А вот Каринка тем самым бунтующим вулканом в семействе Катанянов и была. Её даже мнение отца не сдерживало, если только его строгий окрик. А кричать Тимур Вазгенович любил и умел, и поэтому они с Кариной пребывали в перманентном состоянии войны. Тимур требовал от дочери послушания и благоразумия, а в Карине ничего из этого не было. Жену Тимура, Дилю, Алексей не знал, никогда её не видел, и поэтому сказать от кого Каринке её безумная натура досталась, судить не мог. Но уже предчувствовал проблемы, которые обрушатся на его голову после этого вечера. И началось всё с того момента, как Карина переступила порог его дома. С того, как она заулыбалась, увидев его, и как оглядывалась, проявляя, прямо скажем, неуёмное любопытство к его семейному гнезду. Алексей следил за ней настороженным взглядом, потом пожал руку Тимуру и пригласил в дом.
— Очень рад, Тимур, что приглашение принял. Всей твоей семье рады.
— От таких приглашений не отказываются, — басом проговорил Тимур и уставился на мраморную статую в углу гостиной, полуобнажённую нимфу с лукавой улыбкой. Катанян замер перед ней, а Алексей пояснил:
— Подарок отца.
— Красивая… — Глянул на Лёшу с интересом. — Он, правда, сам её?..
— Он скульптур, Тимур, — напомнил ему Алексей, и указал рукой на бар. А сам оглянулся через плечо, посмотрел на Каринку, которая устроилась в глубоком кресле, закинула ногу на ногу, и даже не пыталась сделать вид, что прислушивается к разговору сестры и хозяйки дома. Марина, кажется, пыталась объяснить отсутствие матери, а Света с пониманием кивала.
Катанян снова на скульптуру оглянулся, она так и притягивала его взгляд.
— На жену мою первую похожа.
Алексей отвлёкся, и поэтому эти слова вызвали у него недоумение, он даже переспросил:
— Кто?
— Она. — Ему пальцем указали на статую. — Такая же была… Как куколка. — Тимур кинул на Алексея проказливый взгляд. — Русская, блондинка. — Продемонстрировал кулак. — Вот с такой косой.
Алексей всё же заинтересовался, плеснул в два бокала виски, первым сделал глоток и спросил:
— И чего?
— Ну чего, отец сказал: не приму. А ты же знаешь, Лёша, мы к родителям прислушиваемся. Вот ты отца слушаешь?
Алексей хохотнул.
— Если бы я своего слушал, Тимур, я бы уже в третий раз женат был.
Катанян захохотал, громко, обернулся на своих дочек, и Алексей заметил, что взгляд на Светлане остановил. В конце концов, улыбнулся.
— Жена у тебя красивая, Алексей. Блондинка.
Света смущённо улыбнулась.
— Спасибо, Тимур Вазгенович.
Карина голову назад откинула, чтобы на Свету посмотреть, после чего вызывающе качнула ногой, и сказала:
— Почему-то всегда так: если у мужчины жена брюнетка — он блондинок любит. Если блондинка — то его на брюнеток тянет. Хоть перекрашивайся каждую неделю.
Марина присела на диван неподалёку от сестры, и Алексей заметил, как усмехнулась после высказывания Карины, правда, попыталась замаскировать свою усмешку бокалом с вином.
Света сумела справиться со смятением, взгляд от Карины, с её вызывающей красотой и позой отвела, посмотрела на Тимура, губы в улыбке растянула.
— Давно надо было познакомиться поближе. Лёша столько о вас рассказывал, у вас ведь не один совместный проект, а всё как-то не получалось.
Тимур покивал, горло прочистил и сказал:
— Жена у меня не любит шумного времяпрепровождения. До смешного доходит, не могу её за границу вывезти, даже на лечение. Езжай, говорю, как другие жёны, на спа там всякие, а она дома и всё готовит, готовит. — Погладил себя по выдающемуся вперёд животу, с подозрительно довольной физиономией.
— Папа, — попыталась осадить его Марина, но Тимур одарил дочь возмущённым взглядом.
— Не перебивай отца. Мужа будешь перебивать.
Карина снова ногой качнула, придерживая туфлю на высоком каблуке только большим пальцем ноги, а сама на Алексея поглядывала, как на пирожное с взбитыми сливками, с таинственной полуулыбкой на лице. И сказала:
— Папа, Маринэ права, не стоит людям настроение портить. Лёша же своими проблемами тебе голову не забивает.
