- Натали, а ты почему так мало ешь? - поинтересовался депутат у куклы капиталиста, чем привлек к себе всеобщее внимание. - Тебе шашлык не по вкусу?

Девушка несколько испуганно на него уставилась - еще бы. С ней впервые заговорили! Сглотнула застрявший в горле кусок огурца:

- Нет, - пискнула она. - Все очень вкусно.

- Тогда, может, еще положить? Свининки или куриное крылышко? Что предпочитаешь?

- Крылышко... - захлопала глазами юная прелестница. Константин Сергеевич заботливо положил на тарелку кукле золотистый кусок курицы, и снова на нее уставился.

- Тебе, наверное, сегодняшний день не очень понравился? Непривычно было? Готовка и все дела...

Кукла вообще выпала в осадок от такого неожиданного интереса к собственной персоне. Все, что она могла - это открывать и закрывать рот. Никакие слова на ум девушке, по всей видимости, не шли. Кира это поняла. Ей стало даже немного жаль Натали. Она поспешила уточнить:

- Дома ты, наверное, не готовишь?

-Я? - блондинка беспомощно посмотрела на своего благоверного, который с интересом наблюдал за разговором, и нерешительно покачала головой: - Нет, нам готовит домработница Семён Семёныча. Кира подавилась. Семён Семёныч? Она серьезно вообще?

- Семён Семёныч! - заржал Алексей, который хоть и был допущен к посиделкам, но не был допущен к жене. Например, в данный момент спортсмен сидел на противоположной от нее стороне стола. Кире захотелось его треснуть! Да, пусть это было немного странно - называть мужчину, с которым спишь, по имени отчеству, но вот так откровенно с этого ржать - было совершенно не по-мужски.

- Заткнись, Леша, - коротко, но емко прокомментировал ситуацию Семён, чем заработал в глазах Киры несколько баллов.

- Значит, ты сегодня приобрела новый опыт! - излишне радостно заметил депутат.

- Опыт?

- Ну да, опыт готовки!

- И Натали очень неплохо справилась с банками и с повидлом. Правда, Таня? - вступилась за девушку Ариадна.

- У нее все отлично получалось, - подтвердила спортсменка, поднимая с пола корку хлеба, которую упустил сынок. Кукла все так же молчала, хлопая длинными пушистыми ресницами.

- Я и не сомневаюсь, - парировал Константин.

- Слушай, Костя, ты чего к девчонке прокопался? - вмешался в разговор Рудольф. - Можно подумать, ты в восемнадцать лет мечтал у плиты стоять!

- Девятнадцать! - поправил Рудика Семён.

- А чем, по-твоему, девятнадцатилетние, - на последнем слове депутат сделал ударение, - мечтают заниматься? Вот ты, Натали, работаешь, учишься, интересуешься чем?

- Я работаю. Дизайнером, - прошептала она.

- Блин, вот никакой интриги! - всплеснул руками Алексей. - Нынче все жены спортсменов - либо дизайнеры, либо начинающие певицы. Только у меня жена - спортсменка. Эксклюзив.

- Нет у тебя больше жены! Кобель... - вознегодовала Таня.

- Да не изменял я тебе! - психанул Лёха.

- Леша, не пыли, - угомонил соседа капиталист. - Да и вообще, что-то разговор у нас какой-то странный выходит. Нам что, больше обсудить нечего? Соломия Марковна, вот почему вы молчите? Спели бы уже что-нибудь. Лето уходит, тоска...

- Если бы только лето, Сёма. Жизнь... жизнь уходит.

- Ну и черт с ней! Знаете, как в Легенде у Цоя: «Смерть стоит того, чтобы жить, а любовь стоит того, чтобы ждать».

- А ты спой, Сём... Я не в голосе, а Легенду бы послушала с удовольствием. Ты её хорошо поёшь. Душевно.

- Всю жизнь тебе твержу, что в тебе умерла знатная рокерша! - хитро сверкнул глазами Рудик.

- Она не умерла. Она живет в глубинах моей души. Ну, так как, Сёмушка, споешь?

- И правда, Сём... Тащи гитару, - поддержала соседку до этого хранящая молчание Катерина. Кира переглянулась с соседом. Она уже ничему не удивлялась, просто радовалась пузырящемуся внутри ощущению счастья и пыталась припомнить, сколько лет прошло с тех пор, когда она в последний раз слышала, чтобы кто-то пел под гитару.

- Я принесу! - вскочила на длинные, как у жеребенка, ноги кукла. Видимо, она готова была на все, лишь бы устраниться от того допроса, который ей с какого-то перепугу устроил Константин Сергеевич.

