– Расслабься, я скрою все недостатки, ты будешь нимфа! – пробасила Цветкова и уселась за холст.
Галка замерла. Сначала еще, минут пять, художница делала ей какие-то замечания – не напрягать руку, улыбаться поскромнее – чего ж у Галки все пломбы видно? А уже через какое-то время Галка совсем, видимо, прониклась ролью натурщицы, потому что больше замечаний не поступало.
Как Галка ни старалась, но хватило ее только на час. Нет, может быть, она и больше бы вылежала, если бы из-за мольберта вдруг не послышались отчетливые раскаты храпа.
– Простите, Евгения! Цветкова! – сначала робко, а потом все громче и громче напоминала о себе Галка.
Евгения не отвечала, а продолжала бессовестно храпеть! Галка выбралась из кучи сирени, подошла к мольберту и увидела… ну, конечно, госпожа художница, задушив все творческие муки, сладко храпела, уткнувшись носом в палитру. На холсте великой рукой были изображены только два мазка. У Галки даже мелькнула мысль, не продать ли эти мазки в качестве этюда любителям живописи, но… Она не стала мелочиться. Тем более что ее ждали великие дела – ее ждал Семечкин. Правда, он еще об этом не знал.
В домике Семечкин проживал один. Когда к нему ворвалась Галка, он собирался на танцы, во всяком случае, он ходил в трусах и в нежно-голубой рубашке, прилаживая на шею цветастый платок.
– Я вас разгадала! – с ясной улыбкой сразу же сообщила ему Галка. – Я все знаю, вы глубоко творческий человек! И очень жаль, что я уже оставила у… В общем, я сейчас уже без виски, но…
– А у меня есть водка, – немедленно сообщил мужчина, только потом вспомнил, что он без штанов, ойкнул и убежал за занавеску.
Перед Галкой он появился уже в брюках и с бутылкой водки в руках.
– За знакомство? – играл он мохнатыми бровями.
– Конечно-конечно, – кокетливо кивала Галка.
Она ни на минуту не забывала, что ей необходимо охмурить этого художника как можно скорее.
– Наливайте! – скомандовала Галка. – Только мне бы конфеток, у вас нет?
– У меня нет конфет, но есть колбаса! Копченая! – радостно провозгласил Семечкин, и уже через минуту на столе красовалась одноразовая тарелка с бутербродами из толстенных кусков хлеба и тоненьких пластиков колбаски. – Прошу!
– А чаю можно? – мило улыбалась Галка.
– Легко!
Пока Галка пила первую чашечку чая, а вернее – граненый стакан, известный художник уже опрокинул в себя три стопочки водки. Глаза его маслено заблестели, и Галка поняла, что сейчас наступил именно тот, самый важный час соблазнения.
– Вы будете меня писать? – томно промурлыкала она.
– Да! – рявкнул в ответ Семечкин. – Непременно!
– Нимфой? – поиграла бровками Галка.
– Да хрен с ним, могу и так!
– Ну тогда я готова.
Галка собралась затейливо скинуть кофту, а потом так же вычурно освободиться от юбки, но не успела – на нее тут же накинулся Семечкин, повалил ее прямо на пол и стал мокрыми губами шарить по ее шее. Причем руки шарили чуть ниже.
– Да вы сдурели, что ли?! – мощным толчком сбросила с себя мужчину Галка. – Я понимаю, что прекрасна, но нельзя ж так! Вы же художник! Держите себя в руках!! Прям, ваапще!
– Не понял, – обескураженно сел возле дамы Семечкин. – А чего ты тогда пришла-то? И это платье, эту свою кофту снимать-то решила?
– Как, в смысле, чего? – вытаращилась Галка. – Я ж вас спросила – вы меня писать будете?
– Как это – вас писать? – мотал башкой Семечкин.
– Обыкновенно! Вы ж художник?
– Нет, я писатель, начинающий, – пояснял мужчина. – Очень интересная профессия, только безденежная. Но очень скоро я стану известным, и вот тогда! Тогда у меня деньги будут просто со всех щелей торчать!
– Погоди-ка, – размышляла Галка. – Писатель…
– Ну да, творческая личность.
– Блин, вон оно как… творческая личность. Ну точно, – с сожалением покачала головой Галка, поднялась и начала заново застегиваться.
– Но для вдохновения! Для вдохновения вы мне, как муза, очень даже подходите! – запыхтел писатель и снова полез к Галке. Теперь он уже действовал настойчивее. Но и Галка была не лыком шита. Она все же извернулась, даже какой-то болевой прием новый придумала, но вырвалась из цепких лап Семечкина и понеслась – нет, не домой, а прямиком к Ларисе.
