Диана Килина - ДУ/РА

Не званому попутчику наконец-то удалась эта, вполне простая задача. Я не стал поворачиваться, лишь тихо хмыкнул, когда после неудачной попытки закрыть дверь услышал знакомое:

— Да чтоб тебя…

Илона

— Это я, — крикнул Лазарев с порога, отряхивая капли с ворота пальто.

— Тише ты, разбудишь, — шикнула я, вытирая руки кухонным полотенцем, — Есть будешь?

— Да, не откажусь.

— Как Оля? — спросила, возвращаясь к плите и разливая в предварительно подготовленную тарелку суп, над которым колдовала последний час.

Спасибо, гугл…

— Нормально. Домой очень хочет, — устало ответил Игорь.

— Осталось немного потерпеть, пару дней каких-то.

— Угу, — протянул задумчиво.

Поставив перед ним тарелку и вручив в руки ложку, я с улыбкой смотрела, как родственник пробует мою стряпню. Покосившись на блюдо недоверчиво, он все же попробовал его, состроив удивленную гримасу:

— Ничего так. Быстро учишься.

— Спасибо.

Мое внимание привлек брелок ключей, лежащий на столе. Точнее, лишний брелок — их было два.

— Это ключи от машины Агеева?

— Угу, — снова промычали, жуя.

— А почему они у тебя?

Игорь перестал жевать и поднял взгляд. Захотелось поморщиться — с такой тоской он посмотрел на меня.

— Тимур уезжает из города. Его Гелик надо будет забрать с вокзала.

— Но… У него же подписка?

— Временно разрешили.

На этом разговор закончился. Игорь продолжал есть, украдкой поглядывая на меня; я же молчала и переваривала информацию, уставившись в мраморную столешницу кухонного островка.

Закончив трапезу, Лазарев встал и, похлопав меня по плечу, поставил тарелку в раковину. Включив кофеварку, он повернулся ко мне, скрестив руки на груди.

— Я могу задать тебе один вопрос? — хрипло спросил, смотря на меня исподлобья.

Я кивнула.

— Ты его любишь?

Вместо ответа отвернулась — не смогла выдерживать испытующий взгляд голубых глаз. Прочистила горло, но голос, как назло не шел — в горле встал ком, размером с кулак.

— Ты не мне ответь, — тихо продолжил Игорь, — А себе. Если не любишь — судить не буду. Но, если любишь, то до отправления поезда у тебя есть два часа.

— Куда он поехал? — просипела еле слышно и снова откашлялась.

— К родителям.

— Когда?

— В полчетвертого с Московского вокзала.

Прикусив щеку изнутри — так легче не расплакаться, я посмотрела на Лазарева и покачала головой.

— А как же вы без меня? С кем Артём будет, пока ты в больнице…

— Отмазки, отмазки… — вздохнул Игорь, — С собой буду брать.

— Тебя же не пустят…

— Илона, если надо, я спущусь за Олей в сам ад, — он усмехнулся, выпрямляясь и отворачиваясь к кофеварке, — А тут всего лишь реанимация. Давай, — налив себе кофе, он снова повернулся, делая глоток, — Беги за ним, сестренка. Мы справимся.

Подскочив на ноги, я бросилась к нему, чтобы обнять. Поцеловала в щеку, прошептав: «Спасибо» и выбежала из кухни, догоняемая в спину его небрежным:

— И если заартачится, врежь ему по морде от меня.

Улыбнувшись и расправив плечи, я вышла из дома, судорожно ища в сумочке ключи от машины. Едва тронулась с места, ворота медленно открылись и в окне замаячило мужское лицо, освещаемое широкой улыбкой.

Я гнала, что есть мочи, каждые пять минут смотря на часы.

Только бы успеть…

Подрезав несколько машин на парковке, остановилась практически у входа и, схватив сумку, побежала к кассам, параллельно открывая на телефоне фотографию Тимура.

— Этот мужчина, — запыхавшись выдала в окошко. — Питер-Казань. В каком вагоне он едет?

— Девушка, — протянула кассирша, — Мы не даем такую информацию.

Вывернув сумку наизнанку, я нашла бумажник и выгребла все его содержимое под чистую, запихивая купюры в кассу.

— Пожалуйста, мне очень нужен билет в его вагон и в его купе.

— Отправление через две минуты.

— Пожалуйста!

