Стелла Грей - Двойной удар по невинности

Пока не перешагнула порог и не вышла на широкую светлую лоджию.

Тут, признаться, меня накрыло дежавю. Перед глазами нарисовалась картина маслом: фрау Лихтенштайн в кресле-качалке за небольшим столиком, на котором аппетитно дымиться только что налитый в фарфоровую чашечку чай. Правда, на этот раз за окном были высотки других домов, а не ее прекрасный сад. Но, признаюсь, весь этот антураж трогал меня гораздо меньше, чем самая, пожалуй, важная составляющая: кошка породы сфинкс на руках любящей хозяйки. Фрау поглаживала это лысое убожество с видом человека, познавшего тайну высшего наслаждения.

– Идиллия, да и только! – выдала я, пока не понимая до конца, как реагировать на внезапно ожившую кошку.

Фрау вздрогнула, вскинула голову и уставилась на меня не мигая, при этом продолжая наглаживать животину.

– Добрый день, – сказал Клаус, остановившись позади меня. – Сегодня чудесная погода, не правда ли?

– Не правда, – отозвалась “дряхлая старушка”, морщась, словно выпила лимонного сока. – Что-то мне нехорошо.

– Это ваша совесть просыпается, – снова заговорил Клаус. – Очень неприятное чувство для тех, кто не привык ею пользоваться.

– Не могу с тобой спорить, мой мальчик, ты, по всему видно, в подобных вопросах эксперт, – вернула шпильку бабушка. – Нет бы отблагодарить меня за помощь, так нет, примчался рыцарем стравливать нас с внучкой.

– Так! – вклинилась я, поднимая вверх руки. – Дайте немому слово! Эта кошка… Мими?

Животина радостно подняла морду и зевнула.

– Нет, – ответила фрау Лихтенштайн.

– Да, – эхом донеслось от Клауса.

– Угу, – я нащупала второе кресло-качалку и села. – Значит, отравителя не было?

– Нет, – очень довольный собой Клаус облокотился на притолоку и сложил руки на груди.

– В этот раз не было, но Софи может решиться на кардинальные меры в любой момент! – безапелляционно заявила бабушка. – Завтра приедут оглашать результат экспертизы, и тут же мой поверенный займется завещанием. Тогда она лишится всего, на что сейчас может рассчитывать!

– Вы говорите о той Софи, что лежит в клинике на восьмом месяце беременности? – уточнил Клаус, лениво рассматривая собственные ногти.

– Нет. Та не могла забеременеть! – нахмурилась бабуля.

– Значит, я допустил ошибку, – легко признал Клаус, после чего все же посмотрел на фрау. – И есть еще одна девушка с таким же именем, тоже вдова вашего покойного сына. Признаться, меня сразу начали терзать сомнения. Потому как описанная вами стерва совершенно не совпадала с типажом девушки, найденной по моим каналам.

– От кого же она беременна? – бабушка согнала Мими с колен и поднялась, облокотившись на столик. – Мой сын, как видишь, бесплодным не был! – Тут в меня ткнули узловатым пальцем, увенчанным дорогим перстнем. – Хелена тому доказательство! А значит, девка бесплодна!

Меня пробрал озноб от понимания того, какой на самом деле может быть милая старушка, обещавшая меня озолотить, лишь бы я просто жила и рожала наследников. Да с такой главой рода муж не нужен – за ней как за каменной стеной укрыться можно.

– От кого беременна ваша невестка – не моего ума дело, – проговорил Клаус, и голос его вдруг стал холоднее. – Да и вам лучше просто забыть о ней, ведь она поступила именно так.

Фрау Хильда молчала какое-то время. По ее лицу было видно, что она очень старается пережить цунами из нахлынувших разом эмоций. И, к ее чести, старушка справилась с собой.

– Ах, Клаус, мальчик мой, – вдруг защебетала она, одарив нас обоих абсолютно добродушной улыбкой, – ты прав! Ну, к чему нам эти споры? Плевать я хотела на Софи и всю ее низкосортную родню! Главное – это вы и ваше будущее! Клаус, завтра я подпишу все нужные документы, отзвонюсь твоей матушке и все пойдет своим чередом. Я вижу, что моя задумка с кошкой, хоть и не слишком удачно осуществленная, но все же удалась! Глаза Хелены светятся счастьем, а большего мне и не нужно.

И тут у меня внутри лопнула некая струна, прежде натянутая, но не предвещавшая беды. Медленно поднявшись, я посмотрела в окно и уточнила:

– А как же внуки?

