Регина Грез - Древний Рим. Имена удовольствий

— У меня есть подарок, Наталия. Пусть он охраняет тебя и нашего сына от злых духов и дурного глаза.

На моей руке отказался золотой браслет филигранной работы, застежки представляли собой две львиные головы, обращенные друг к другу, с глазами из маленьких изумрудов. Гай знал, что мне нравятся эти камни, у меня уже есть серьги и колье — подарок супруга на нашу свадьбу. Теперь этот прекрасный браслет…

— Спасибо, Гай! Чудесный подарок.

— Ты родила мне сына. Продолжила меня в нем и никакие подарки не сравнятся с моей благодарностью тебе, женщина.

Каррон встал на колени перед постелью и поцеловал мою, все еще дрожащую ладонь. Вот когда начинаешь чувствовать себя Богиней…

А через месяц я получила еще один странный дар. Мы с Марком отдыхали в саду на качелях, когда Артик передал мне маленький сверток.

— Что это?

— Там горбун у ворот, сказал, чтобы я отнес это тебе, Госпожа.

Кромих недоверчиво склонил голову набок и прищурился.

— Не трогай, я сам.

— Но подожди, я хочу знать… Кто мог послал такое? О-о! Это чья-то шутка, наверно, Оливия, передает привет!

На темной ладони Кромиха лежал бронзовый фаллос на кожаном шнурке. Нубиец вскинул брови и одобрительно поцокал языком.

— Дай-ка сюда! И не смей говорить господину! Слышишь, ему не понравится, Гай станет ворчать!

— Ничего не скажу, но велю удвоить охрану дома!

Мы посмотрели в глаза друг другу и, кажется, поняли все без слов. Потом Кромих отошел от нас, а я сжала маленький амулетик в руке и возблагодарила Богов. За то, что когда-то спасли мне жизнь, за то, что вернули мне Гая, за моего дорогого сына и мир в наших пенатах.

А еще я была рада, что мужчине с карими глазами все-таки удалось выжить на той войне за свободу. На обороте амулетика были выбиты какие-то слова по латыни. Carpe diem — Лови день.

— О, Элиав, приветствую! Так хорошо, что ты навестил меня сегодня. Скажи, что могут означать слова — «Лови день», если они выбиты на статуэтке или написаны над рисунком.

— Это слова Горация, Госпожа: «Лови день, радуйся каждому мгновению жизни, ибо оно неповторимо! Не печалься о прошлом, не заботься о будущем, живи в настоящем и познаешь счастье».

Так я и поступлю. А сейчас передам уснувшего сына служанке, пусть отнесет Марка в колыбель. У меня есть немного свободного времени, и я с удовольствием продолжу свои записи, тем более, что их накопилось уже на солидный роман.

Я считаю, что у моей книги будет немало поклонников, ведь жанр откровенных любовных историй здесь пока не очень распространен, в отличие от любопытных рисунков и граффити. Конечно, некоторые аспекты моей биографии я благоразумно утаю, но смело напишу, что свою книгу посвящаю одному синеглазому брюнету, покорившему мое сердце:

Я увековечу тебя, Любимый,

Прости, Дорогой, что не в бронзе.

Я увековечу тебя, Любимый,

В пока что не изданной прозе.

И в стихах тебя увековечу я -

В одах и в едких пасквилях,

С утра и до позднего вечера

На рифмы себя растаскивая.

А ты же, всегда критикующий,

Нрав не кроткий мой, не овечий,

В детях и внуках будущих -

Ты меня уже увековечил.

И еще одно римское высказывание так понравилось мне, что я написала его крупными буквами над пологом нашей постели:

Amor omnia vincit Любовь выше всего

Я согласна.

(Рассказ юного Стратия)

Я считаю, что мне повезло в жизни. Да, я раб, но господин хорошо обращается со мной и никогда не наказывает очень уж сильно. А те затрещины и оплеухи, что я порой получаю, я вполне заслужил, надо быть расторопней и гораздо лучше угождать моему доброму хозяину.

Раньше Господин Закий тоже был рабом, и не просто каким-то каменотесом или уборщиком, а настоящим гладиатором и заслужил свободу многочисленными победами на арене. Потом Закий сам основал школу, куда собрал всех лучших свободных бойцов и подготовленных рабов, чтобы они могли хорошо тренироваться и выступать за большие деньги. Закия ценят даже в Риме, Помпеях и Остии. Везде знают, что его гладиаторы могут показать красивые поединки и умереть достойно, если так будет угодно богам.

