- Как он?

- Ничего. Крепкое сердце спасло, а так... Ничего. Прокапают, и будет, как новенький. Так обещают.

- Как же он нас напугал!

- Да...

- Ну, что тогда? Иди, собирайся?

- Куда?

- Домой тебя отвезу, - удивилась Катя. - Зачем тебе здесь торчать, если ничего страшного не происходит?

- Нет-нет, Катерина... Ты что? Я буду здесь... Благо, заведующий отделением - почитатель моего таланта - разрешил. Хоть какой-то от этого таланта толк... - грустно улыбнулась женщина.

Катя прикусила губу. Хотела попытаться переубедить подругу, но понимала, что вряд ли удастся. Случись нечто подобное с Константином, она бы поступила точно так же. И никто бы ей не смог помешать!

- Поешь, я там ужин собрала... Вам на двоих, наверное, хватит.

- Спасибо, золотая. Все-таки как же чудно, что вы у нас есть...

- А вы у нас. И не нужно ничего больше...

Они никогда раньше не обсуждали эту тему. Просто как-то незаметно впустили друг друга в сердца. И уже казалось, что так было всегда. А вот теперь, видимо, пришло время слов. Слов поддержки и любви. Соля улыбнулась подрагивающими губами:

- Господь не дал мне детей. А вы ими стали...

Катя подошла вплотную к женщине, обняла ту за хрупкие плечи, прижалась лицом к ее растрепанным седым волосам. Вдохнула их аромат. Неизменный Солин Шанель с примесью въедливого больничного запаха... Поцеловала женщину в лоб:

- Берегите себя, ладно?

- Обязательно... Поезжай домой. И постарайся извинить мужа. Поздно может стать в любой момент.

Катя нерешительно кивнула. Сжала сухую женскую руку на прощание, и медленно-медленно побрела вниз по ступенькам.

Дорога домой выдалась бесконечной. Почему-то слезы застилали глаза, и Катя плелась, как черепаха, опасаясь лишний раз жать на газ. Открыла входную дверь, и тут же столкнулась взглядом с мужем.

- Господи, я чуть с ума не сошел!

- Правда? А я тебе звонила, чтобы предупредить...

- Да, я телефон в офисе забыл. Вспомнил на половине пути. И не стал возвращаться.

- Ты оставил телефон в офисе? - удивилась Катя. - Тебя не потеряют?

- Ну и пусть теряют, черт с ним! Как ты?! Как Рудик? Соломия? Что вообще, черт его возьми, происходит?!

- У Родольфа сердце прихватило, - рассказывала Катерина, снимая с шеи красивый шарф. - Соломия осталась с ним...

- Как прихватило?! Инфаркт?! А почему Сёма не подключился, и...

- Костя... Не кричи. Голова что-то разболелась...

Катя сняла пальто, прошла в гостиную и настежь распахнула окно.

- Принести таблетку?

- Нет, спасибо... Я полежу, и все пройдет.

Вообще-то нет. Это не поможет, и они оба прекрасно это понимали. Мигрени Катерины победить было не так просто. Её же ответ мужу лишь являлся подтверждением тому, что она не хотела больше его помощи... Костя отвернулся, скрывая разочарование и боль, написанные на лице, и уже более тихо спросил:

- Так, что с Рудиком? Нужна ли помощь?

- Нет. Его уже осмотрели лучшие специалисты, и сделали все, что нужно. Теперь Рудольфу показан отдых и покой.

- Заедем к нему утром.

- Угу...

Катя опустилась на диван, чувствуя дикую слабость. Так всегда бывало, стоило ей перенервничать. Откуда ни возьмись, накатывала мигрень, и женщина становилась ни на что не способным овощем. Может быть, не стоило отказываться от таблетки? Кому она сделала хуже? Катя обхватила ладонями лицо и потерла виски.

- Сходи, пожалуйста, к Кирам, забери Аришу домой. Она у них... в гостях.

Катерина не хотела просить мужа об этом. В последнее время у них с дочерью были натянутые отношения. Вот только, чтобы сходить за Ариадной самой, нужны были хоть какие-то силы. А они её, похоже, покинули...

- Сейчас заберу, - кивнул головой депутат. - Кать...

- Мммм?

- Извини меня. Я не знаю, какой бес в меня тогда вселился. И, даже если будут пытать, не скажу, почему я такое сотворил... Она никогда и ничего для меня не значила. Никто не значил... Только ты.

- Ты уже говорил мне об этом. И даже об этом пел... - слабо улыбнулась Катерина, намекая на его недавнюю отчаянную попытку помириться.

- В тот раз я был не в голосе... - вернул шутку Константин. Впрочем, улыбка едва ли коснулась его глаз. Взгляд мужчины был таким же тревожным и испытывающим.

- И пьян... - прошептала Катя.

- Да! За этот спектакль тоже... извини.

Катя подняла длинные ресницы, за которыми прятала взгляд, и пристально посмотрела на мужа. Никто, кроме него, никогда бы не понял, какая борьба в эти секунды шла у нее внутри. Но... он понимал. Потемнел лицом, осунулся... Лишь подбородок упрямо вперед выпячивал, будто бы ему все нипочем. Да только знала Катя, что это все напускное. Не обмануть её было этой бравадой... Почему-то вспомнились прошлые выходные и он, орущий песни под окном... Такой пьяный, каким она его и не видела никогда. И такой потерянный... Катя не успела ничего ответить. Болезненная гримаса исказила мужское лицо. Он резко отвернулся и бросил через плечо:

- Я за Аришей.

Порывистый. Нетерпеливый. Бескомпромиссный и ужасно требовательный идеалист. Как он жил, со своим предательством?

Входная дверь хлопнула, чуть сильнее, чем обычно - сквозняк. В комнату тут же ворвался холодный, пропахший осенними кострами воздух. Как во сне, Катя подошла к окну, за которым поднялся ужасный ветер. Он срывал с деревьев пожелтевшие листья и разбрасывал их по земле. Осень моя золотая... В голове будто бы что-то щелкнуло. И в один момент все встало на свои места. Катерине предстоял обычный выбор. Из числа тех неизбежных выборов, с которыми человек ежесекундно сталкивается в течение всей своей жизни. Здесь не дано было иного... Ей давным-давно следовало решить - простить и счастливо жить дальше с любимым мужчиной, или не прощать и попытаться стать счастливой без него.

- Представляешь, Ариша уснула, и мы не стали ее будить. Киры сказали, что не против, если она переночует у них на диване... - Костя запнулся на половине фразы. Сглотнул, во все глаза уставившись на Катерину. Что-то мистическое было в ее облике, что-то первозданное... Мужчина шагнул к жене. Её губы были немы, и только глаза говорили. Говорили то, во что он не мог поверить.

- Катя... - выдохнул нерешительно.- Катя... - коснулся щеки. Она прикрыла глаза, позволяя ему все на свете. Он с каким-то мучительным стоном прижал ее хрупкое тело к себе, зарываясь носом в золото волос. - Скажи... Скажи!

- потребовал он.

- Это, наверное, хорошо, что Ариша не дома... Я не могу без тебя, Костя. Я больше без тебя не могу.

Ветер раздувал кружева занавесок. Они путались в них, и в своей одежде... Путались руки, мысли, и чувства. Так разорванные нити сплетались в канаты.

Глава 24

Семён сначала подумал, что ему показалось! Но характерный звук повторился, а потом ещё, и ещё! Неужели Катя с Костей мирятся? Или, все же, Таня и Лешка? Хотя вряд ли... шум доносился с самого низа. Хо-хо... Хороший темп взял депутат! Даже завидно, вон, какой грохот поднял! Сёма ухмыльнулся и повернулся на бок. Ритмичные постукивания резко оборвались, раздался тихий, исполненный страсти женский крик, которому вторил хриплый - мужской. А потом что-то упало с оглушительным грохотом. И даже находящаяся в беспамятстве Наташка открыла сонные расфокусированные глаза. Красивые...

- Началось землетрясение? - прохрипела она.

- Ага, местного, Измайловского масштаба.

- Сейсмически активная зона, выходит, образовалась...

- Тшш! Не болтай! - приказал Семён, выполняя, таким образом, врачебное предписание. Напрягать связки Наташе категорически не рекомендовалось! Надо же... Сейсмически активная... Слова-то какие знает! Откуда-то снизу раздался смешок, переросший в хохот. Значит, все живы, несмотря на эпическое падение. Интересно все же, что упало-то...

Семён повернулся на бок. Привычным движением обнял Наташку, сжав в своей грубой ладони её пышную, ничем неприкрытую грудь. Гхм... может, это было и лишнее... внизу Катя и Костя, похоже, заходили на второй круг, а голая Наташкина попка упиралась ему в пах, где и без того все было хм... заинтересованно приподнято! Черте что происходит... Не могли Измайловы выбрать другое время для примирения?! Или делать это потише! Бессовестные совсем! Хоть бы об Аришке подумали! У ребёнка может травма на всю жизнь случиться - переигрывал в своём брюзжании Семен. Потом природное чувство юмора мужчины взяло верх. Хороший секс, как известно, это секс, после которого даже соседи выходят покурить. Вот и он пойдёт... от греха подальше! Сёма оделся и вышел в подъезд. На ступенях лестницы между первым и вторым этажом сидел Лешка. Он, конечно, не курил. Не зря ведь спортсмен! И вид имел весьма пришибленный!