Морье Дафна дю - Дух любви

– Ах, твой кузен Фред выступил против него, еще как выступил, – прервала ее речь тетушка Марта. – Это он еще совсем молодым человеком забрал твоего деда из Садмина, это он через целых семнадцать лет, после смерти твоего отца, крепко поговорил с Филиппом в конторе. Фред был хорошим другом Кристоферу и дяде Джозефу.

– Как жаль, что я не могу его поблагодарить, ведь его убили на войне?

– Да… бедняга. Мэри, в каком году это было? Кажется, в семнадцатом. Он оставил вдову с сыном, но Нора не намного его пережила. А вот сын… это, скажу тебе, настоящий Кумбе. В Плине он нынче знаменитость.

– Да, верно, – улыбнулась Марта, – мы гордимся Джоном.

– А что он сделал? – спросила Дженифер. – Я, кажется, вспоминаю, что когда-то играла с одним мальчиком по имени Джон, но он был старше меня.

– Это и есть Джон, он жил с родителями на ферме. Когда твой отец их навещал, то иногда брал тебя с собой. Ничего не скажешь, Джон славный парень, замечательный парень. Во время войны он попытался добраться до Франции на маленькой лодке, тогда ему только исполнилось семнадцать, а ведь не побоится, благослови его Господь. Глубокой ночью отправился в старом корыте, что и на воде-то едва держалось, но, к счастью, его нашли где-то недалеко от Плимута и и под присмотром отправили домой.

– Какая досада! – воскликнула Дженифер. – Значит, на войну он так и не попал?

– Нет, дорогая, не попал, он был еще не в том возрасте. Ну а потом умерла его бедная мать, такие вот дела, Джону осталась ферма и изрядная сумма денег в придачу.

– И что же он, по-твоему, сделал, Дженни? – подхватила Марта, и ее щеки зарделись от гордости.

С улыбкой глядя на двух старых женщин, Дженифер покачала головой.

– Уверена, что не догадаюсь.

– Он расплатился с долгами, вернул брата Тома и кузена Джима на верфь, которая стояла пустой после этого несчастья с банкротством, а сам отправился в другой конец страны учиться ремеслу, узнал то, другое и через четыре года вернулся, да так, что ему любое дело нипочем. С тех пор только и знает, что строит яхты – с зимы до лета, от заказов со всей округи нет отбоя, весь Плин только и говорит что о нем. Да что там – посмотри в окно, дорогая, вправо от гавани, видишь огромный корабль, что стоит носом к Полмирскому мысу, видишь все эти краны, верхушки мачт, так вот, это верфь Джона, она построена рядом со старой верфью Кумбе, только в десять раз больше ее. Ну как, видела ты что-нибудь подобное?

– Он действительно сделал все это за четыре года? Наверное, она работал как чернорабочий. А что это за мачта за краном?

– Как же, это новый стотонный парусный крейсер, который строят для него. Джон говорил мне, что два его судна принимали участие в гонках в Каусе. Они принадлежат одному джентльмену из Фалмута. В августе они обязательно придут сюда на регату.

– Должно быть, они вернули все потери и сейчас зарабатывают гораздо больше денег, чем раньше.

– Правильно, дорогая, правильно. И брат Том сейчас живет в прекрасном доме с большим садом, да и Джим живет по соседству с ним у своей замужней дочери. Они, конечно, в возрасте, как и мы, но еще работают, я никогда не встречала таких работников, а ты, Мэри?

– И я никогда, но это все Джон. Он и никто другой. Ах, Дженни, если бы твой отец дожил до этого, дорогая.

– Он был бы горд и счастлив, правда? – спросила Дженифер. – Как вы думаете, он бы не возражал против всех этих перемен?

– Конечно нет, он бы удивился, это да, но ведь всем видно, что перемены-то к лучшему.

– А что говорит на все это дядя Филипп?

– Воротит нос и делает вид, будто ничего не замечает. Будь он помоложе, то наверняка строил бы козни да ставил палки в колеса.

– Пожалуй, я схожу навестить моего замечательного дядю Филиппа, – нахмурясь, сказала Дженифер. – Я его не боюсь.

– Боже упаси, ты это серьезно? Да он съест тебя живьем.

– Мне хочется рискнуть.

– Только не это, нет. Я тебе не советую, а ты, Марта?

– Ни в коем случае.

– Дорогая, это злой, раздражительный старый джентльмен, он видится только со своим старшим клерком и посетителями, которые приходят к нему по делам. У него работала Мэгги Бейт, но на прошлой неделе она ушла, потому что собирается замуж. Печатала на машинке, и все такое. Она страшно его боялась, хотя он с ней почти не разговаривал. Трудно найти человека, который согласился бы на него работать. Марта, место Мэгги еще не занято?

– Нет, насколько мне известно.

– Печатала на машинке? – спросила Дженифер. – Вы полагаете, они ищут кого-нибудь на ее место?

– Точно не знаю, но вполне возможно, что да. За те гроши, что он платит, вряд ли найдется много желающих.

– Ну что ж, мне ведь надо найти в Плине какую-нибудь работу, верно? Почему бы не попробовать получить эту?

– Ты умеешь печатать на машинке, Дженни?

– И даже неплохо. В Лондоне я закончила секретарские курсы.

– Вот как? Неужели? Боже милостивый, как выросла эта девочка. Но, дорогая, к дяде Филиппу я бы все равно не пошла. Сомневаюсь, что тебе понравиться целый день сидеть в его жуткой конторе.

– Нет, Дженни, не ходи, не надо.

– Но я хочу, хочу попробовать. Если будет совсем невмоготу, я смогу поискать что-нибудь другое. Можно поговорить со старшим клерком, со стариком встречаться вовсе не обязательно. До поры до времени… Послушайте, это будет просто здорово. Как называется контора?

– «Хогг и Вильямс», на набережной. Но, Дженни, лучше бы тебе туда не ходить.

– И все же я схожу. А там посмотрим.

На другое утро Дженни вышла из дома и направилась к квадратному кирпичному зданию, стоявшему на мощенной булыжником набережной. Над дверью висела выцветшая, давно не подновлявшаяся вывеска «Хогг и Вильямс».

Она толкнула дверь и вошла внутрь. Из двери справа от входа вышел конторский посыльный и осведомился о цели ее прихода.

– Мне нужно видеть старшего клерка, – сказала Дженифер.

– Мистера Торнтона? Какое у вас к нему дело?

– Я хотела узнать, свободно ли еще место машинистки после ухода… мисс Бейт, если не ошибаюсь.

– Хорошо, будьте любезны, подождите минуту. Через минуту посыльный вернулся в сопровождении старшего клерка мистера Торнтона.

– Мне сказали, что вы справляетесь относительно вакансии, – начал он. – Не скрою, мы действительно очень загружены работой, и нам необходим человек на эту должность. Но позвольте заметить, что вы выглядите слишком молодо, а мы берем только опытных работников.

– Значит, я как раз то, что вам нужно. Машинопись, стенография и все остальное. Я была бы вам очень признательна, если бы вы дали мне испытательный срок.

– Разумеется, я хочу быть справедливым судьей – улыбаясь, проговорил мистер Торнтон. – Кстати, как вас зовут?

– Кумбе, Дженифер Кумбе.

– Ах! – Ответ Дженифер несколько озадачил мистера Торнтона. – Вы не родственница мистера Кумбе?

– Возможно, между нами и есть дальнее родство, – беззаботно ответила Дженифер. – В Корнуолле эта фамилия встречается достаточно часто, не так ли?

– Совершенно верно… совершенно верно. Конечно, у старого джентльмена много родственников, но он, похоже, ни с кем из них не видится. Он ведет очень уединенный образ жизни.

Через два дня Дженифер наконец столкнулась лицом к липу с дядей Филиппом.

Она задержалась на работе, чтобы закончить груду писем. Все клерки ушли из конторы, как обычно, в пять часов, и Дженифер полагала, что она в здании одна, если не считать сторожа, который жил здесь же. Без четверти шесть она закончила последнее письмо и собралась уходить, когда заметила, что дверь в комнату дяди, обычно недоступную для посторонних, полуоткрыта.

Не в силах побороть любопытства, правнучка Джанет Кумбе прошла по коридору, открыла дверь и остановилась, слегка удивленная тем, что увидела.

За письменным столом сидел старик. Его лицо было изборождено глубокими морщинами, тощее, согбенное от бремени лет тело напоминало скелет, стиснутые руки казались дрожащими птичьими лапами. Бледное лицо и редкие седые волосы старика составляли разительный контраст с грязновато-черным цветом его одежды.

Так это и есть дядя Филипп? Этот изможденный, сгорбленный старик и есть враг ее отца? – Филипп Кумбе, – тихо произнесла Дженифер. Он поднял голову и увидел в дверях кабинета девушку со сжатыми на груди руками, вздернутым подбородком и карими глазами, устремленными прямо на него.

Он не ответил и, вцепившись дрожащими руками в подлокотники кресла, вперил взгляд в призрак, явившийся из далекого прошлого. Ждущие впереди годы, время, неумолимая, несущая забвение смерть – все это перестало существовать. Перед ним стояла сама Джанет, которая сияла белизной на носу корабля, Джанет, какой он видел ее в своих детских снах, Джанет, которая предпочла ему Джозефа.