- Ишь, прыткая какая, - прокомментировал уход девушки Рудольф.

- Поверить не могу, что ты так себя вел! - вскочила на ноги Ариша, устремляя раздосадованный взгляд на отца.

- А что не так? Мне захотелось узнать девушку Семёна поближе. Разве не ты совсем недавно говорила, что мы совсем ею не интересуемся?

- Ну, да... - замялась девочка. - Только ты так на нее насел, что, по-моему, она даже испугалась. А ты, Лешка?! Правильно тебя Сеня на место поставил, хоть он тоже хорош!

- Вот тебе на! - вскинул брови капиталист. - А я-то чем провинился?

- А ты, как все! Ууууу... Мужики! Вот честно, одни беды от вас! Чем дальше, тем больше понимаю лесбиянок! - Катерина захлебнулась компотом, а ее дочь, не обращая ровным счетом никакого внимания на закашлявшуюся мать, продолжала. - Вот как ты можешь жить с Наташей, если ни капельки ею не интересуешься?!

- Эээ.... - завис на мгновение капиталист. - А с чего ты такие выводы сделала, можно узнать?

- Конечно! Где она работает?

- Ну-у-у, она работает дизайнером.

- Где? - настаивала Ариша.

- Не знаю, - был вынужден признать Сёма. - Да и какая разница? Ей работать вообще не обязательно.

- А если она хочет? - перла девочка напролом, и Кира даже позавидовала такой целеустремленности.

- Что хочет? Работать? Ну, ты скажешь тоже.

- А почему же, в таком случае, она до сих пор не рассчиталась? За год уже, наверное, могла бы, если бы, конечно, захотела сесть тебе на шею и свесить ноги!

Семён завис. Кира прямо слышала, как зашевелились шестерёнки у него в голове - ведь все и впрямь не складывалось в привычную для него картину. Тем временем, с гитарой в руках, из дома выплыла Натали.

- Вот, - протянула мужчине инструмент и неловко уселась на свой стул. Невооруженным взглядом было видно, что образовавшееся общество ей было явно не по душе. Нет, никакой демонстративности кукла себе не позволяла. Просто чувствовала себя не в своей тарелке.

Задумчиво поглядывая на девушку, Семён коснулся струн. Вступление на ре мажор, и дальше, и дальше... Пока не запел:

В сети связок

В горле комом теснится крик,

Но настала пора,

И тут уж кричи, не кричи...

Будто бы подчинившись песне, у Киры тоже перехватило дыхание. И как-то отчетливо, так, как редко когда бывает, пришло понимание гениальных слов текста... Снова что-то ёкнуло в сердце. И дело было не в ностальгии, которая то

и дело накатывала сегодня. Что-то совсем другое... Трудно определимое, от чего захотелось плакать.

На последнем куплете к Семёну присоединился Константин Сергеевич.

А «жизнь» - только слово,

Есть лишь любовь, и есть смерть...

Эй! А кто будет петь, если все будут спать?

Смерть стоит того, чтобы жить,

А любовь стоит того, чтобы ждать...

На мгновение над столом повисло молчание.

- Как хорошо спели... - зачарованно прошептала Соломия Марковна. Все согласно загудели. Кира, тоже соглашаясь, качнула головой. Спели, и правда, отлично. Прошлись по струнам души.

- Приятно слышать похвалу от мэтра, но еще более приятно было бы, если бы вы спели сами. Соломия Марковна... Ну, уважьте в честь праздника...

- Просим! - захлопал руками Рудик, поддержав идею Семёна.

На мгновение Соля прикрыла глаза, вздохнула глубоко и сильнейшим грудным голосом запела:

- Ста птаха бшокрила на тополю...

Кира не стала бы утверждать, но, похоже, до мурашек пробрало не только её. Мощный голос то стихал, то взмывал ввысь, вел за собой всех присутствующих. Даже когда сопрано оперной дивы полностью стихло, окутавшие их чары еще не скоро развеялись. Кира шмыгнула носом и отвела взгляд, чтобы никто не догадался, что она вот-вот расплачется.

- Интересно, а это просто о безответной любви песня, или тоже об измене? - тихонько спросила Таня.

- О, я тебя умоляю! Опять ты за свое! - вскочил Лёша.

- Не ссорьтесь, молодежь! - пресекая намечающийся скандал, вставил свои пять копеек Константин Сергеевич. - А ты, Алексей, не давал бы поводов - так и не было бы ничего. Теперь уже вскочила Катерина:

- О, послушайте этого праведника! Тебе самому не тошно от собственного лицемерия?!