– Само собой! – засмеялась бабушка. – Свадьба, внуки, это все, как говорится, прилагается к счастью!

– К чьему счастью? – Я посмотрела ей в глаза.

– Хелена, – фрау Лихтенштайн вздохнула и, приблизившись, остановилась совсем рядом, приобняла меня за плечи, после чего проговорила тихо, доверительно: – Ну, что ты, девочка, ведешь себя как неразумное дитя? Кем ты была? Что имела, пока я тебя не нашла? Убитую квартиру на окраине Москвы? Безрадужное будущее и второсортные ночные заведения в качестве работодателя? Неужели ты не видишь перспективы, которые открываем мы с Клаусом? Он согласен взять тебя… такой, и ввести в цивилизованное общество. Ты ведь читала Золушку, дорогая?

Все… мое терпение и без того никогда не было прочным, а за несколько дней в Кельне его истощили до предела.

– Да кем вы себя возомнили? – зашипела я, сбрасывая ее руку со своего плеча. – Богами? Ну, есть у вас деньги, а что еще? Живете, как бездушные сволочи, не обремененные ни моралью, ни законами! Вы же заставили меня верить в существование отравителя, бежать в ужасе и прятаться, подозревая ни в чем не повинную женщину! Заставляете лечь в кровать ради продолжения рода, словно племенную суку для разведения породистых щенков!

– Ну, не утрируй, дорогая, – спокойно отозвалась бабушка, возвращаясь к столику с чаем. – Я и сама не хотела травить Мими, просто переборщила со снотворным. За тебя, между прочим, переживала, ты ведь собиралась уехать.

– Значит, против племенной суки возражений нет? – зло усмехнулась я.

– Милая, – фрау Лихтенштайн покачала головой и красивым жестом поправила выбившийся из идеальной прически локон, – откуда в тебе столько юношеского максимализма? Присядь, и мы обсудим все, как нормальные люди.

– Нет уж, я не готова к диалогу с вами! – развернувшись, опрометью бросилась прочь из дорогой квартиры не менее дорогой фрау.

– Ты уж успокой ее, мой мальчик, – услышала я позади, – вижу, у вас ведь уже все заладилось. И приходите завтра.

– До свидания, – ровным, ничего не выражающим голосом, ответил Клаус, после чего поспешил за мной.

До дома мы добирались молча. Я мечтала поскорее оказаться у него в квартире и закрыться в спальне. Одной. Очень хотелось подумать и определиться, как быть дальше.

Я понимала, что Клаус узнал о проделке бабушки и мог ее скрыть, ведь она играла ему на руку, но… он предпочел рассказать мне все. Правда, весьма своеобразным способом.

– Не желаешь поговорить? – уже устраивая машину на стоянке, спросил предмет моих мыслей. – Я бы хотел немного прояснить ситуацию.

– Зачем?! – рявкнула я. – Что здесь еще прояснять? Я и так вижу, что все буквально зациклены на вопросе продолжения рода. И мое мнение мало кого волнует. Даже кошку любимую не жалко, в случае чего.

– Лена, – Клаус выключил двигатель и вынул ключ из зажигания, после чего развернулся ко мне и заговорил тише, с совершенно несвойственными ему просящими нотками в голосе: – Мне важно твое мнение. Хочу, чтобы ты поняла это. И плевать на родственников, на их желания и расчеты. У меня свой независимый бизнес, нам не придется ни от кого зависеть. Никогда.

– Угу, скажи это своей маме, – хмыкнула я, чувствуя, как таю от его слов.

– Обязательно скажу. Завтра же. Отвезу тебя к железной фрау Лихтенштайн, а сам съезжу к родителям и проясню ситуацию. – Клаус улыбнулся, глядя на мою вытянутую физиономию. – Не веришь? Зря. Я никогда не шел против их воли, потому что в сущности мне ничего не хотелось настолько сильно, чтобы противоречить им. Но теперь все изменилось, Лена. Я хочу быть с тобой и готов пойти на многое, чтобы доказать серьезность своих намерений. Просто верь мне.

– Клаус… – Я вдруг взяла его за руку и, пожав плечами, шепнула: – Мне очень хочется верить тебе. Так хочется, что почти не слышу голос разума. Только… очень страшно ошибиться.

– Понимаю, – он сжал мою руку в ответ. – Потому не тороплю. Я докажу тебе, что все сомнения напрасны. И перемены начнутся уже завтра.

/Лена. Утро следующего дня/

– Я не хочу туда ехать, – скрестив руки на груди, пробормотала я, хотя уже сидела в машине на соседнем сидении с Клаусом. – Особенно после вчерашнего.