– Вот что! – с порога заявила она той. – Ваш этот сумасшедший писатель меня чуть не изнасиловал! И я настаиваю…
– Та-ак, вы его вычислили, да? – вздохнула Лариса. – Конкурс придется отменять, завтра выгоняем Семечкина. И устраиваем танцы. По традиции.
– Ага, – поняла Галка. – Ну, дескать, мы не слишком и печалимся, да?
– Нет! – сверкнула глазами Лариса. – Дескать, жизнь продолжается! И шоу тоже! И Цветкову придется убирать…
– Да убирайте вы кого хотите! – потеряла терпение Галка. – Только дайте мне отпуск домой. Мне же надо подготовиться к конкурсу красоты! Завтра уже конкурс, а у меня и надеть нечего!
– Конкурс будет послезавтра, завтра выгоняем, точнее, провожаем Семечкина! – сурово отрезала Лариса. – Так что чего-нибудь придумаете.
– Ничего я не буду придумывать! – метала молнии Галка. – Если уберете и этих двух, меня тогда точно заживо съедят! Это ж я третью пару выгоняю! Отпускайте домой! А то я сама раскроюсь! И Зойку нашу раскрою! И тогда – плакал ваш проект!
– Погодите, погодите, но…
– Никаких «но»! Отпускаете?
– Да катитесь вы, куда хотите! – не выдержала Лариса. – Только завтра утром, чтоб здесь была! Как штык!
– Вот так она себе и выбила отпуск на один вечер, – пояснила Зойка. – А уж я так – паровозиком.
– А меня нельзя было с собой взять, паровозиком? – надулась Ася.
– Тебя нельзя, – покачала головой Зойка. – Я, конечно, могу чего не понимать, но мне кажется, Лариса отчего-то на тебя уж какая-то больно не ласковая.
– Да больно мне нужна ее ласка, – фыркнула Ася. – Грымза!
– Ася, ну не расстраивайся ты так, – пыталась успокоить подругу Галка. – Вон Зойка тебе сотовый телефончик подарит. Зой, подари Аське телефон, чего она, как Агафья Лыкова, – без цивилизации совсем!
– Да мне не жалко, бери, – полезла в необъятную грудь Зойка и вытащила три телефона. – Погоди, это мой самый важный, этот рабочий, а вот этот бери, там на счету еще тридцать рублей, а вон подзарядка.
– Да я не сильно и расстраиваюсь, – пожала плечами Ася, но телефон взяла. Пригодится.
– Зой, я сейчас к стилисту, и едем, хорошо? – торопливо прощебетала Галка и унеслась.
Ася повернулась к Зойке.
– Зой, а как же? Она сейчас приедет неожиданно, а там, у них дома, может быть, уже твоя Лиза командует?
– Так вот я почему и еду, – вздохнула Зойка. – Никак до Лизки дозвониться не могу. Трубку не берет. Зайду вместе с Галкой к ним. Если Лизка там – выгоню, не посмеет ослушаться.
– Думаешь, не посмеет? – не поверила Ася. – Все же у них там все серьезно.
– Я сказала – не посмеет! – так рыкнула Зойка, что никаких сомнений не осталось.
Галка, видимо, весьма торопилась домой, потому что прибежала очень быстро.
– Ну все, я готова. Зоя, едем?
Ася вышла провожать подруг. И так ей стало одиноко и тоскливо… Вот, сейчас они поедут в город – там много огней, там вовсю кипит жизнь, там работает телевизор и Интернет, а она, Ася, будет сидеть в этом лесу, в этой глухомани, где даже… даже поговорить не с кем! Хотя если бы она была не одна, то и к чему ей все эти разговоры, а так…
Она вошла в домик, включила телефон и задумалась – может быть, кому-нибудь позвонить? А кому? И она позвонила тренеру Свете. Девушка не ожидала звонка, но охотно рассказала, как себя ведет Гайдес, кто из новеньких детей записался в школу, выслушала Асин рассказ про то, что у них послезавтра пройдет конкурс красоты, а к Алешиной даже некому приехать, и вдруг предложила замечательную идею.
– Анастасия Михайловна, – воскликнула в трубку девушка. – А давайте мы к вам с Гайдесом приедем! У меня друг есть, он недавно с поездки приехал, так у него машина специально под лошадей оборудована. Мы Гайдеса вам привезем. Вы на нем выступите, а мы за вас еще и болеть станем. А?
– Светочка, – растерялась Ася. – Это было бы… Но… Он же, наверное, отвык от меня, Гайдес-то.
– Ой, ну что вы говорите! Он же у нас самый спокойный конь, вы же знаете! Мы на нем новичков учим!
– Ну тогда это было бы шикарно! И первое место было бы у меня в кармане! Света! А вы точно приедете?
– Точно! Только скажите, как к вам добраться?