Р. Грей - Дуэт

Прежде чем я направилась вниз, я заметила записку на моей прикроватной тумбочке, накаляканную ужасным почерком Джейсона. Я засмеялась и покачала головой, когда подошла и подняла ее. Я узнала слова, которые он пел, когда я впервые появилась на ранчо, но они были зачеркнуты, и заменены новыми.

Я прикусила губу, обдумывая, носить ли записку при себе весь день, или оставить ее на тумбочке. Так как я не могла доверять своим потным ладоням, я оставила ее.

Когда я открыла дверь своей спальни, звуки из кухни усилились в десять раз. Я неслась вниз по лестнице, вытягивая шею, чтобы увидеть, кем же были наши гости. Когда Джейсон заметил меня на лестнице, весь разговор остановился. Он, наверное, выходил из кухни, возможно, на пути разбудить меня, но остановился, когда увидел меня. Как у испуганного животного, его глаза стали широкими, а губы сморщились.

Если бы мне нужно было описать его выражение, я бы сказала, что это было то выражение, которое говорило мне, что что-то было не так.

Он медленно сглотнул, и затем снова начал идти мне навстречу.

— Можем мы на секунду подняться и поговорить? — спросил он, потянувшись, чтобы взять меня за руку.

Я покачала головой.

— Нет.

Я не хотела подниматься наверх; я хотела знать, кто был на кухне. Возможно, до того, как я увидела его потрясенное выражение лица, я бы слепо следовала за ним, но теперь мое любопытство взяло верх. Я протолкнулась мимо него, и на краткое мгновение он сопротивлялся, его рука была на моей руке, его глубокие карие глаза предупреждали меня развернуться.

Но я не собиралась этого делать.

Было слишком поздно для этого.

Мое дыхание застряло в горле, когда я увидела маленькую девочку, смех которой наполнял дом с того момента, как я проснулась. Она сидела за кухонным столом, с маркерами, разбросанными вокруг нее, рисуя на листке бумаги. Ее рыжие волосы были длинные и завиты в упругие кудряшки, которые подпрыгивали каждый раз, когда она двигалась. На ее переносице были розовые пластмассовые очки. Ей было не больше семи или восьми, но я могла заметить, как хорошо она разукрашивает. Так близко к линиям, я хотела похвалить ее за такую работу.

Но затем мой взгляд упал на женщину, которая сидела прямо рядом с ней. Наши глаза встретились, когда я поняла, что она была так же привлекательна, как маленькая девочка рядом с ней — с такими же ярко-рыжими волосами. Она не была тем типом привлекательности, к которому я привыкла в своей жизни в Голливуде. В ней не было ничего фальшивого. Ее волосы были убраны в свободный «конский хвост», и ее цвет лица выглядел естественно безупречным.

— О, привет, — сказала женщина с робкой улыбкой. Ее взгляд мелькал между Джейсоном и мной, как будто она не знала, кто мог бы лучше объяснить ситуацию.

— Эм, привет, — сказала я, неспособная осмыслить нынешний разговор, когда мой мозг упорно пытался выяснить, кем она являлась. Кузина Джейсона, сестра Джейсона, подруга Джейсона, давно потерянная близняшка Джейсона, продавец, который ходит от дома к дому и предлагает купить различную ерунду. Ничего не подходило, потому что в глубине души я уже знала, кого увидела. Телефонный звонок накануне доказал это.

Женщина встала из-за стола и пошла, чтобы присоединиться к нам в дверях кухни.

— Лейси, оставайся здесь на секунду и рисуй, — предупредила женщина, мягким голоском.

ЛуЭнн, которую я вообще не заметила, стояла около плиты и заговорила.

— Я присмотрю за ней, Ким.

Женщина — Ким — улыбнулась ЛуЭнн, и затем проскользнула мимо дверного проема кухни, по направлению к гостиной. Джейсон последовал за ней, а я стояла, застыв на месте, не уверенная в том, куда мне идти. Я не хотела идти обратно на кухню, и точно была уверена, что не хотела идти в гостиную. Может быть, если бы я просто тихонько пошла наверх, мы могли бы притвориться, что я никогда не спускалась, если уж на то пошло.

— Бруклин? — позвал Джейсон из гостиной. Его рука крепко сжимала дверной проем, когда он велел мне присоединиться.

С тяжелым вздохом, я прошла мимо него и заняла место на диване напротив Ким. Я редко заходила в гостиную до этого дня. ЛуЭнн всё время держала ее в безупречном состоянии, и я чувствовала себя неловко, перемещая подушки или включая телевизор. Это была моя наименее любимая комната в этом доме, потому что она была наименее обжитая.

Может, теперь это будет моя наименее любимая комната по другой причине.

— Я — Ким, — сказала рыжеволосая, склонившись над журнальным столиком, чтобы протянуть мне руку.

Я уставилась на ее изящные пальцы на мгновение, прежде чем взять ее руку. У нее не было ни одной мозоли от гитары, которые я привыкла чувствовать на своих руках.

— Бруклин, — просто сказала я, когда мой взгляд замер на кольце с массивным камнем на ее безымянном пальце. Камень был, как минимум, в два карата и безупречно мерцал в утреннем свете.

Мой желудок сжался.

— Бруклин, это моя…

— Жена, — ответила Ким с краткой улыбкой.

Жена.

Жена.

Жена.

Какого черта? Жена по-испански будет «кузина», и никто мне не сказал? Какого черта я не обратила на это внимание в школе? Там, вероятно, был перевод слова «жена», которое означало что-нибудь другое, нежели замужняя женщина.

За какие-то две секунды дюжина эмоций одолела меня, просачиваясь в мою кровь. Шок, замешательство, недоверие, опровержение, злость, чувство вины, ревность и затем печаль. Такая острая печаль.

Я вскочила с дивана и побежала к дверному проему, пытаясь остановить слезы, которые грозились пролиться из глаз. Но, к сожалению, они уже стекали по моему подбородку и капали на мою шею. Я старалась незаметно вытереть их ладонью. Я выпрямилась, стоя к ним спиной, когда заговорила:

— Я только что поняла, что у меня куча звонков, на которые надо ответить, — сказала я, заикаясь, когда побежала к лестнице.

— Серьезно, Ким? — спросил Джейсон.

— Что, Джейсон? Вот, кто мы! Ты всё еще мой муж.

Нет. Нет. Нет. Я не хотела этого. Я взлетела по лестнице и закрыла дверь в свою комнату за собой, желая на этот раз, чтобы на двери был замок. С замком или без, как только я осталась одна, слезы действительно полились. Моя грудь содрогалась, и я наклонилась вперед, обняла свои колени и заревела навзрыд. Не было даже времени, чтобы переварить последние десять минут моей жизни. Я всё еще чувствовала это.

— Бруклин. — Тук, Тук. — Бруклин, впусти меня на секунду.

— Если я открою эту дверь, то не гарантирую, что твое тело останется полностью невредимым.

Джейсон прорычал.

— Это не гребаная шутка, Бруклин. Дай мне объяснить. Ты ведешь себя нелепо.

Мне понравилось, что меня назвали «нелепой», после того, как мужчина, в которого я была влюблена в течение последних трех недель, был женат. Это как дерьмовый торт с глазурью из мочи.

— Иди к черту, — прошипела я.

Я услышала его рычание с другой стороны двери, но после этого была тишина. Я не знаю, как долго он стоял там, потому что была слишком занята, проходив различные стадии горя:

1. Разрывая милую записку, которую он оставил мне этим утром.

2. Пытаясь утопить клочки записки в ванной.

3. Смывая клочки в унитаз вместо этого, когда утопление оказалось неэффективным.

4. Сидя на крышке унитаза, рыдая.

5. Ненавидя себя за то, что слишком беспокоюсь об этой ситуации, чтобы рыдать.

6. Рыдая еще больше, потому что ненавидела себя за рыдание.

7. Проверяя, что записка уже смылась, и, рыдая сильнее, когда поняла, что ее уже не вернешь.

Прошли часы или, возможно, это были только несколько минут. Я не могла побеспокоить себя, чтобы проверить время, пока была занята попыткой отговорить себя от убийства Джейсона. В любом случае, я не заметила, как Ким присоединилась ко мне в ванной, пока она не встала прямо передо мной, когда я сидела напротив ванны. Я буду честна, первое, что я сделала, это посмотрела на наличие оружия в ее руках. От нее можно было ожидать, что она захочет убить меня, если она знала, что я спала с ее мужем, но она не держала ничего, кроме коробки салфеток.