Пенни Винченци - Другая женщина

- Гарриет, я думаю, нам надо поговорить, - услышала она голос отца.

- Нет, - ответила она резко, - я так не считаю. У меня для этого просто нет времени. Я принесла вам чай. К сожалению, он уже остыл.

Она поставила поднос на траву и, повернувшись, быстро зашагала к дому, удивляясь, почему ее так больно поразило открытие, что у ее отца есть любовница, пусть это даже и лучшая подруга ее матери; почему она, взрослая, опытная женщина так переживает из-за этого? Ответ пришел сам собой и был чрезвычайно прост: через все свое детство она пронесла уверенность в том, что ее родители любят друг друга, преданы друг другу, и вдруг такое внезапное открытие. Но даже не в этом главное - главное в том, что Тео был в курсе всех их дел и ни словом не обмолвился ей об этом.

Казалось, белый свет померк, в кухне было сумеречно. Наверное, уже темнеет. Она посмотрела на часы, но было еще очень рано. И вдруг она поняла, что это слезы застилают ей глаза. Она со злостью вытерла их, налила себе чаю и села за стол, раздумывая, как ей жить дальше. Взгляд ее упал на белый конверт, прислоненный к тостеру. Она вгляделась в него и узнала аккуратный почерк Крессиды: « Форрестам. Срочно ».

Она осторожно взяла конверт, как будто это было раскаленное железо, повертела его в руках, боясь распечатать. Потом встала, подошла к двери и выглянула наружу.

- Кресс, ты здесь?

Ответа не последовало, да она и не ожидала его услышать. Вернувшись на кухню, она села за стол и с величайшей осторожностью вскрыла конверт. Из него выпал кусочек бумаги. Она подняла его и прочитала:

«Мамочка, папочка и Гарриет! Простите меня, если можете. Поверьте, что у меня не было выбора. Я в полной безопасности. Позвоню, когда смогу.

С любовью, Крессида».

- Папа, почему ты разговариваешь со мной таким тоном? - разозлилась Гарриет. - Я же сказала тебе, что этого проклятого письма здесь раньше не было.

Она прекрасно понимала, что отец злится вовсе не из-за письма, а из-за того, что она застала его с Сюзи, но все равно ей было обидно.

- Гарриет, успокойся.

- Прости, - ответила она с таким видом, что было ясно: она не простит его никогда. - Ты себе представить не можешь, как ужасно я себя чувствовала. Словно я увидела привидение.

- Я понимаю.

Джеймс тяжело вздохнул. Он чувствовал себя совершенно разбитым, лишенным способности сочувствовать чужому горю, даже горю Сюзи. Он так устал от всех. Ему хотелось поскорее уйти и заняться каким-нибудь простым, хорошо знакомым ему делом, как, например, поиграть в теннис, покататься на лодке или уж в крайнем случае принять ребенка у какой-нибудь разумной женщины, которая легко рожает и не требует к себе особого внимания. И еще бы хорошо, чтобы рядом стояла медицинская сестра и восхищалась его умелыми действиями. Мысль была настолько смешной, что он невольно улыбнулся.

- Я рада, что ты находишь все смешным, - с раздражением сказала Гарриет.

- Дорогая, я не считаю это смешным. Просто я улыбнулся своим мыслям.

- Не понимаю, как ты можешь улыбаться в такое время. - Сюзи считает, что мы должны сообщить полиции о паспорте. Я думаю, что она права.

- Не понимаю зачем.

- Потому что если Крессида получила дубликат паспорта, то могла улететь и за границу. Это же яснее ясного.

- Да, да, ты совершенно права, - сказал Джеймс. - Он выглядел совершенно потерянным. - Я обязательно позвоню им немного позже. Давайте сначала разберемся с письмом.

- Совершенно очевидно, - бодро начала Сюзи, - что кто-то подложил его. Не могло же оно появиться само. Кто-то вошел в дом и положил его на стол. На нем есть дата, Гарриет?

- Нет, но я поняла, что оно написано сегодня.

- Но ведь не исключено, что и вчера?

- Я просто не могу в это поверить, - сказал Джеймс. - Не могла же она все заранее спланировать? Это было бы просто жестоко.

- А я считаю, что могла, - твердо сказала Гарриет. - Она взяла с собой свое свадебное платье, получила новый паспорт. Все было хорошо организовано.

- Возможно, возможно, - ответил Джеймс. - Просто мне невыносима сама мысль, что она могла все спланировать. Потом я вспомнил слова Оливера, которые сейчас мне кажутся странными.