Света кинула на неё короткий взгляд, после чего на мужа посмотрела, но тот сделал глоток виски и отвернулся. А Карина словно опомнилась, взглянула на Светлану и решила объясниться:
— У всех ведь есть проблемы, не так ли? Без них семейной жизни не бывает, к сожалению. Так что, стесняться тут совершенно нечего. Но и перебарщивать, — она с намёком взглянула на отца, — не стоит. Наша мама замечательный человек, но она не любит Москву, если честно сказать. Её убивает шум и суета на улицах. А наш дом — это настоящий райский уголок, её молитвами и руками сотворённый.
Изъяснялась она красиво, грамотно, но бегающий по лицам взгляд всё портил, Карина будто озвучивала что-то заученное, ей совершенно не присущее. И Алексей впервые задумался о том: а не была ли Ира права, когда говорила, что не настолько Карина и глупа, и всё её жеманство и бесшабашность, надуманный образ, который открывает ей многие дороги и помогает добиваться желаемого. Она легко вписывалась в компании и находила друзей, просто потому, что её никто не опасался, даже её красоты, Карина Катанян появлялась и незаметно получала всё в очень короткие сроки. Ей стоило лишь улыбнуться, рассмеяться, взмахнуть ручкой с идеальным маникюром, и все забывали о том, что плохо её знают. Ничего важного и секретного, конечно, не доверяли, но она этого и не ждала и не хотела. Её стремления и желания были направлены только на собственное удобство и выгоды, всё остальное Карину не интересовало. И Алексей почему-то с тревогой подумал, что в этот вечер объект её интереса — он. Больше ей отвлечься не на кого было. А проведённый некогда совместный уик-энд в Альпах, ставил Алексея в весьма неудобное положение. Он его помнил, Каринка помнила, а вот всем остальным знать о нём было ни к чему. Думается, что и Тимур бы не одобрил. Он хоть и не был родителем, что блюдёт нравственность дочерей, особенно старшей, но новость о том, что его партнёр по бизнесу как-то отмечал одну из сделок в компании его дитятки, вряд ли бы его порадовала. Поэтому Алексей стойко игнорировал все зазывные взгляды Карины и отворачивался.
Тимур с усталым вздохом опустился в кресло напротив, поболтал в бокале остатки виски.
— Придёт время, я вернусь в Ереван — у меня там четыре сестры! — добавил он со значением, — и заживу там… Дом деда отстрою.
— И мама будет довольна, — сказала Марина, улыбнувшись несколько лукаво. Карина же фыркнула.
— Ради Бога, только без меня.
Тимур зыркнул на неё из-под густых бровей.
— Замуж не выйдешь — поедешь.
— Раньше старые девы жили в домах своих более удачливых родственников, — сообщила довольная Марина. — Помогали по дому, детей нянчили. — На старшую сестру глянула и рассмеялась. — Только сумасшедший доверит тебе своих детей.
Карина фыркнула немного возмущённо, а потом вытянула руку с пустым бокалом и с нотками обиды попросила:
— Лёшик, налей мне ещё вина.
Он бокал у неё забрал, при этом наградив убийственным взглядом, а Света где-то совсем рядом в смятении кашлянула, после чего поднялась с кресла.
— Может, пройдём в столовую? Стол уже накрыли.
Проходя мимо скульптуры, Тимур снова рядом с ней приостановился, оглядел более внимательно. А потом поинтересовался:
— А ты можешь отца попросить, чтобы он мне такую же сваял?
Алексей спрятал улыбку.
— Тимур, мой отец известный скульптур, у него выставка за выставкой. Ты можешь выбрать всё, что тебе понравится.
— Да? — Катанян, кажется, не на шутку заинтересовался. Окинул быстрым взглядом просторную гостиную. — Поставлю у своего кабинета, чтобы все видели.
Алексей хлопнул его по плечу.
— Как скажешь.
Весь ужин Алексей как мог, пытался разрядить обстановку. Он говорил, Тимур поддакивал, а то и смеялся, они обсуждали какие-то свои новости и знакомых, а женщины лишь изредка в беседу вступали. И если Марина с Кариной по привычке не лезли поперёк слова отца, хоть и не совсем по тем причинам, о которых мыслил сам Тимур, то у Светы окончательно испортилось настроение. Она силилась улыбаться, вести себя, как радушная хозяйка, но Лёша понимал, в чём дело. Произошло то, чего он опасался — Каринка своим поведением заставила её призадуматься. Этим своим фирменным «Лёшик» и постоянными свойскими обращениями к нему лично за столом. Ей оставалось только руку протянуть, чтобы по щеке его похлопать, как она любила делать, когда они оставались наедине. И на Свету, кажется, никакого внимания не обращала, словно той и не было рядом. В какой-то момент её понесло, она снова начала болтать без умолку, пока Тимур на неё не цыкнул предостерегающе. И даже руку вскинул, видимо, для него это было не в диковинку, останавливать поток словесных глупостей старшей дочери. Даже сказал однажды, напомнив Алексею интонациями Алана Чумака: