуговицы у него на рубашке. На полпути он накрыл ее руки своими и сказал:
– Только давай играть в открытую, Тесса. Я хочу взять тебя, не сходя с этого места, прямо на столе. – Их взгляды встретились. На дне его расширенных зрачков пульсировал неистовый, звериный голод. – Но мне нужно знать, чего ты хочешь от меня.
– Негодяй! – прошептала она, но прозвучало это как ласка, а не как ругательство. – Тот Лукас, которого я помню, никогда не задумывался над такими мелочами!
– С тех пор он получил кое-какие уроки. А теперь ответь на мой вопрос. Если это простая интрижка на одну ночь – пусть будет так. Если ты идешь на это, чтобы раз и навсегда избавиться от наваждения, – я тоже согласен. Но я должен знать правду.
Тесса вздохнула и почувствовала, что больше не в силах терпеть. Она все еще теребила последнюю нерасстегнутую пуговицу. Карауля каждое его движение, она распахнула рубашку и добралась наконец до тела. Лукас судорожно стиснул зубы и зажмурился.
– Полагаю, я хочу того, что у нас когда-то было, – призналась она. – Я хочу вернуть все, что ты отнял у меня, исчезнув из моей жизни.
Тесса уверенно расправилась с последней пуговицей, и Лукас больше не делал попыток ее остановить – даже когда она вытащила полы рубашки из брюк.
Тонкая майка в обтяжку не скрывала ни могучих мускулов, ни гладкой горячей кожи. Она провела пальцами по его плечам, наслаждаясь знакомым ощущением близости. Несмотря на отчаянные попытки забыть этого человека, ее пальцы, ее чувства, ее сердце помнили все до мелочей.