- А что он сказал? - спросила Гарриет почти грубо. - И почему ты нам ничего не рассказал?

- Откровенно говоря, я просто не придал этому значения. Кажется, он сказал: «Не могла же она в самом деле убежать», - или что-то в этом роде.

- Джеймс, почему же ты не придал этому значения? - с удивлением спросила Сюзи. - Почему ты не рассказал нам? Если Оливер знает…

- Сюзи, Оливер ничего не знает. Ты думаешь, я не рассказал бы вам, знай он что-нибудь? Просто он сказал мне, что дня три или четыре назад она очень нервничала и говорила, что ей хочется убежать куда глаза глядят. Просто она была очень напугана. Это все, что он сказал. Не думаю, что найдется много невест, которые хотят убежать накануне своей свадьбы.

Джеймс надеялся, что его слова прозвучали убедительно. Он и сам сейчас не понимал, почему не расспросил Оливера поподробнее, хотя, тот, кажется, был не в том состоянии, чтобы отвечать на вопросы.

- Мне почему-то кажется, - сказала Сюзи, поднимая голову от письма, - что она действовала под нажимом. Кто-то заставил ее убежать.

- Значит, она все-таки убежала! - возмутилась Гарриет. - Чудесно! Она верна себе в своих поступках.

- Дорогая, почему ты говоришь о ней так враждебно? Ты раньше никогда не отзывалась так о Крессиде.

- Раньше я все держала в себе. Да к тому же мне раньше не давали возможности высказаться. Меня просто отсылали из комнаты, а потом и вообще отправили в школу. - Она говорила тоном маленькой обиженной девочки, да и вид у нее был такой же: бледная, с испуганными, полными отчаяния глазами.

- Гарриет, как ты можешь такое говорить?

- Сейчас это не имеет никакого значения. - Она вяло махнула рукой. - Эти разговоры нас никуда не приведут. Мне надо выпить.

- Не рано ли для выпивки? - спросил Джеймс, посмотрев на часы. - Сейчас только начало шестого. Господи, Крессида отсутствует уже целых двенадцать часов!

- Плевать, что рано! - ответила Гарриет. - Если сам не пьешь, то не запрещай этого другим. - Она направилась к холодильнику. - Сюзи, выпьешь вина?

- Пожалуй, выпью, - ответила Сюзи.

Гарриет налила два стакана вина и протянула один Сюзи. Они стояли, потягивая вино, и чувствовали себя неловко.

- Чудесное вино! - сказала Сюзи.

- Ты находишь? - спросила Гарриет. - Мне тоже оно кажется вкусным и немного терпким.

Джеймс посмотрел на их смущенные лица и невольно рассмеялся.

- Тебе все кажется смешным! - с раздражением заметила Гарриет.

- Ну разве это не смешно? Исчезнувшая невеста, банкет на триста человек, который пришлось отменить, увядшие цветы, полиция, поднятая на ноги, письмо, появившееся неизвестно откуда, а вы стоите и обсуждаете достоинства калифорнийского вина!

- Можем пообсуждать что-нибудь другое, - сказала Гарриет.

- Послушай, Гарриет, - начала Сюзи, - мне бы хотелось… ну… ты видела меня с твоим отцом… это совсем не то, что ты думаешь.

- Сюзи, пожалуйста, я не такая уж глупая. Я все прекрасно понимаю. Давай не будем говорить на эту тему. Нам нужно решить, что делать с запиской. Мы будем звонить в полицию? Или, может, сами выясним, кто принес это письмо? Не можем же мы сидеть сложа руки и пить вино.

- Это была твоя идея - выпить, - заметил Джеймс.

- Ради Бога, папа, давай не…

В это время открылась дверь, и в комнату вошла Мэгги. Она была очень бледной, с растрепанными волосами, но на ее лице сияла улыбка.

- Я только что проснулась, - сказала она, - и чувствую себя гораздо лучше. Есть какие-нибудь новости?

Гарриет и Сюзи молча посмотрели на Джеймса.

- Что? Что случилось? - встревоженно спросила Мэгги.

- Ничего особенного, - ответил он. - Его первым порывом было спрятать письмо. Он боялся, что у Мэгги снова начнется истерика.

- Кое-что случилось, - сказала Гарриет, презрительно глядя на отца. - Мама, мы получили письмо… От Крессиды. Вот оно.