А у меня теперь появился еще один хозяин, и он относится ко мне даже гораздо добрее, делится едой и частенько шутит. Этот человек родом из тех же земель, что и господин Закий и, кажется, тоже был рабом, но ему подарили свободу. Он пришел к нам три месяца назад со стороны Казилина и был весь изранен, похоже, на него напали разбойники, отобрали кошель с деньгами и жестоко избили. После восстания рабов на дорогах было неспокойно. Наверно, врагов было слишком много, потому что этот человек очень сильный и вполне мог бы себя защитить. Он не сказал нам своего имени, но все зовут его Волк. Так распорядился Закий. Они очень подружились, потому что оказались соплеменниками.

Закий велел мне прислуживать Волку, и я даже боялся его поначалу, но потом понял, что он не злой, хотя лицо у него всегда мрачное и суровое. Я думал, он будет бить меня за малую провинность, и старался изо-всех сил не злить его, а ведь мне приходилось перевязывать его раны и смазывать их бальзамом, что приготовил наш Алиф — лекарь.

Но Волк быстро поправлялся и вскоре смог хорошо держать в руке меч. О, господин Закий был очень удивлен, когда увидел, как умело его новый знакомый обращается с клинком. Он тотчас сам взял фракийскую изогнутую «сику» и попросил Волка показать все свое мастерство. И даже одной левой рукой Волк заставил хозяина попотеть, топчась на плитках дворика. Выяснилось, что чужак — отличный воин и был гладиатором, хозяин его сразу зауважал.

Когда Фракиец поправился, Закий сделал его своим помощником, советовался с ним во всем и очень выделял среди прочих слуг. Мне тоже стало жить спокойнее, потому что теперь я много времени проводил с Волком, и он пару раз заступался за меня перед Главным Хозяином. Я мал ростом и телом слаб, вряд ли из меня получится хороший боец, но я умею все слушать и запоминать, а потом пересказывать другим и еще я отлично чищу одежду и навожу порядок в комнате. Я стараюсь быть полезен Волку, потому что он меня защищает. Однажды раб — сард стал задирать меня и даже больно ухватил ухо, но Волк поднял парня за шиворот и хорошенько встряхнул, так что теперь никто не пытается ко мне лезть. Я рад. Хорошо иметь таких добрых хозяев.

Я уже говорил, что Закий ценит Волка и хочет, чтобы ему у нас жилось хорошо, он даже предлагал ему любую рабыню на выбор, ну, всем мужчинам бывает нужна женщина, я же знаю. Только Волк отказался, потому что ему одна уже нравилась и ничего доброго из этого не вышло.

Я так и подозреваю, что от женщин одни неприятности и, конечно, когда вырасту, связываться с ними не буду. Если так можно. Я сказал об этом Волку, а он стал смеяться и похлопал меня по плечу. Он еще пояснил, что женщины — это радость, даже если и боль. Это было непонятно. Волк тогда стал грустный и добавил, что не может забыть женщину со светлыми волосами и белой кожей, а еще у нее голубые глаза, как небо, и взгляд царицы. Ну, ясно, царицу я бы тоже не забыл!

Мне очень хотелось помочь своему новому хозяину и я нарочно обежал всех молодых девушек в нашей усадьбе. Ни у кого не было светлых волос, а смотрели они сердито или испуганно. Где бы найти царицу для моего славного Волка… Правда, скоро появилась у нас тут одна, что даже очень подходила под описание, но она была очень странная и вела себя дико.

А вообще, мы жили все дружно, пока в доме не поселилась эта новая девчонка. И кто знает, откуда она свалилась на мою голову, да — да, именно на мою! Если бы я тогда представлял, какой у нее скверный характер и как она будет дразнить моего хозяина, ни за что бы ее не привел к нам из леса.

Она, видите ли, заблудилась! А я оказался на ее пути и показал дорогу до усадьбы Закия. Девчонка назвалась Юлией, прямо как важная госпожа, и поначалу казалась добренькой, что мне даже понравилась. Ласково разговаривала со мной, сказала, что очень рада меня видеть. Глазищи у нее точно огромные и прозрачные, как камешек на перстне у Господина.

Юлия была так удивлена, таращилась по сторонам и даже рот открывала, как рыба. А потом начала задавать глупые вопросы, что это у нас за страна и где полицейский участок. Еще и год не знает, точно совсем маленькая, нет, наверно, у нее какая-то болезнь с головой и ее выгнали из дома, вот она и бродила по лесу. Эх, надо было ее там и оставить!