— Да что с вами будешь делать, — запричитала женщина, выбивая билет, — Держите, двенадцатый вагон, место семнадцать.

— Спасибо, — выдохнула я.

— Нумерация с хвоста поезда! — прокричали в спину.

Я запомнила, и побежала на платформу. Поезд уже тронулся, поэтому я, размахивая билетом в воздухе, другой рукой прижимая к груди сумку с наспех затолкнутым в нее содержимым, орала во все горло:

— Стойте! Подождите!

Проводница двенадцатого вагона спустилась и протянула руку, помогая запрыгнуть. Прислонившись к железной стене, я пыталась отдышаться и протянула билет.

— Приятного пути, — улыбнулись мне, пропуская вперед.

Ноги почти не слушались — дрожали так, что пришлось искать опору. Смотря на номера мест, я прикусила губу и выдохнула, встав перед закрытой дверью нужного. Дернув ручку, поняла, что она не поддается и попробовала еще раз. С двадцатой попытки, я открыла ее и ввалилась внутрь…

Тимур

Моя голова сама повернулась на звук женского голоса, и я уставился на ноги Романовой, в раскорячку расставленные на полу. Выругавшись не совсем литературным словом, она наконец-то захлопнула дверь, одернула куртку и повернулась ко мне.

— Ездила в поезде один раз. Пока поймешь, как они закрываются…

Я часто заморгал, думая, что мне показалось. Но нет, она была здесь, вот прямо здесь — напротив, садясь на соседнюю полку и бросая сумочку на столик между нами. Румяная, запыхавшаяся, непривычно растрепанная и одетая так, словно только что выбежала из дома.

— Привет, — выдохнула шепотом, и опустила взгляд, потирая ладонями джинсы.

— Привет, — машинально ответил я.

— Меня Илона зовут, — она прикусила губу и посмотрела на меня снова, протягивая руку.

Хорошая попытка. Почему бы и нет?

— А меня Тимур, — пожав хрупкую ладошку, потер лицо.

— Приятно познакомиться, Тимур.

— И мне, Илона, — склонив голову набок, я невольно улыбнулся и потянулся вперед, — Куда путь держишь?

— Ищу любимого человека. Может ты видел его — чуть выше меня, на голову, — она махнула над своей макушкой, показывая, — Темные волосы; темные глаза.

— Кажется, не видел. А приметы есть у него? — пришлось незаметно ущипнуть себя, чтобы не рассмеяться.

— У него есть шрам на лице, — пожав плечами, Илона наклонилась и остановилась только когда наши лица оказались на одном уровне. Протянув руку, она провела пальцами над моей бровью и тихо шепнула, — Но, если честно, я его не замечаю.

— И что, сильно любишь? — просипел я.

— Безумно. Только поздно это поняла.

— Может не поздно?

— Может и нет. А ты что думаешь?

Закрыв глаза, я прислонился к ее лбу и обхватил тонкую шею ладонью. Слышал, как она сглотнула, потянувшись к моему лицу и почувствовал теплое дыхание на коже. Прикосновение мягких губ, как перышко, а потом еще одно — уже увереннее.

— Я думаю, — пробормотал я, когда Илона попыталась отстраниться, но я крепче сжал ладонь на ее затылке, — Что лучше поздно, чем никогда.

Иногда мне хочется, чтобы книга была фильмом…

Обычно любое произведение завершается эпилогом — расстановкой точек над «i» и кратким экскурсом в будущее — как сложилась судьба героев через несколько лет.

В этот раз мне не хочется писать его. Не хочется, потому что отпустить героев — полюбившихся и прикипевших намертво к сердцу — не получается. Я бы рассказывала о них дальше, и даже, может быть, написала бы еще один роман, сложись все немного иначе. Но, что выросло — то выросло.

Хочу сказать спасибо вам, мои читатели. Именно благодаря вам я смогла завершить эту книгу — ведь вы так ее ждали. Именно благодаря вам я садилась за работу тогда, когда сил ни на что не оставалось и продолжала проживать жизни героев вместе с ними. Ради вас.

Иногда мне хочется, чтобы книга была фильмом. Я так ее вижу — словно кадры киноленты, картинки с экрана. Вижу героев, города, места, события. И мне так хотелось бы, чтобы в этом фильме во время финальных титров играла одна песня, как нельзя лучше передающая все то, что было написано на десяти авторских листах.